Алексей Федосов - Лекарь
В комнате по соседству, прошел к столику стоящему у окна, сел, взглянул в лицо подходящего воина.
— Присаживайся, — подождал, — слушай меня внимательно, от твоего решения зависит жизнь Латифы. У неё повреждено одно легкое, — вот это я ткнул пальцем воину в его широкую грудь, — Если сейчас не ей не помочь она умрет. Я вообще удивляюсь, как ты её сюда то довез, с таким ранением обычно на третий день умирают, кровь собирается внутри, превращается в сгустки, которые все запечатывают. Больному тяжело дышать и он задыхается. Сначала синеют губы, потом синюшность распространяется на шею, спускается вниз на грудь, лицо покрывается холодным липким, состояние ухудшается с каждым днем.
— Господин..
— Зови меня, Мухамад.
— Господин Мухамад, какое решение я должен принять?
— Разрешить осмотреть голое тело, я надеюсь найти там следы, которые подтвердят мои слова и помогут принять правильное решение для лечения твоей госпожи.
Юсуф, помолчал, горькая усмешка коснулась его губ, — Это точно, что вы сказали?
— Да, это так и она может умереть.
— Да господин Мухамад, Я разрешаю осмотреть, госпожу, но в присутствии Джабиры.
Я кивнул, соглашаясь с его условиями, продолжая расспрашивать. — Сколько до вашего города?
— Пять дней пути. В этом благословенном месте, — По лицу скользнула гримаса иронии, — нас задержало только здоровье Латифы.
Теперь уже и я не смог сдержать горькой ухмылки, — Вы бы уважаемый Юсуф, довезли холодное тело, она умерла бы в пути.
Тут нас прервали, вошла Джабира. — господин Мухамад, все сделала, как вы сказали.
Я подозвал её, — Джабира подойди.
Она приблизилась, в глазах стояли слезы, на мой не заданный вопрос ответила кивком.
«Что все так плохо? что же она там увидела? Аллах Всемогущий…»
— Господин Юсуф, — я посмотрел на воина, — разрешил мне осматривать его госпожу в твоем присутствии, будешь мне помогать при дальнейшем осмотре, — поднял руку, останавливая её вопросы,
— Уважаемый, Вы, — я склонил голову, — решите все вопросы с хозяином, — Юсуф подобрался под моим взглядом, казалось, сообщение, что Латифа при смерти вынуло из него сердце, а здесь он увидел реальную возможность помочь.
«Бедный Саид, чувствую будешь ты порхать над крышей, как воробей, за свою жадность, ни чего дождешься и от меня подарка»
— Сейчас мне нужно, что б ты принесла жаровню, — Обратился я к кухарке, — джезву, три пиалы небольших, одну большую, вот такую, — Показал ей размер.
— У тебя сейчас на кухне есть кипящая вода, — получив ответный кивок, продолжил, — тогда два кувшина, один с холодной, другой горячей, — Подумал и спросил, — а остывшая есть? — Джабира посмотрела на потолок, как будто что припоминая, кивнула и замерла в ожидании дальнейший приказаний.
«Ты смотри, Саид — то, Шакал вонючий, а люди у него… Стоит не шелохнувшись, вся внимания полна, это чем же он так их здесь всех запугал?»
— Иди и принеси что нужно, — отпустил я кухарку.
Повернувшись к Юсуфу, я решил задать вопрос, на который никак не мог найти ответ.
— Юсуф!
Он остановился, повернувшись, посмотрел на меня.
— Латифа, — я промолчал, глядя ему в глаза, — Твоя Дочь? А ты значит не Юсуф…
«учитель мой говорил, что глаза человека зеркало его души и тем, кто умеет видеть, они могут рассказать многое»
В глазах человека стоящего предо мной, промелькнула буря, нет даже целый самум, который присыпал песком всю боль, гнев, надежду, страх, всколыхнувшиеся в его душе, оставив только огромную и безбрежную любовь, к той маленькой и нежной девочке лежавшей в соседней комнате.
Плечи опустились, напрягшееся было тело, расслабилось, как будто из него вышел весь воздух. Он вздохнул, и с какой то затаенной грустью в голосе сказал, — Да Господин! Латифа моя дочь, но я…
Тут мне пришлось прервать его попытку рассказать и отправить выполнять распоряжение.
«Понятно всё становится на свои места, да и я пойду»
В комнате все было без изменений, прошел к больной сел рядом и стал мокрой тряпкой утирать лицо Латифы.
«Потерпи еще немного, девочка, потерпи, еще немного и тебе будет лучше, я приложу все свои знания и помогу тебе»
«Да уж, опять я прав, угадал, всё так и есть, она его дочь, а он, он простой воин волею Аллаха, в молодости понравился своей госпоже, муж, небось, старый был. Овдовела вышла замуж, потащила свою старую любовь за собой, приставила опекуном, зная лучше чем Он никто не справится, не приглядит за родной дочерью, не даст её в обиду, вот отсюда и его фанатичная верность и преданность, что целых четыре дня вез её до сюда и сейчас будет охранять покой и здоровье, жалко конечно этого шакала, но уж лучше будет если Юсуф прибьет его, чем меня. Да уж когда он замер, после моего вопроса, тут я усмехнулся своим мыслям, — казалось что лев смотрит на меня. Готовый растерзать. Так куда я дел настойку опия, вот она.»
Так, настойки, отвар, мне надо тут я задумался, вспоминая состав. — О-о, точно, — вслух произнес, я и, подняв глаза к потолку, стал перечислять травы входящие в состав
— Травка спорыш, аниса плоды, укропа семян добавляем тут, мы, сосновые почки и травка чабрец, корень солодки натертый кладем. Частей всех мы равно возьмем, разбавим водою и оставим стоять. Потом разогреть и его вскипятить недолго погреть и с огня удалить, поставить остыть, а потом процедить и можно давать, больному испить
«Ф — фух, не забыл, ну и где они ходят то пора начинать»
Аллах услышал мои призывы, в дверях показалась Джабира и кухонный раб несущий всё что нужно.
Я отложил в сторону тряпку. — Жаровню ставьте вот сюда, — указал место у окна рядом со столиком. Джабира скажи, чтобы принесли полную пиалу изюма, нашли Юсуфа, позвали сюда, он нужен не надолго. Прошел к больной Латифе, сел рядом, взял её за тонкую руку постарался найти жилку сердечную.
«Ага, вот она, ну же, девочка не сдавайся, продержись ещё чуток, сейчас я тебе помогу,
Сейчас настоечку тебе дам, полегчает»
Джабира стояла, рядом следя за моими действиями, — Джабира, сейчас я буду осматривать госпожу Латифу, после осмотра придется кое что сделать, полностью ещё не уверен, но у меня есть подозрения что всё очень плохо, все эти хрипы и клокотание у неё в груди могут быть следствием, сильного удара когда она упала. Посмотрел на неё, увидел на лице отражение сострадания, — Я могу предположить, что придется у бедной девочки удалить селезенку. Будешь мне помогать. Что делать и как я тебе сейчас расскажу.
С этими словами я повернулся к больной и откинул одеяло, — Ого! О-О, Аллах!
Картина, открывшаяся передо, мной была ужасна. В нижней части грудины был огромный синяк, практически черного цвета с краями уже начинающими переходить в желтизну, чуть выше и в сторону к правому боку, была впадина на теле глубиной с детскую ладошку и тоже синевато желтого цвета. Я попытался прощупать пальцами внутренние органы. В том месте, где должна была быть селезенка, определялось, что-то твердое. Латифа открыла мутные от боли глаза, застонала, попыталась согнутся и отстранить мои руки, Джабира взяла её за плечи, прижала к подушкам не давая встать и не мешать мне проводить осмотр. Я накрыл больную одеялом, сел рядом, посмотрел на Джабиру и из моей груди вырвался вздох грусти.
«Аллах милосердный, позволь мне спасти жизнь этой юной девушки»
Посмотрел на свою помощницу, — подойди поближе. Она посмотрела на Латифу потом на меня.
— То что она пришла в себя это хорошо сейчас ей надо будет дать настойку из мака. Отпускай, и иди сюда. — Она подошла, встала рядом.
— Сейчас придет Юсуф и будет её удерживать на месте, ты будешь подавать мне то, на что укажу. Запомни от твоей расторопности, зависит жизнь. Слушай, что надо сделать, вот в этом кувшинчике опасное зелье, его нельзя проливать на угли, иначе будет пожар и все вокруг загорится синим пламенем, вот эти нити и вот эту иглу положишь в пиалу и зальешь этим настоем, поняла. — Она кивнула головой в знак согласия.
Продолжая объяснять, я достал маленький серебряный пузырек, наклонил над пиалой, стал отсчитывать нужное количество капель.
«хватит, а то сердце остановится»
Положишь на угли вот это, я подал ей серебряный брусок с деревянной ручкой, положишь на жаровню, так что бы не нагрелась ручка… Этим будем прижигать сосуды, что бы не кровоточили, ответил я на невысказанный Джабирой вопрос.
— Будешь перебивать, не успею, всё объяснить, буду ругаться, потом когда всё станешь делать не так, Аллах покарает тебя за непослушание, женщина, слушай молча. — Рассердился я на неё.
— Когда я сделаю надрез, начну раздвигать кожу, будет выступать кровь. Тряпкой осторожно стираешь в сторону от раны, не мешая мне, полезешь под руку, ударю. Разговаривать некогда. Скажу прижигать, подаешь вот это, поняла? — Она кивнула.
