Чёрные сердца - Александр Амзирес
— Со временем я начал замечать нечто в твоих глазах. Нечто, такое тёплое, такое… нежное и родное, — поглаживающим движением щеки он слегка прижался к ней, едва касаясь кончиком носа её уха.
— Я начал замечать, как ты относишься к другим существам. Как взаимодействуешь с низшими или с незнакомыми. Ведь это один из немногих надёжных показателей того, какова есть твоя сущность на самом деле. Ты всегда была так добра, всегда пыталась сгладить углы и понять другого.
— Ты дарила мне такие радостные моменты. Окружала такой заботой и теплом, что я чувствовал себя… целостным. Чувствовал, будто нахожусь в совершенно другом месте, в другом мире. Прекрасном. В мире, более чувственном и живом, — приобняв, он прижал её к себе. Скользящим движением, она мягко накрыла его руки своими и начала поглаживать их, как ему показалось, слегка неуверенно, но с нежностью и теплом. — В мире, наполненном красками.
— Я не понимал, что происходит со мной, но прекрасно отдавал себе отчёт, что это происходит благодаря тебе. То, чего никогда не происходило раньше. То, чего никогда не испытывал до этого. Даже не знал о существовании подобного.
— Твоя улыбка заставляла улыбаться в ответ даже каменные статуи, — уголки его рта едва заметно приподнялись.
— Иногда, украдкой я наблюдал за тем, как ты играешь со своими волосами. Наблюдал за линиями твоего лица, будто мастерски высеченного из мрамора волшебными руками скульптора. Наблюдал за изгибами твоих прекрасных форм.
— Я готов был часами слушать твой голос, будто проникающий в самые глубины. Будто чудесная музыка, которой можно наслаждаться вечно.
— Куда бы ты не пришла, где бы ни появлялась, эти места словно озарялись сиянием. Словно, — он задумался, подбирая слова, — словно терялась вся их невзрачность и серость. Словно от твоего прикосновения даже пустыни превращались в цветущие сады.
Он посмотрел на ладони, поглаживающие его руки, взял одну из них и начал нежно поглаживать её, слегка сжимая и разжимая, исследуя пальцами изгибы и холмики.
— От прикосновения твоих ладоней у меня замирало сердце. Я искал любой повод, любую случайность, лишь бы ещё хоть на секунду прикоснуться к ним. Ощутить твои ладони в своих. Ощутить эту горячую, нежную энергию.
На стенах сверкали капельки влаги, как миллионы звёздочек, зажжённых только для них двоих в этот миг.
— Этот… свет, исходящий от тебя, это тепло… всё это зажгло свет во мне самом. Однако, озарив при этом и то, что давно было скрыто во тьме, давно забыто, — он тяжело вздохнул, вдыхая аромат лайма.
— Пытаясь отблагодарить тебя за этот чудный дар, за этот свет, в искреннем порыве я захотел открыть тебе своё сердце. Но неосознанно исторгал из себя лишь тьму, ведь в этом чёрном сердце ничего другого, видимо, и не было никогда, — он ощутил, как по щеке покатилась горячая капля, то ли от пара, то ли от чего-то другого.
Он замолчал на мгновение, снова сжав её в своих руках и ощущая биение сердец. Её грудь тяжело вздымалась и опускалась, затем она извернулась боком и слегка поджав колени, приобняла Айзека и прижалась ухом к его груди.
— В те моменты, ослеплённому этим внутренним светом, мне было невдомёк, что происходит. Лишь позже пришло понимание, что сперва нужно было очистить своё сердце, прежде чем… прежде чем сама знаешь, что.
Он нежно погладил Немезиду по голове и продолжил:
— Быть может этому чёрному сердцу просто не дано светить в ответ. И всё же… всё же прежним оно тоже уже никогда не будет. Познав однажды свет.
Он зачерпнул немного воды и тонкой струйкой очертил в воздухе путь от её плеча до ладоней.
— Ты, самое прекрасное, что случилось в моей жизни, Немезида. Самое светлое. Самое… настоящее, — Айзек высвободил намокшие крылья и расправив на мгновение, сомкнул их вместе, создав тем самым своеобразный кокон, закрывший их обоих от всего мира.
В воздухе снова повисла тишина, в которой слышались лишь их сердца. Потеряв счёт времени, они молча лежали в этой тишине, просто наслаждаясь ощущением близости, прижимаясь друг к другу.
Бесконечное время спустя Немезида вдруг высвободилась из объятий Айзека, и перевернувшись, оседлала его. Глаза её были влажными, то ли от пара, то ли от чего-то другого. Мягко обхватив руками его лицо, она заглянула ему в глаза и сказала то, что заставило его чёрное сердце разорваться на мириады звёзд, озарив своим светом всё пространство вокруг. Он ответил ей тем же и ещё нескончаемо долгое время они говорили друг другу множество жарких слов, заставляющих плавиться даже адские котлы. Слова, жар от которых ощущали в то бесконечное мгновение даже на небесах.
* * *
Открыв глаза, Айзек продолжал лежать и смотреть в потолок. Он пытался прислушаться к внутренним ощущениям, но пока было ещё не понятно, сработал ли его план или нет. Однако нужно было время, чтобы узнать это наверняка, поэтому легко отпустив эти мысли, он потянулся и поднялся с кровати.
Эйко, видимо, давно ушла, но он обнаружил на комоде записку, на которой коряво был изображён улыбающийся чёртик, прижимающий к груди огромное сердце. Под запиской были деньги, которые она так и не взяла.
Всё это заставило лицо Айзека расплыться в широкой улыбке. И вовсе не от оставленных денег, а из-за осознания того, что возможно он тоже помог Эйко закрыть какую-нибудь свою душевную потребность. По крайней мере он очень надеялся на это. И кстати, слово «душа», почему-то уже совершенно не смущало его.
Решив не осквернять своё тело одеждой, он вышел на балкон, широко расправил крылья и взглянул на открывшуюся панораму, вдыхая пепел и наслаждаясь заревом. Взглянул уже совершенно другими глазами. Он чувствовал себя наконец свободным.
Наконец ему пришло осознание того, что иногда мы просто не можем изменить внешние обстоятельства или как-то повлиять на них; как земной муравей не может повлиять на восход или закат солнца. Мы не можем заставить кого-то чувствовать то, чего в нём просто нет по отношению к нам.
Однако мы можем изменить самих себя. Изменить своё отношение к происходящему.
Страдать, радоваться или любить — на самом деле всё это исходит из нас самих. Внутри себя мы выбираем сами, как реагировать на внешнее.
И выбрав любовь, мы дарим её сами, не ожидая этой любви взамен, потому что знаем, что сами являемся её источником. Потому что эта чаша никогда не иссякнет, будучи однажды обнаружена во тьме наших чёрных сердец.
Айзек выбрал любовь. И с лёгким сердцем, с любовью
