Е. Крамской - Коварное оружие

Старик сполоснул руки и взялся за полотенце.

— Я не задерживаю вас, господа. Надеюсь, что материал у вас в целости и сохранности?

— О да, будьте покойны, сударь, — откозырял Поль, притронувшись пальцами к полям мягкой шляпы. — Девятка, налево, кругом.

Девятка щелкнул каблуками и почтительно распахнул дверь перед Полем.

Жан Корво восседал на козлах своего экипажа, в котором сидели туристы. Из них один был вчерашний, а другой новенький. Кучер по-вчерашнему страдал от жажды и находил, что напрасно туристы слишком медленно объезжают площадь Республики и что хорошо бы скорее получить на чай и сделать маленький отдых в знакомом кабачке за стаканчиком полынной настойки. Впрочем, Жан Корво был добрым французом и ничего же имел против, чтобы позволить щедрым седокам как следует насладиться созерцанием статуи Победы, возвышавшейся в сквере посредине площади. Девятка приучался выливать под колеса на мостовую содержимое крохотных трубочек, вспоминал вчерашние слова старика и краткие инструкции Поля во время вечерней прогулки около ярко освещенного кино Этуаль.

Чорт побери! — думал девятка. — Если верить господину Полю, то в каждой трубочке содержится ровно по одному миллиарду бактерий, не больше и не меньше. Девятка был уроженец католического юга и вспомнил, как старый пономарь в деревне передавал, будто в средние века святые отцы вели жаркие споры, сколько ангелов может поместиться на острие булавки, и выходило около десятка тысяч. Преподобный Милетий будто бы с пеной у рта настаивал на сотне тысяч с небольшим. Преподобный был, совершенно ясно, не силен в арифметике и не умел управляться с нулями. А тут вот девятка держит в руке сразу целый миллиард невидимых крошек, а уж если начальство утверждает, то это точно.

Старик у себя был занят. Он вынимал из термостата чашечки одну за другой. Снимал крышки и рассматривал поверхность содержимого. В чашечках Петри еще раньше был разлит питательный для бактерий агар, род желатина из морских водорослей.

Если на открытую стерильную поверхность агара попадет из воздуха хотя бы один микроб, то в тепле термостата он начнет размножаться, и через несколько часов тут вырастет целая колония микробов. Даже по внешнему виду этих крохотных пятнышек, по их цвету опытный глаз может определить, какой именно микроб стал основателем этой колонии. В воздухе носятся разнообразные микробы. Они дадут и различные по виду колонии. Стоит только сосчитать их по видам и потом с уверенностью можно сказать: таких-то микробов попало из воздуха на чашечку Петри точно столько-то, других столько-то, и так далее.

Опыт старика на площадях Парижа был прост. Он знал, что в воздухе населенных мест наряду с пылью микроскописты находили споры растений, зерна цветочной пыли, плесневые грибки, дрожжевые клетки и разнообразные бактерии. Грубые частицы, особенно при спокойном состоянии воздуха, быстро оседают, а вот мелкие, особенно водяные капельки с прилипшими к ним микробами могут держаться в воздухе по нескольку часов. На помощь счистке городского воздуха приходит химическое действие солнечных лучей и физическое воздействие сильных струй воды с последующие удалением пыли и микробов хотя бы простой метлой.

Старик знал, что еще очень давно ученый Микель в том же Париже на достаточно пыльной улице Риволи нашел но способу Петри до трех с половиной тысяч микробов в одном кубическом метре воздуха, а в парке Монсури, где зелень и дорожки поливались из шлангов, почти в десять раз меньше, всего только триста восемьдесят микробов. Правда, болезнетворные микробы в свободной атмосфере находятся не часто. Их убивают солнечные лучи и высыхание. Но споры некоторых заразных микробов устойчивы чрезвычайно. Да и сами микробы, засосанные током воздуха в жилые помещения, в теплых и влажных уголках могут укрыться от солнца и жары и, если попадут в легкие или кишечник человека, дать пророст колоний. Так споры сибирской язвы и столбняка, туберкулезные бациллы, защищенные своей оболочкой, и гнилостные микробы выдерживают высыхание и даже слабыми токами воздуха свободно могут переноситься на значительные расстояния, если только они не пристали к грубым частицам пыли. Тогда они недолго остаются в воздухе. Но прилипшие к капелькам влаги заразные микробы, напротив, очень жизнедеятельны. Влагой они предохранены от быстрого высыхания и успевают в своем мире капли размножиться, будь то капля мелкого теплою моросящего дождичка или капельки небрежного чихальщика, который забыл про носовой платок и про свой как будто незначительный, но всегда опасный для окружающих насморк, не говоря уже о кашле.

Старик выбрал для своих опытов микрококка, называемого чудесной палочкой. Этот микроорганизм безвреден для человека, распространен во всех странах света, любит приживаться на срезах картофеля и хлебе. Вырастая на подходящих питательных средах, чудесная палочка дает колонии ярко-розового цвета, которые потом принимают кроваво-красный оттенок. Поэтому на чашечках Петри они ясно выделялись среди других колоний микробов, уловленных ассистентом вчера вечером на площади Согласия.

Старик считал только розовые пятнышки колоний. Он был опытен, и ему не нужен был микроскоп, чтобы убедиться в наличия тысяч экземпляров чудесной палочки, составлявших еле заметную розовую крупинку на блестящей поверхности питательного агара. Розовые крупинки умещались среди других разноцветных колоний — синеватых, желтоватых, опаловых, круглых, звездчатых. И в центре каждой был микроб — родоначальник колонии.

На клочке бумаги старик записал число всех колоний чудесной палочки и ненужные теперь ему чашечки вскипятил в большой кастрюле на электроплитке. Потом он старательно перетер пустые чашечки полотенцем. Грязную воду вылил в раковину, спрятал чашечки и кастрюлю.

— Я не сказал бы, — бормотал старик, смотря на клочок бумаги, — что превосходно, но все-таки… Подождем результатов сегодняшнего разбрызгивания…

И снова вечером явился Поль с новой порцией контрольных колоний чудесной палочки, разбрызганной в три часа дня на площади Республики.

— Девятка снабжен материалом и инструкциями, — доложил он старику, представляя чашечки Петри.

— Вы были довольны им сегодня? — спросил тот, запирая термостат.

— О да… Девятка — один из способных наших агентов. Он не рассуждает, а это самое ценное. Он разбрызгает, что угодно, чтобы только эти самодовольные парижане чихнули как следует.

— Хорошо. Есть у вас в распоряжении еще такие же способные люди?