Анри Верн - Наказание Желтой Тени
И вот теперь Билл Баллантайн читал и перечитывать письмо:
«Если хотите получить сведения о докторе Пар,.. приходите сегодня вечером в северо-восточный квартал. Вас будут ожидать на лестнице, ведущей в пагоду Нат, возле десятой статуи слева».
— Наверняка, ловушка, — с сомнением в голосе прошептал Билл. — Здесь прямо за милю пахнет западней; так и шибает в нос…
Но, несмотря на все свои рассуждения и сомнения, он знал, что пойдет на встречу, ибо не мог пренебречь ни малейшим шансом, чтобы найти пресловутого доктора Пар, который один способен помочь ему настигнуть Желтую Тень.
Шотландец решительно пересек холл, поднялся на второй этаж в свой номер и, выдвинул из-под кровати чемодан, достал из него довольно солидного калибра пистолет, который сунул в карман пиджака. С удовлетворением похлопав себя по карману с оружием, он пробормотал вслух:
— Если, как я полагаю, речь идет о ловушке, то тут есть, чем противостоять этим ловцам. А уж если и этого покажется им мало, то у меня есть ещё кое-что.
И он покрутил, как бы любуясь, огромным кулачищем, величиной с голову ребенка, один вид которого мог сбить боевой пыл с любого нападающего.
Билл вышел из комнаты, снова спустился в холл и вскоре очутился на улице. Там он подошел к стоящему рядом с отелем такси. Шофер, явно метис англо-бирманского происхождения, с оливковым лицом, на котором блестели, как бирюза, голубовато-фарфоровые глаза, спросил:
— Вам куда, сахиб?
— К пагоде Нат в северо-восточном квартале. Знаете, где это?
Шофер закивал головой.
— Знаю, отлично знаю, сахиб. Но должен предупредить вас, что местечко-то довольно грязное, к тому же, на самом берегу реки. Смотрите, как бы вас там не грабанули… или, как у нас говорят, не дакоитнули…
«Грабануть — это могут, — подумал про себя Билл. — Определение верное, а дакоитнуть, так наверняка, хотя может быть и не в данный конкретный момент».
Действительно, в Бирме дакоиты, эти грабители с большой дороги и одновременно ритуальные убийцы, организуют мощные банды, что и ввело в местный лексикон глагол «дакоитнуть», неологизм, хотя и прекрасно известный Баллантайну.
— У меня есть чем укоротить ваших дакоитов, если им вздумается напасть на меня, — ответил Билл, положив свою лапу на карман пиджака, где лежал пистолет. — Ну, а уж коли вы меня туда отвезете, то получите хорошие чаевые…
Шофер пожал плечами.
— Чаевые, да ещё хорошие, это — не дурно, но мне бы не хотелось плавать в реке, как дохлая рыба, с ножом между лопаток! Я вас отвезу, сахиб, но только до реки, а там покажу дорогу к пагоде Нат, куда уж вы отправитесь одни, без меня…
Этот человек откровенно боялся дакоитов, и Билл, который сталкивался с этими профессиональными убийцами в различных ситуациях, хорошо его понимал. Поэтому он не стал настаивать.
— Ладно, — миролюбиво сказал он. — Отвезите меня к реке, а там уж я сам доберусь.
Когда Билл Баллантайн открывал дверцу, собираясь сесть в машину, его грубовато толкнул какой-то бирманец, который до того стоял с другим неподалеку. Билл весь напрягся, что бы дать отпор, но грубиян вежливо извинился, и они оба с собеседником скрылись в толпе.
Не придав значения этому инциденту, шотландец уселся поудобнее, захлопнул дверцу такси и машина покатила в сторону реки.
Как большинство городов Юго-Восточной Азии, а может быть, даже несколько меньше, чем другие, Рангун, этот портовый город с многотысячным населением, не слишком поддавался на уловки модернизма. Конечно, основные улицы столицы, решительно все носили британские названия, как например, Комиссионер-роуд и тому подобные. Все же остальные были чисто азиатские. На них царила грязь и беспорядок. Окраины вообще были завалены помоями и мусором, который быстро не могли сожрать даже бродячие собаки и крысы, несмотря на их многочисленность. Сточные канавы были без решеток. Их разобрали сразу же после ухода англичан и не положили обратно, как если бы новое правительство видело в этом признак независимости. Время от времени мятежники, полупатриоты, полупираты, которые контролируют подступы к столице, перекрывают питьевую воду, что вынуждает население пользоваться речной. Тогда, учитывая отсутствие средств для очистки и профилактики, вспыхивают холера, чума и оспа. Ситуацию усугубляют крысы, переносчики эпидемий, которых религия запрещает убивать и даже отлавливать живыми. Есть здесь и проказа, столь распространенная, что на пустырях постоянно строятся лепрозории, тянущиеся непрерывной линией вдоль дорог, железнодорожных путей и рек. И тем не менее, повсюду царит атмосфера праздника, ибо почти нигде не видно плохо одетых бирманцев или, более того, людей в лохмотьях, а лик нищеты прячется за чистыми, улыбающимися лицами. Может быть, здесь юля того и используют старые и изобретают новые способы увеселений, тысячи игр, тысячи праздников и тысячи развлечений.
Через этот красочный город такси доставило Баллантайна в самый запущенный и неухоженный квартал. Здесь яркость красок центра сменили зловещие сумерки. Вместо домов — лачуги; вместо толп гуляющих и праздношатающихся — подозрительные силуэты и тени. Следуя по последней улочке, шофер заложил глубокий вираж и подъехал к набережной реки со слабым намеком на каменные парапеты и мутно-свинцово блестящей водой. Мост через реку состоял из понтонов, покрытых старыми, расходящимися досками, но через него все же можно было перебраться на другую сторону.
Таксист остановился возле моста и показал рукой через опущенное стекло за реку.
— Там начинается северо-восточный квартал. Добраться до пагоды вы сможете, перейдя через мост и следуя дальше прямо по улице. В конце её увидите небольшую площадь, а посредине стоит пагода. Еще раз повторяю, что этот квартал пользуется дурной репутацией. Так что, если хотите вернуться живым, то держите ушки на макушки.
— Ладно. Так и сделаю, — ответил Билл, а подумав, продолжал: — Будете меня здесь ждать?
Бирманец утвердительно кивнул.
— Ждать-то буду, но уж дверцы машины запру, ибо может случиться, что дакоиты перейдут реку. Но предупреждаю, что при первом признаке опасности, я брошу все и укачу в центр…
Баллантайн рассудил, что настаивать нет смысла, поскольку понимал — страх плохой советчик…
— Ничего с вами не случится. А что до меня, то я вернусь через полчаса, самое большее — минут через сорок пять. Так что наберитесь терпения…
Сунув несколько рупий шоферу, Билл высадился, прошел по набережной и вступил на мост, по которому до берега спешили добраться несколько запоздалых прохожих.
Миновав мост, он двинулся прямо по тянувшейся перед ним улице. Она была пустынна и только какие-то тени скользили вдоль стен. Из лачуг изредка доносились голоса и смех, а в основном царили глухая тишина, ночь и одиночество.
