Джон Ле Карре - Сингл и Сингл
– «Транс-Финанз», как мне помнится, «дочка», сто процентов акций которой принадлежали материнской компании, «Ферст флэг констракшн компани оф Андорра», – проговорил он сквозь обхватывающие рот пальцы.
– И сейчас принадлежат, Оливер. Память у тебя по-прежнему блестящая.
– Я сам основал эту чертову компанию, не так ли?
– Раз уж ты упомянул об этом, насколько мне известно, да.
– И «Ферст флэг» полностью принадлежит Евгению и Михаилу Орловым, крупнейшим клиентам финансового дома «Сингл». Или что-то изменилось?
Тон Оливера остался прежним, но Брок заметил, что ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы произнести фамилию Орловых.
– Нет, Оливер, думаю, что нет. Какие-то трения у них, конечно, возникали, но в настоящий момент наши добрые друзья братья Орловы в списке клиентов финансового дома «Сингл» занимают первую строчку.
– И Аликс Хобэн до сих пор работает на Орловых?
– По-прежнему член семьи.
– По-прежнему член семьи, значит, и тут ничего не изменилось. Он получает у них зарплату, он выполняет их поручения, заодно обделывая и свои делишки.
Тогда почему Хобэн убил Уинзера? – Глубоко задумавшись, Оливер смотрел на свои огромные ладони, словно считывал с них ответы на интересующие его вопросы. – Почему человек Орловых убивает человека Сингла? Евгений любил Тайгера. Более или менее. Пока они вместе получали прибыль. Как и Михаил. Тайгер отвечал тем же. Что изменилось, Нэт? Что происходит?
Брок не собирался так быстро добраться до последних вопросов. Он рассчитывал, что правда будет всплывать медленно и постепенно. Но с Оливером не следовало что-либо предполагать и чему-либо удивляться. Он задавал скорость, а остальным оставалось только пристроиться к нему и стараться не отстать.
– Боюсь, это один из тех случаев, когда любовь перерождается в ненависть, Оливер, – осторожно объяснил он. – Можно сказать, колесо совершает полный оборот. Такое случается даже в лучших домах. – Оливер молчал, так что Броку пришлось продолжить. – От братьев отвернулась удача.
– В каком смысле?
– Некоторые их операции не удались. – Брок шел по раскаленным углям, и Оливер это знал. Брок описывал сцены из самых худших сценариев Оливера, будил призраков из прошлого, добавлял новые страхи к старым. – Значительные суммы «горячих» денег, принадлежащих Евгению и Михаилу, заблокировали на банковских счетах до того, как в «Сингле» успели их отмыть.
– Ты хочешь сказать, до того, как эти деньги достигли «Ферст флэг».
– Я хочу сказать, пока они находились на счетах холдинга.
– Где?
– По всему миру. Не все страны согласились сотрудничать. Но большинство.
– Все эти маленькие банковские счета, которые мы пооткрывали?
– Уже не такие маленькие. Минимальная сумма составила девять миллионов фунтов стерлингов. На испанских счетах лежали восемьдесят пять миллионов. Откровенно говоря, по моему разумению, Орловы начали терять бдительность. Держать на счетах такие деньги! Если уж никуда не могли их вложить, купили хотя бы краткосрочные облигации. Так нет!
Руки Оливера вернулись к лицу, упрятали его за решетку пальцев.
– Плюс на одном из кораблей братьев обнаружен запрещенный груз, – добавил Брок.
– Куда шел корабль?
– В Европу. Куда-то еще. Какое это имеет значение?
– В Ливерпуль?
– Хорошо, в Ливерпуль. Прямо или не прямо, но в Ливерпуль… И хватит об этом, Оливер, пожалуйста. Ты знаешь, какие они, русские преступники. Если они тебя любят, тебе все прощается. Если думают, что ты собираешься «кинуть» их, взрывают твой офис, пускают ракету в окно твоей спальни, расстреливают твою жену на рыбном рынке. Такие уж они по жизни.
– Какой корабль?
– «Свободный Таллин».
– Вышедший из Одессы?
– Совершенно верно.
– Кто его перехватил?
– Русские, Оливер. Их соотечественники. Российский спецназ, в российских территориальных водах. Русские перехватили русских.
– Но навел их ты.
– Нет, именно этого мы и не делали. Кто-то другой. Может, Орловы подумали, что Алфи их подставил. Конечно, это только догадки.
Лицо Оливера еще глубже утопает в руках, пока он продолжает консультироваться с внутренними демонами.
– Уинзер не предавал Орловых. Предал их я, – голос из могилы. – В Хитроу. Хобэн застрелил не того человека.
Злость Брока, когда она прорывалась наружу, пугала. Она возникла ниоткуда, внезапно и облепила лицо, как маска смерти.
– Никто их не предавал. Преступников не предают. Их ловят. Евгений Орлов – обыкновенный грузинский бандит. Такой же, как его слабоумный братец.
– Они не грузины. Просто им хочется жить в Грузии, – пробормотал Оливер. – И Михаил – не слабоумный. Другой, вот и все, – он подумал о Сэмми Уот-море.
– Тайгер отмывал деньги Орловых, а Уинзер с радостью в этом участвовал. Это не предательство, Оливер. Это торжество справедливости. Чего ты и хотел, если вспомнишь. Ты хотел, чтобы мир стал более честным. Этому мы и способствуем. Ничего не изменилось. Я никогда не обещал тебе, что это удастся сделать с помощью магических заклинаний. Ими справедливость не восстановишь.
– Ты обещал подождать… – По-прежнему из-под рук.
– Я ждал. Я обещал тебе год, а мне потребовалось четыре. Один, чтобы вывести тебя из игры. Второй, чтобы наладить контакты. Третий, чтобы убедить дам и господ Уайтхолла вытащить большой палец из задницы, четвертый, чтобы доказать им, что не все британские полицейские стоят на службе закона и не все британские чиновники – ангелы. За это время ты мог обосноваться в любой стране. Остался в Англии. Выбирал ты – не я. Все решения принимались тобой. Женитьба, дочь, ее фонд, страна проживания. Эти четыре года Евгений Орлов и его брат Михаил заваливали ту часть земли, которую мы называем свободным миром, грязными деньгами, до которых только могли дотянуться их руки. Делали их на героине для подростков, на чешском «семтексе» для миролюбивых ирландцев, на российских триггерных устройствах, без которых не создашь атомную бомбу для демократов со Среднего Востока. И Тайгер, твой отец, кредитовал их, отмывал их прибыли, готовил им светлое будущее. Не говоря о том, что обогащался сам. Ты уж извини, но за четыре года наше терпение начало иссякать.
– Ты обещал не трогать его.
– Я его и не трогал. И теперь не трогаю. Орловы – другое дело. И если бандиты начинают вышибать друг другу мозги и доносить друг на друга, в частности, о неких кораблях, направляющихся в Ливерпуль, я могу это только приветствовать. Я не люблю твоего отца, Оливер. Это моя работа. Я такой, какой есть. Я не изменился. Как и Тайгер.
– Как он?
Брок пренебрежительно рассмеялся.
– В глубоком шоке, как же еще? Безутешен, слезы льются рекой. Можешь прочитать об этом в пресс-релизах. Узнаешь, что Алфи Уинзер был его давнишним другом и собратом по оружию. Они плечом к плечу торили трудную дорогу и разделяли одни и те же идеи. Аминь. – Оливер ждал. – Он удрал, – без тени ехидства продолжил Брок. – Исчез с наших экранов. Нигде не звенит звонок, а мы начеку двадцать четыре часа в сутки. Через полчаса после того, как ему сообщили о смерти Уинзера, он вышел из офиса, заехал домой, вышел оттуда, и с того момента о нем ни слуха ни духа. Идет шестой день, а он не позвонил, не отправил факс, не воспользовался электронной почтой, даже не прислал открытки. В жизни Тайгера это беспрецедентный случай. Один день без его телефонных звонков – национальная катастрофа. Шесть – это апокалипсис. Сотрудники как могут прикрывают его, ищут по всем известным курортам, где он любил бывать, там, где он никогда не бывал, прилагают все силы к тому, чтобы не допустить утечки информации, после которой разверзнется ад.
– Где Массингхэм? – Массингхэм, руководитель аппарата Тайгера, он же начальник штаба.
Выражение лица Брока не изменилось. Как и его голос. Даже тон остался прежним, примирительным, освобождающим от ответственности.
– Заделывает бреши. Носится по свету. Успокаивает клиентов.
– Которых переполошила смерть Уинзера? Брок вопрос проигнорировал.
– Время от времени Массингхэм звонит, в основном чтобы спросить, не слышал ли кто чего. Сам практически ничего не говорит. По телефону. От Мас-сингхэма другого ждать не приходится. Если уж на то пошло, ни от кого из них другого ждать не приходится. – Они дружно помолчали, после чего Брок озвучил страхи, которые уже начали укореняться в голове Оливера. – Тайгер, возможно, уже мертв, что было бы благом… разумеется, для общества, не для тебя… – Брок хоть этим надеялся вырвать Оливера из его грез. Но Оливер не желал возвращаться к реальности. – Благородный уход, должен сказать, в значительной мере изменил бы отношение к Тайгеру. Да только я не думаю, что он знает, как найти дверь. – Никакой реакции. – Плюс его неожиданное указание швейцарскому банкиру перевести пять миллионов фунтов в фонд Кармен. Мне говорили, что мертвецы, как правило, такого не делают.
