Седьмая вода - Евгений Адгурович Капба
- Если маэстру дю Бесьер признает свои слова ошибкой и принесет мне извинения за разлитое вино – то я буду рад закончить дело миром, - сказал Рем.
- Я забью тебя как свинью, - ответил Батист дю Бесьер.
Диоклетиан Гонзак осуждающе покачал головой, подождал мгновенье и сказал:
- Поединок между маэстру Батистом дю Бесьером и маэстру Тиберием Арканом проходит в присутствии секундантов и свидетелей, о чем до заката будет доложено в резиденцию коннетабля согласно Дуэльному кодексу. Приступайте!
Дю Бесьер, пританцовывая, вышел в центр круга. Он был на голову ниже молодого Аркана, но гораздо более крепкого телосложения. Его слава как фехтовальщика была всем хорошо известна.
Отцепив портупею с палашом, Рем выдернул клинок из ножен и бросил их на землю. Сделав для разминки несколько рубящих движений, он шагнул в сторону дю Бесьера.
Бретёр атаковал быстро, резко, неожиданно. Рем отпрыгнул, еле успел парировать оба его выпада, нанесенные и мечом, и дагой, и тут же сам бросился в атаку, нанося множество коротких колющих ударов.
Дю Бесьеру удалось достать Рема почти сразу, и из правого предплечья Аркана уже текла кровь на камзол, и капала на землю. Скоро рука ослабнет, и всё будет кончено…
Прыжком в сторону Рем переместился так, чтобы солнце оказалось за спиной у врага. Тот ухмыльнулся, обрадованный своим явным преимуществом и насел на парня, и снова достал – лезвие даги оставило кровавую полосу на левом бедре. Отпрыгнув назад, Аркан услышал разочарованный гул: как же, бегает как последний трус!
Плевать! Воспользовавшись секундной передышкой, поймал отполированным до блеска клинком палаша лучик солнца и пустил в лицо противника солнечный зайчик. А потом перебросил палаш в левую руку.
Такой маневр вызвал новую ухмылку на лице бретёра: для него это значило, что Рем истекает кровью, и правая рука его уже ни на что не способна, и он хитрит, пытаясь использовать какие-то мелочи.
Неловко отразив два явно пижонских финта мечом, Рем как-то по-особенному пошевелил кистью правой руки. Никто не заметил, что именно он теперь сжимал в кулаке.
Черта с два и дю Бесьер обратил на это внимание, красуясь перед публикой и нанося удары поочередно: то мечом, то дагой. Он думал, что всё кончено и играл с Арканом как кошка с мышкой.
Рем снова отпрыгнул, а потом по-разбойничьи свистнул и резким движением руки отправил в полет по кругу тяжелую гирьку, которая тонкой прочной цепочкой крепилась к его правому запястью.
Завершением траектории должен был стать висок дю Бесьера, но реакция у бретёра была отменная, и, несмотря на замешательство, он успел отдернуть голову, и коварное оружие задело ему только кончик носа.
Однако эффект был достигнут! Целый поток крови полился из его носа, окрашивая красным рот, плохо выбритый подбородок, рубашку и отвратительный малиновый жилет. Бретёр грязно выругался, замешкавшись.
Воспользовавшись этим, одним плавным движением Рем сократил дистанцию и изо всех сил наступил на пальцы правой ноги врага подкованным каблуком ботфорта, и тут же воткнул острие палаша ему в бедро. Дю Бесьер завопил и попробовал отступить, но потерял равновесие и рухнул на землю.
Рем приставил к его шее кончик клинка и проговорил, прерываясь, чтобы отдышаться:
- Маэстру дю Бесьер, я предлагаю вам… принести извинения лично мне… и раскаяться в своих словах, задевших мою веру… В противном случае я пришпилю вас к земле!
Конечно же он раскаялся! Он был наемник, а не герой. И плевать ему было на Рема, на ортодоксов и всё герцогство. Теперь у него была одна забота - скрыться побыстрее из города, чтобы наниматели не предъявили ему претензии по поводу невыполненного контракта!
А у Аркана была другая забота – нужно было перевязать раны. Поддерживаемый Диоклетианом Гонзаком, он вернулся в таверну.
***
Сквозь красноватую муть эля играл бликами огонь в очаге. Рем, прищурившись, глядел в граненое нутро бокала и думал, что родное герцогство, пожалуй, единственное место, где всё еще делают такую качественную стеклянную посуду. Загибается Империя, что и говорить…
Сейчас кто-то зашивал рукав на его камзоле, а с порванными штанами Рем справился сам – благо, дырка была поменьше, и должна была прикрыться верхней одеждой.
Диоклетиан Гонзак, который выступил в роли секунданта, довольно профессионально сделал Аркану перевязку, так что тому оставалось только сидеть в таверне, потягивать эль и ждать, когда тот вернется из резиденции коннетабля. Дуэли - дело хлопотное.
В голове было тяжело, хмель брал свое. Уходить не хотелось – на улице ничего хорошего не ждало: заморосивший после обеда дождь, зябкий ветер и город, присутствие в котором вызывало оскомину и мерзкое чувство где-то под сердцем. Не то чтобы Рем не любил Аскерон…
Столица герцогства – город старый, построенный при расцвете Империи, то есть – профессиональными архитекторами, которые работали с напряжением всех умственных и душевных сил. Тогда люди старались создать место, в котором хочется жить, у которого есть будущее... До сих пор здесь никто не выливал помои прямо из окон, работала канализация и водоснабжение, улицы были широкими и чистыми, а дома – кирпичными или каменными, с черепичными крышами. Настоящая роскошь по сравнению с загаженными и тесными городишками центральных и западных провинций, построенными в последние двести-триста лет!
Да и архитектурных достопримечательностей хватало: чего стоят, например, Три Холма Аскерона? На плоской вершине одного из них высился устремленный вверх силуэт монастыря святого Завиши Чарного, резиденции Экзарха, и на самой высокой из его башен всегда горел Неугасимый огонь, освещая и освящая весь Аскерон. На втором разместился герцогский замок, с мощными каменными стенами высотой в тридцать локтей и золотой громадой дворца. Третий холм по древнему договору был отдан волшебникам , и теперь Башня магов не переставала удивлять горожан причудами погоды над своей вершиной: там иногда били молнии, или шел снег, или вращалась воронка смерча…
Дело было не в городе. Дело было в людях. И даже думать о том, чтобы встретить некоторых из них Рему было мерзко. Точнее, одну конкретную особу…
Эль в бокале почти закончился, и молодой человек откинулся на спинку стула, оглядывая зал, чтобы подозвать разносчицу, которая шустро перемещалась между столами и барной стойкой.
Вдруг Рема обдало дождевыми брызгами, и на скамейку напротив уселся Диоклетиан Гонзак.
- Погода - дрянь, - сказал маэстру Гонзак и властным голосом потребовал: - Согрейте мне глинтвейну! Живее, живее!
Он как-то по-особенному, прицениваясь, оглядел всю фигуру молодого аристократа, который сидел перед ним, вытянув длинные ноги. Так, наверное, хозяин смотрит
