Андрей Серба - Искатель. 1982. Выпуск №3

— Твои слова святы для меня, великий и мудрый.

— Русы никому не прощают своей пролитой крови. Княгиня Ольга будет мстить за своего мужа, рус пойдет на руса. Так пусть дерутся до последнего воина, а когда ослабнут, ты посадишь князем своего человека. Ты найдешь такого, ты купишь его разум, ты вдохнешь в него нашу душу. И с каждым днем все больше и больше наших людей будет окружать его. Мы, сыны истинной веры, станем головой русов, мы будем их хозяевами. Пусть работают славянские руки и ноги, пусть гнутся и трещат славянские спины — они будут трудиться для процветания богом избранного народа. Как бы ни было огромно и сильно тело, оно всегда послушно голове. И этой головой, повелевающей славянским телом, должны стать мы. Такова воля кагана.

— Я понял тебя, великий и мудрый.

— Ты пошлешь надежного человека в Киев, а сам отправишься в Полоцк. Там сейчас двадцать сотен викингов, тех, что вместе с князем Игорем ходили последний раз на Византию. Игорь щедро одарил их, но варяжский ярл Эрик продажен и жаден, таково и его наемное разноплеменное воинство. Их слишком мало, чтобы угрожать Руси, но усугубить междоусобицу им под силу. Ты хорошо знаешь Эрика, не раз имел с ним дело, а потому легко найдешь общий язык и сейчас. Ты купишь ярла, и он поведет своих викингов на того, кого ты укажешь. И пусть вся Русь исчезнет в крови раздоров и междоусобиц. Такова воля кагана.

— Я сделаю это, великий и мудрый…

Скользят по глади Днепра несколько лодий. На передней, богато украшенной резьбой, на скамье, устланной коврами, полулежит древлянский князь Мал. Невысокий, тучный, он нежится, прикрыв глаза, под ласковыми лучами солнца. Пуще всего на свете он любит тишину, покой, раз и навсегда заведенный порядок. Он давно забыл о битвах, его дружину в походы водят сыновья. Даже сейчас плывет он не на тяжелой боевой русской лодии, одного вида которой страшатся враги, а на легкой, речной, на которой любила плавать на киевское торжище его покойная жена.

Напротив него среди разложенного на дне лодии товара стоит на коленях хазарский купец, прибывший перед этим в Киев вместе с Хозроем. Выкрашенная хной и завитая в мелкие колечки борода купца благоухает, узкие глазки раболепно смотрят на князя.

— Только для тебя, господин, — воркует хазарин. — Знаю, что станешь скоро великим киевским князем. Для тебя и твоей будущей жены приберег все это,

Мал лениво смотрит на товары.

— Ты рано приехал, купец. Приходи в Киеве, когда я стану князем всей Руси, Тогда ты получишь за свои камни и узорочье любую цену.

Утром следующего дня хазарский купец уже раскладывает свои товары перед великой киевской княгиней. Та с женским любопытством осматривает ткани, перебирает в руках украшения.

— Купец, ты не первый раз в Киеве и знаешь, что русичи щедры. Так отчего беден твой выбор? — недовольно спрашивает Ольга.

— Это так, великая княгиня, — покорно соглашается купец. — Ты всегда была первой моей покупательницей, но на этот раз ты вторая.

— Кто же был первым?

— Твой будущий муж, древлянский князь Мал.

Красные пятна плывут по красивому лицу Ольги, гневом вспыхивают ее глаза.

— С чего ты взял это?

— Древлянский князь сказал, что, если корова сама не идет в стойло, ее гонят туда плетью, — еле слышно произносит купец.

Ольга швыряет к его ногам ожерелье, которое рассматривала до этого, и купец, быстро собрав свои товары, моментально исчезает. Когда его шаги стихают, Ольга поворачивается к священнику Григорию, все время молча стоящему рядом с ней.

— Ты смог бы стерпеть такое унижение?

— Христос учит смирять свою гордыню.

— Князь древлян оскорбил не просто женщину, а великую княгиню. Я русская, святой отец, а русские не прощают обид. Если бы даже я раньше не решила, что этот древлянин, убийца моего мужа, умрет, я вынесла бы этот приговор сейчас.

— Христос учит прощать своих врагов.

— Разве ты, святой отец, не отпустишь мне этот грех? — прищуривает глаза Ольга.

— Я еще не видел крови, дочь моя.

— Ты ее и не увидишь, — недобро усмехается великая княгиня.

Подбоченясь и гордо выпятив грудь, князь Мал рассматривает открывшийся перед ним город. Стольный град всей Руси расположен на высоких днепровских холмах, окруженный широким земляным валом и толстой крепостной стеной. Стоят по углам стен сторожевые башни, торчат заборола, разверзлись темные провалы крепостных ворот, блестят шлемы и наконечники копий охраняющей их стражи. Лепятся по склонам зеленых холмов посады, у впадения в Днепр Почайны раскинулась пристань, к самой реке спускаются хижины рыбаков и ремесленников.

Но не на крепостные стены, не на жилища горожан и рыбаков смотрит князь Мал, его взор прикован к стоящему на вершине самого высокого холма великокняжескому терему. Матово отсвечивают под лучами солнца его белые гладкие с гены, выложенные из каменных плит, всеми цветами радуги сверкают узорчатые оконные стекла, словно жарким огнем пылает многоскатная медная крыша. А над теремом вонзилась в небо высокая изящная стрельница-смотрильня, подарок покойного Игоря жене, чтобы она могла первой узреть возвращающегося из походов своего мужа-воителя.

Лодия утыкается носом в прибрежный песок, останавливается. Князь Мал выпрямляется на лавке, довольно щурит глаза, всей пятерней гладит пушистые усы. Ему действительно приготовили княжескую встречу. На берегу в полном воинском облачении стоят ряды киевских воинов, дорога, ведущая от реки, устлана коврами. Что ж, так и должно быть. Древляне взяли жизнь киевского князя, взамен они дают Киеву и княжьей вдове нового князя и нового мужа.

Встав с лавки, Мал хочет шагнуть на песок, но останавливается. Несколько десятков киевских дружинников входят в воду, выстраиваются вдоль бортов. Воины без щитов и копий, в руках у них толстые веревки. По команде воеводы, взмахнувшего на берегу мечом, они продевают веревки под днища лодий, согласованно рвут их вверх. Лодии поднимаются из воды и плывут, плывут по воздуху. Мал садится на лавку, важно надувает щеки. Он еще никогда не слышал, чтобы кому-либо на Руси оказывались такие почести.

Медленно плывут над дорогой древлянские лодии. Идущий впереди воевода останавливается, поднимает меч, и Малу кажется, что под усами киевлянина мелькает зловещая усмешка. Наверное, почудилось. Ведь так ласково светит солнце, так мирно плещет речная волна, так спокойно и радостно на душе.

Воевода опускает меч, и воины, несущие лодии, одновременно выпускают веревки из рук. Раздается треск ломаемых жердей, свет меркнет в глазах у Мала. Лодии падают в темноту глубокой ямы, трещат от удара о землю, заваливаются на бок. Мал вскакивает на ноги, вырывает из ножен меч, кричит воинственно, задрав вверх голову. И тотчас крик застревает у него в горле: затмевая дневной свет, сплошным потоком с десятков заступов летит на древлян земля…