Луи Буссенар - Французы на Северном полюсе
Час спустя «Галлия» вышла из Порт-Туле и смело понеслась через полчища плавающих льдов, разбитых ураганом.
Под ними почти не было видно воды, и казалось, будто корабль скользил по ледяной гальке.
Стальной ледорез работал не переставая.
Встречи с льдинами, сопровождавшиеся оглушительным треском, теперь уже никого не пугали — шхуна неизменно шла вперед.
От Порт-Туле до мыса Сабин, находящегося на западном берегу пролива Смит, пятьдесят пять километров. Это расстояние, составляющее примерно полградуса широты, «Галлия» прошла за двадцать часов, на что трудно было рассчитывать при неблагоприятной погоде. 13 июня экспедиция оставила позади остров Пим, печально известный гибелью экспедиции Грили[71]. Именно на этом острове стоял лагерь Клея, где в ужасных муках скончались «голодающие Северного полюса», о которых рассказал М. В. де Фонвиель.
Четырнадцатого июня судно укрылось от плывших по течению льдов в заливе Бьюкенена, обошло остров Бюша и в этот день преодолело всего несколько миль, поскольку пришлось долго искать полынью.
Во льдах прорубили «доки», чтобы укрыть в них шхуну: навстречу плыли два огромных айсберга, которые могли раздавить ее, как орешек.
Следует хотя бы кратко пояснить, что значит «прорубить доки». Допустим, проход имеет в ширину пятьдесят метров. По обе стороны от него ледяные поля толщиной в три-четыре метра. Навстречу кораблю медленно движется айсберг. Иногда судну удается миновать его, прижавшись к одному или другому ледяному полю. Но бывает, что айсберг преграждает путь судну, заняв всю ширину прохода и грозя раздавить его. Тогда приходится с помощью пилы, топора и взрывчатки проделывать во льду некое подобие дока, ставить туда корабль и ждать, пока айсберг проплывет.
Пятнадцатого июня продвинулись всего на десять километров, но и это было большой удачей для утомленных моряков.
Шестнадцатого июня миновали маленький пролив Хейс, и шхуна пошла в виду южной части Земли Гриннелла. Вдали виднелись холмы из рыжих песчаников, на них лежали огромные языки ледников.
Целый день потратили на поиски полыньи.
Дорога, по которой двенадцать лет назад прошел капитан Джордж Нэрс, была загромождена льдами.
Подобные перемены характерны для арктических морей и возникают ежегодно, даже ежемесячно, вследствие ледоходов, течений, приливов и бурь. Поэтому нельзя в точности следовать по путям, проложенным и нанесенным на карту исследователями прошлых лет.
Как часто приходится возвращаться назад, столкнувшись с непроходимыми льдами! Брать их штурмом, с помощью взрывов, и, увы, не всегда успешно! Метаться из стороны в сторону, словно зверь в клетке, в поисках свободного от льда протока, а потом ждать в ледяных «доках», пока пройдет айсберг.
Семнадцатого июня, когда силы экипажа уже были на пределе, шхуна прошла по маленькому заливу Альмана и обогнула мыс Хеукс на юго-востоке бухты Доббин.
Капитан подтвердил показания Джорджа Нэрса, установив, что высота мыса равна четыремстам двадцати семи метрам над уровнем моря.
Однако он никак не мог согласиться со своим предшественником, считавшим, что этот мрачный мыс похож на скалу Гибралтарского пролива.
Ни постоянный тяжелый труд, ни опасности не вселили в моряков уныния. Напротив! Никогда, кажется, они не были так веселы и так увлечены своей работой!
Словно не замечая усталости, полярники острым словцом и шуткой ободряли товарищей. А с каким аппетитом ели двойные порции, раздаваемые щедрой рукой Дюма! И со свойственной французам веселостью распевали за работой задорные и не всегда пристойные песенки.
Летящее Перо, бывший артист кабаре, балагур и шутник, закончив вахту, выходил из топки и работал вместе со всеми, уверяя, что делает это для собственного удовольствия. Добрый по натуре, но мистификатор, он часто дурачил матросов, но те не обижались, напротив, смеялись вместе с остальными над собственной наивностью. Не подшучивал он теперь только над Дюма, с тех пор как тот выручил его во время собачьих бегов, и над Констаном Гиньяром, которого вытащил из воды.
Зато доставалось от него Курапье, по прозвищу Землеход, и Нику Наковальне, с которым они вместе работали в топке.
Здесь стоит вспомнить одну безобидную, но очень забавную шутку. Как-то «Галлия» плыла по небольшому открытому пространству, похожему на озеро, вдали, ярко освещенные солнцем, сверкали пики торосов. Парижанин, работавший в это время у топки вместе с Курапье и Ником, вдруг воскликнул:
— Кончай работу! Кажется, играют «перерыв», или «Отдых от айсбергов».
— Это тоже из большой оперы? — спросил Курапье, очень любивший музыку.
— Конечно!
— Из той, которую ставят в Париже? В каком театре?
— Во всех! Когда ты видишь на двери афишу со словом «Перерыв», это значит, что ставят знаменитую оперу «Перерыв, или Отдых от скамеек».
— Но ты сказал «айсбергов», а не «скамеек»!
— А здесь «скамейки» означают «айсберги».
— Не понимаю, а ты, Ник?
— А я понимаю, — невозмутимо заявил Ник.
— Здесь столько айсбергов, что можно подумать, будто ты в Венеции! — продолжал шутить Форен.
— В Венеции? — удивился Курапье. — А я думал, Венеция где-то в теплых краях, в Алжире, или в Константинополе, или в Америке… Точно не знаю!
— Сейчас я тебе объясню, что такое Венеция!
И Летящее Перо запел своим приятным звучным голосом:
Ах, как прекрасна Венеция,Как радостны ее песни,Ее дворцы сияютТысячью огней по вечерам!
— Хорошо поешь, парижанин! — воскликнул Ник. — Продолжай! Продолжай!
— Да, здорово у тебя получается, но где все-таки эта Венеция находится? — не унимался упрямый нормандец.
— А мы где сейчас находимся? — лукаво спросил парижанин.
— В стране льдов!
— Правильно!.. Так вот, старик, значит, мы в Венеции, потому что Венеция — страна стекла, а стекло то же, что лед![72]
На этом разговор прервался. Вблизи мыса Луи-Наполеон появился айсберг, и надо было отвести шхуну за высокие холмы из красного песчаника на берегу пролива.
Огромный айсберг медленно входил в пролив Доббин. Еще немного — и он преградит путь шхуне, вот уже два часа свободно плывшей по проливу.
Восемнадцатого июня миновали мыс Джон-Берроу и мыс Нортон-Шоу, расположенный в южной части залива Скорсби. «Галлия» пересекла восьмидесятую параллель!
Шхуна продвигалась к востоку, чтобы обойти залив Скорсби, запруженный льдами, ожидавшими июльского ледохода.
Девятнадцатого оставили позади мыс Коллинсона и бухту Ричардсон и вошли в пролив Кеннеди.
