Рождение чудовища - Гульнара Черепашка
Накато недоверчиво таращилась на него. Целая расщелина, выбитая человеком! Да еще и не одна, судя по словам Амади. Немыслимо.
А еще – ей предстоит снова столкнуться с местными лицом к лицу. При мысли об этом сердце начинало быстро-быстро колотиться, а колени делались ватными.
- Я заварю чай, который поможет тебе уснуть, - Иму кинул взгляд на нее. – Тебе и правда лучше выспаться как следует…
Глава 8. Дверь в мир духов
Жутковато просыпаться посреди ночи, когда сверху светят ярко звезды.
Все живое спит – и укрытые снегом кусты, и птицы в своих гнездах, и животные в своих убежищах.
Пока Накато одевалась и собиралась, Амади давал ей последние напутствия. Сам он оставался возле костра.
Идти к поселению ему смысла не было – без колдовской силы он был беспомощен. Проводить Накато должен был Иму. Проводить – и сразу вернуться обратно. Амади на куске кожи начертил мокрой сажей схему: что где в поселке находится. Накато признала на рисунке строения, которые видела сверху. А в самой горе люди, оказывается, исхитрились продолбить несколько проходов с небольшими камерами.
По словам Амади, не пройдет и десятка лет, как люди проковыряют гору насквозь, наделав в ней пещер.
Накато не спорила, хоть здесь колдун и хватил через край: ну, как это возможно, чтобы люди выкопали целую пещеру? Смехотворно! Даже она это понимала. Человеку не по силам деяния, подвластные лишь богам или духам стихий.
Когда они с Иму прокрадывались по окраине стоянки, люди внутри строений еще спали. Ночной сумрак рассеивался в горах поздно – высокие скальные стены закрывали лучи поднимающегося солнца. Колдун провел Накато ко входу в расщелину, пробитую людьми. Дальше ей предстояло идти самой.
- Помнишь, что нужно делать? – тихонько спросил он. Девушка лишь молча кивнула. – Справишься?
- Справлюсь, мастер Иму, - шепнула она в ответ, вновь кивая.
- Что ж. Удачи тебе, девочка, - отозвался он. Махнул рукой и скользнул прочь тенью.
Накато осталась одна. Непривычно! До сих пор она знала, что за спиной стоит мастер Амади, следя, чтобы все сложилось благополучно. Сегодня рядом не будет ни Амади, ни Иму. Ей рассчитывать только на свои силы и сообразительность.
Дикари в этой долине добывали редкий зеленый камень, из которого Амади выточил для Накато украшения на платье. Точнее – все платье целиком.
Сначала здесь много лет искали медь. Расщелина в скале, внутри которой находилась Накато, образовалась за те годы, что люди выковыривали медь из горы. А потом нашли зеленый камень – он порой лежит в земле рядом с медью. Кусок одной из стен пронизывали зеленые прожилки. Часть стены снизу покрывали глубокие длинные извивающиеся выбоины – точно в толще камня громадный червь прополз.
Подумать только – это выдолбили люди. Пробили твердый камень! Какое нужно иметь упорство, чтобы день за днем по крошке выгрызать скалы.
Из разговоров колдунов Накато знала, что в этой долине медь из скалы выдалбливали не одно поколение.
У нее это вызывало изумление и недоверие. Девушка с трудом могла представить, чтобы кто-то из жителей степи стал годами сидеть на одном месте, пытаясь продолбить гору. Но здесь, должно быть, жили какие-то другие люди. И доказательство их несуразного упрямства – вот оно, прямо перед ней. Поеденная инструментом скала – у берегов озер оставались такие участки после выкапывания червей. Правда, на другой год их уже разравнивало – глина берегов не хранила на себе ран десятилетиями и, тем более, поколениями человеческих жизней.
Мысли разом разлетелись клочьями – стоило девушке услышать шум просыпающегося поселка. Не стоянка – это поселок. Место, где люди поселились жить, а не остановились на время. Еще одно различие между горцами и сородичами Накато.
Девушка чутко прислушивалась к голосам, шуму. Люди зажигали огни, готовили еду. Потянуло едва заметно запахом дыма.
А скоро закипела работа. Накато услышала, как несколько человек направились в ее сторону – к расщелине в скале. Иму говорил, что в этом месте добывают такой камень, который не измельчают и не выплавляют из него медь, хотя это возможно. Этот камень так красив, что в природном виде он дороже, чем медь, из которой можно сделать оружие, посуду или полезные орудия. Как раз из такого камня – с красивыми прожилками – и изготовили ее наряд.
Накато отступила в небольшую нишу, сжав амулет, сделавший ее невидимой. Сегодня ей дали особый предмет – он давал невидимость не на несколько мгновений, а куда дольше. С этим амулетом она могла простоять в нише хоть до самого вечера.
Ей нужно было появиться перед одним-двумя, самое большее – перед тремя людьми. И сказать им, что она – хозяйка этих гор – недовольна их присутствием. Мол, пусть передадут это своим вождям. А не то она, хозяйка, нашлет на них суровую кару. А пока у них есть возможность убраться подобру-поздорову. Речь ей колдуны составили предельно короткую. Из пары десятков слов, чтобы ничего не напутала. Горское наречие порядком отличалось от языков степных племен – хоть сходство и имелось.
В расщелину зашло чуть больше десятка человек. Ровно столько, сколько могло бы поместиться здесь, не мешая друг другу.
В нескольких шагах от входа в разные стороны расходилась ответвления, образуя небольшие тупиковые камеры. Накато дождалась, чтобы люди разошлись по разным закутам. В тот, что находился напротив ее ниши, зашли двое и принялись за работу.
Инструменты могли бы напоминать молотки, какими измельчали яичную скорлупу – но оголовье было слишком длинным.
И били по скале не бойком, а обратной стороной оголовья – несоразмерно вытянутой и заостренной. Стоило признать – такой способ позволял выбивать из скалы целые куски. Что за камень – такой твердый, что разбивает скалу, а сам не крошится? Не иначе – заговоренный.
Должно быть, этот вождь Бапото богат. Накато прекрасно знала, насколько дороги заговоренные инструменты!
За один молоток или лопату из такого камня давали больше десятка, а то и двух медных ножей или наконечников. Либо нескольких сильных рабов, либо несколько горшков с высушенной желтой краской или бивней мамонта. Благовония и притирания любимых наложниц брата – и те обходились дешевле. Впрочем, степным кочевникам редко приходила нужда именно в заговоренном инструменте.
Главное теперь – не напугать рабов. А то кто-нибудь из них вполне может с перепугу шарахнуть по голове своим заговоренным молотком для рытья камней.
