Посох Мерлина (СИ) - "Любимчик Мориарти"

Был уже вечер. Солнце бросало свои последние лучи в воду, когда мужчина внезапно исчез.

***

Грациозно покачивая бёдрами, она выходила из шёлкового походного шатра Мерлина. Её длинные тёмные волосы, заплетённые в косы, украшенные даурскими лилиями, доходили ей до бедёр и ритмично раскачивались при каждом шаге из стороны в сторону. Лёгкий золотой халат почти не прикрывал её бледную кожу. Она шла, задумчиво улыбаясь своим мыслям. Ледяной, полный бесчувственности взгляд, прожигал окружающие деревья.

Уже идя среди старых деревьев, девушка услышала конский топот и мужские крики за своей спиной. За ней началась погоня. На её миловидном личике не проскользнуло и тени страха: она лишь хищно ухмыльнулась и быстро, почти летя, побежала в самую чащу. Ржание лошадей её преследователей стало отдаляться, из-за чего девушка звонко рассмеялась на бегу. Однако её хохот резко прервала голубая вспышка, ударившая почти у самых её ног.

— Астарта, остановись, — раздался бархатный голос где-то впереди.

— Я думала, что ты догадаешься раньше, Мерлин, — скрываясь в тени тиса, ответила она.

— Отдай мне его, и я пощажу тебя.

— Ты должен был знать о пророчестве, милый, — обнажив клыки, промурчала Астарта и сделала несколько шагов навстречу волшебнику. — Ты был неосторожен. Этого уже не исправить.

— Я не могу отпустить тебя, ты ведь это знаешь. Я мог бы придумать, что…

— Ты никогда не поймаешь меня. Я выиграла, как выиграет Тьма и Он! — выкрикнула девушка, обрывая волшебника на полуслове, и за считанные секунды трава вокруг Мерлина загорелась.

Когда маг разобрался с огнём, то заметил только стройный тёмный силуэт, который с нечеловеческой скоростью отдалялся от него.

Он выбежал из леса к обрыву, запыхавшийся и уставший от беготни по чаще. Пот холодными струйками тёк по молодому лицу, а ноги слегка дрожали от усталости. Мерлин взглянул на Астарту: она выглядела свежо и расслабленно, словно вышла прогуляться, и никакой погони не было. Но волшебник знал, как быстро течёт кровь в её жилах, как стучит её сердце, как напряжены мышцы под тонким халатом, и сколько эмоций скрыто под хищной улыбкой.

Она посмотрела на него с яростью, отчего его сердце болезненно сжалось. В ней было так много ненависти, сколько никогда не заподозрили бы в такой красивой девушке с чарующим голосом остальные люди. Но Мерлин уже знал, насколько она зла.

Астарта блаженно прикрыла глаза, незаметно продвигаясь к самому краю. Он, словно загипнотизированный, приближался к ней шаг за шагом, не отрываясь от её лица. Он был так близко к ней, что вскинул руку, чтобы взять её за локоть, в тот самый момент, когда Астарта резко распахнула глаза, окинув его изучающим взглядом, как будто видит его в первый раз. Мерлин был готов лицезреть ненависть и всепоглощающую злобу, но никак не ожидал разглядеть затаённую усталость и какую-то немую просьбу, расшифровать которую так и не сумел. Его пальцы почти сомкнулись вокруг её тонкой руки, когда она сделала последний шаг навстречу пропасти. Он не помнил, как оказался на коленях на земле с вытянутой рукой и почему Астарта камнем летела в бушующее море у подножия обрыва. Секундой позже не пойми откуда взявшийся чёрный туман начал окутывать падающее тело девушки. Её руки, ноги и волосы сами, на первый взгляд, превращались в этот чёрный зловещий дым, который полностью рассеялся почти у самой воды, словно его и не было.

Мерлин с ужасом в глазах и затаённой скорбью вглядывался в глубь воды, ловя воздух ртом, а потом вскочил на ноги и опрометью кинулся обратно в чащу. Гибкие ветви деревьев хлестали его по лицу, и магу приходилось постоянно жмуриться. Сил на колдовство не было.

Мальчик с испугом открыл глаза, когда очередная ветка ударила по щеке Мерлина. Какое-то время он вглядывался в пустоту, но ему всё ещё мерещилось падающее тело Астарты. Он видел её лицо в сумерках, ещё более бледное, чем во сне из-за лунных лучей, блуждающих по комнате. Когда ритм сердца стал прежним, мальчик взъерошил свои кудрявые волосы и откинулся на подушку. Этот сон уже начал надоедать.

========== Глава 1. Две семьи ==========

У Фосети Вермора — наследника древнего богатого рода, в котором все мужчины уже которое поколение работали в самой верхушке Парламента — не было настоящего детства. Не потому, что отец его вечно отсутствовал и почти никогда не проводил время с сыном, а мать была слишком занята своими хобби и порой словно забывала, что одиннадцать лет назад родила мальчика. И не потому, что ещё с младенчества в него вдалбливали правила этикета и учили непонятным вещам, которые пригодятся ему, когда он займёт своё место в Парламенте. У Фосети не было детства потому, что он был избалован, как бы странно это ни было, учитывая строгие правила его семьи. Он всегда получал, что хотел. Родители почти не уделяли сыну должного внимания и постоянно заменяли его самыми дорогими игрушками и аттракционами. Они быстро подавили детскую наивность Фосети и любовь к миру своим безразличием и холодностью. Уже к четырем годам мальчик перестал интересоваться некогда обожаемыми звездами, разноцветными жуками и играми с шумными мальчишками в песочнице. А тот факт, что он был волшебником, только усугублял ситуацию.

Но в то же время его нельзя было отнести к категории злобных людей или обладателей завышенного самомнения. Его просто не научили проявлять заботу и заинтересованность, не показали, что надо делать, когда ты чего-то страшишься. Няни и учителя относились к Фосети, как к фарфоровой игрушке: боялись лишний раз дотронуться до него и почти никогда не говорили ласковых слов, которых так сильно ему не хватало. Сам мальчик отчаянно нуждался во внимании — единственной недоступной для него вещи, — и часто ввязывался в драки с метисами, — детьми, у которых один из родителей не был волшебником — колотя их так остервенело, словно те являлись чумой. А ещё чаще он дрался с теми, кто вообще не был магом или родился в немагической семье, ведь до чёртиков страшился, что они высосут из него всю магию.

Но вот отец Фосети всегда брал, что хотел, и никогда не боялся. Да и чего может испугаться человек, который богат и влиятелен? Даже если бы действующая власть резко поменялась, старший Вермор манипуляциями и шантажом вырвал бы себе свои привилегии обратно, не потеряв при этом ни одного зуба и нервной клетки. Фосети восхищался этим, буквально боготворил такие качества и жутко злился на себя за то, что в нужный момент он не запугал одного назойливого мальчишку, который был ещё и на год младше, и сам не вышел сухим из воды. Наверное, этот мальчик был единственным человеком, которого юный Вермор возненавидел всеми фибрами своей души. Лишь из-за него одного Фосети упустил свой шанс стать таким, как Вермор-старший.

Худощавый ребёнок с чёрными волосами быстро пересёк коридор с гордо поднятой головой. Его лазурные глаза неотрывно глядели на дверь впереди, а мозг пытался угадать, какой окажется встреча с отцом. Достигнув кабинета, он остановился и медленно вздохнул, плотно сжав губы, прежде чем поднять руку и постучать в дверь. К удивлению Фосети, отец сам встретил его на пороге и учтиво пропустил в комнату. На Вермора-младшего никогда не кричали и не поднимали руку, ведь ребёнок был достаточно послушным, не протестовал против учёбы и светских мероприятий. Он уже давно уяснил для себя, что он не убежит от участи стать новым членом волшебного Парламента, и не витал в облаках. Но отчего-то мальчик каждый раз, придя в отцовский кабинет, оценивал, насколько мягким окажется ковёр перед массивным тёмным столом, если Фосети внезапно ударят и он упадёт. Ведь он несколько раз видел, как его знакомых били. Вермор-старший, казалось, не замечал этого, ведь когда мальчик заходил к нему в кабинет, он первую минуту упорно игнорировал сына, читая какие-то толстые книги или подписывая непонятные договоры, и лишь спустя какое-то время поднимал на своего наследника зелёно-карие глаза и сухо начинал диалог.

Лорд Эзель Вермор по обыкновению не заметил направленного на ковёр задумчивого взгляда сына и равнодушно обошел Фосети, чтобы подойти к столу. Он сел на мягкий стул с высокой спинкой, — один из тех, в которых обычно сидели его гости во время обсуждения политических дел — закинул ногу на ногу и жестом предложил сыну последовать его примеру.