Карен Симонян - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1981 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)
— С этой обгорелой штуковиной ничего не будет! А вы, гражданин самозваный начальник, действительно правы: у меня дела поважнее, чем возить ваши железки!
Через два часа Рафаил Иванович улетел в Красноярск. Задание он выполнил, в Москве его ждала новая машина. Ее испытания надо было закончить к Новому году — график работы никто отменять не собирался.
Палло не провожал Капрэляна. Он попросил начальника аэропорта истопить баньку и, захватив с собой Ветрова и Комарова, отправился туда «поговорить о будущем».
Ветров сначала сопротивлялся: мол, не по-людски получилось с известным человеком. Но Палло резко оборвал его:
— То, что было, — позабыто. Нам работать надо, а не сантименты разводить. Ясно?
Спорить с ним было бесполезно, да и опасаться начал Ветров этого «эстонца» — лучше уж уступить ему.
В бане уже парился кто-то. На лавке лежала оленья шуба, галифе и гимнастерка без погон.
Палло недовольно поморщился, но смолчал. Дверь парной приоткрылась, и в щели показалось улыбающееся бородатое лицо. Палло узнал того мужичка, который прилетал вместе с Козловым в тайгу. «Метеоролог», — вспомнил он. Да, это был Мангулов.
— Что, прилипчивый я, как первый гнус? Да не дергайся, вижу, нос в сторону воротишь, — Мангулов говорил громко. Лицо раскраснелось, раздалось от пара и теперь казалось совсем круглым. — А разве без Мангулова настоящую баню сделаешь? На всей Тунгуске не сыщешь лучше, так что придется тебе мириться со мной… Зря косишься, эстонец, думал, с тобой кто из физиков или грамотных в нашем деле людей будет, но ошибка вышла. Раз так, значит, не вы мне, а я вам сгожусь. Ну, а если навяз сильно, то и в наше положение войди: сидим в тайге, на небо смотрим, за день двумя словами с женой перебросишься — и молчок. От людей отвыкать начинаешь, а тут ракета, вертолет, народу набилось в Туре столько, что на съезд больше не соберешь. Разве могу я у себя сидеть? Иди-ка лучше погрейся в баньку, эстонец. Она как раз созрела в пору, Мангулов свое дело знает, раз его просят.
Палло почувствовал себя виноватым перед этим человеком.
— Кажется, вы что-то необычное видели, — начал он.
— Успеется… — Мангулов подмигнул Ветрову. — Прогреться вам надо, а о своем я расскажу. Обязательно. За этим дело не станет.
Банька была истоплена и впрямь хорошо. Она напомнила Палло ту, теперь такую далекую, в его родном Тарту. Далекую — нет, не из-за расстояний, — что по нынешним временам полдня лету? Вот уже три года не мог он вырваться в отпуск, съездить к своим, порыбачить на озерах, попариться в баньке с отцом, потолковать с ним за бутылкой пива. На весь вечер уходили они в баню, там и о завтрашнем дне поговорить можно, и о видах на урожай, и о московской жизни сына. И душевный идет разговор, откровенный, мужской… Да, давно не видел отца, скучал по нему.
— Что, Эстонию свою вспомнил? — вдруг спросил Комаров, и Палло вновь удивился, как этот в сущности мало знакомый ему человек так точно угадывал его мысли.
— Нет, — не признался Палло. — В тупик загнал он меня, — Палло кивнул в сторону Ветрова.
— Не сможет сесть ваш транспорт, — повторил тот, продолжая прерванный час назад разговор, — даже если всех летчиков-испытателей призовете сюда, — уколол он Палло. — Ну, допустим, посадим машину, погрузим ваш «шарик», но сам господь бог не взлетит с такой полосы. И людей и технику угробим.
— А если я разрешение получу? — не сдавался Палло.
— Знаю, что ваша организация и этот самый Королев многое могут, — спокойно ответил Ветров, — уже убедился на собственной шкуре. Однако, во-первых, через технику не перепрыгнешь, а во-вторых, обидно, если вся работа коту под хвост. Рисковать надо уметь, но со смыслом… Лучше разрешение для Козлова получи: мол, есть ему полное доверие, а разные инструкции пока недействительны. Тогда твой «шарик» и до Туруханска доберется.
— Слышал я, что в Финляндии многие совещания в бане проводят, — рассмеялся Комаров. — И дела обсудят, и вымоются… Доля истины есть, Арвид, в его словах.
— Ветров из наших краев, соображает, — вмешался Мангулов.
— Ты мне характеристику не сочиняй, — вдруг обиделся Ветров. — Но если свой транспортник все-таки в Туру пригоните, я на нем полечу. Без себя не выпущу, это точно. На «Иле» сажусь здесь — каждый раз сопочке кланяюсь: спасибо родная, не погубила. Красивенькая она, когда с земли глядишь, а стоит точно по курсу. Отсюда-то далеко вроде до нее, а в самолет сядешь — сразу стеной перед глазами вырастает. Вот если бы ее убрать…
— Ты ему такие идеи не подсказывай. — Комаров улыбался. — Приведет сюда маленькую атомную бомбу и ахнет. Вот и нет твоей любимой сопочки. Имей в виду, за «шарик» этот обгорелый он горы свернет. Так что, пожалуйста, без идей. Ну, а к вертолетному варианту душа у него не лежит: боится, что побьют «шарик», пока до Туруханска доберемся.
— Даже Капрэлян и тот… — Палло не сдержался, выдал свое опасение. Не очень-то теперь он доверял вертолетчикам. — А может быть, санный поезд организовать? — неожиданно пришла ему новая мысль. — И по реке До Туруханска?
— Пожалуй, две — три сотни оленей потребуется, — заметил Ветров. — А это не в моей власти.
— Оленей достанем, — уверенно сказал Палло, — райком поможет, колхозы. Но так надежнее будет, верно? И метеоролог с нами до Туруханска, договорились?
— Можно и до Туруханска, — охотно откликнулся Мангулов. — Тысяча верст туда и тысяча обратно, это для таежника не концы. Но только не пойду я с вами на оленях, не пойду…
Мангулов замолчал, потянулся за ковшом, набрал воды и плеснул ее на раскаленные камни.
— Пожалуй, пока хватит… И никто не пойдет, — сказал он. — Не знаете вы Тунгуски нашей, а она река с норовом, озорная речка. И горячая, как этот пар. В два этажа лед на ней. Первый, что в начале зимы становится, ко дну ложится. Река по нему течет, а потом снова замерзает. Вот и получается пирог: лед, вода и снова лед. Верхний слой с промоинами. Через полсотни верст в одну из них ваш поезд и угодит. Да и оленей не прокормить вдоль Тунгуски. Сейчас снег тяжелый лег, глубокий очень. Человек и тот тонет, сами испытали. Так что лучше лета подождать, пароход придет обязательно — вода в этом году высокая будет. Ну, а если бы я на твоем месте был, эстонец, доверился бы Козлову. Он хороший человек, таких в тайге любят.
В наступившей тишине они услышали нарастающий гул. Палло, Комарову и Ветрову он был знаком. Мангулов удивленно посмотрел вверх, словно звуки доносились с потолка. Они разом выскочили в предбанник и начали судорожно одеваться.
Над Турой кружил тяжелый транспортный самолет, тот самый единственный Ан, который был специально приспособлен для перевозки кораблей-спутников.
