За пивом! Крупнейший пивной забег в истории, воспоминания о дружбе и войне - Джон Донохью
– Что-то я не вижу здесь вашего корабля, сэр.
– Правильно. Вот я как раз и хочу на него вернуться!
– Ну, на самолет-то без бумаг я вас все равно не пущу.
Я уже хотел заорать на него, но взял себя в руки, сделал глубокий вдох и осмотрелся вокруг. На другом конце взлетной полосы виднелась еще одна штабная палатка, вокруг которой была своя суета. Люди входили и выходили, и среди них было много пилотов в оранжевых жилетах. Я отыскал уоррент-офицера с эмблемой ВВС на рукаве, у которого в руках был перечень пассажиров или что-то в таком роде. Если вам нужен кто-нибудь, кто что-то решает, ищите парня со списками. Со своей седой шевелюрой, он выглядел так, словно прошел огонь, воду и медные трубы. Я задал ему тот же вопрос: нет ли борта на Сайгон?
Он посмотрел на меня несколько обескураженно:
– Ну, допустим, есть. А кто спрашивает?
– Я моряк торгового флота. Мой сухогруз в Сайгоне, а я застрял здесь, в увольнении, искал сводного брата. Мне нужно вернуться, чтобы успеть на борт, пока корабль еще в порту.
– Что еще за хрень ты мне тут рассказываешь? Шутишь, что ли?!
Я подумал, что мои выдумки лежат не так уж далеко от правды.
– Нет, сэр. Так оно и сесть.
– И где ты искал своего брата? На болотах? Посмотри на себя!
Что верно, то верно. Приятного впечатления я не производил.
– Ладно, черт с тобой, – сказал он. – Дай мне минуту.
И скрылся в палатке. Его не было довольно долго, но я терпеливо ждал. Наконец он вернулся. Думаю, я сумел его разжалобить, потому что он отвел меня в сторонку и тихо спросил:
– Видишь тот самолет?
Это был царственно лоснящийся на солнце роскошный двухмоторный «Бичкрафт Дюк» – одна из тех игрушек, что покупают себе богачи.
– Ага. Обалдеть!
– Это как раз мой, – продолжил он так же негромко. – Короче, жди здесь, пока я не поднимусь на борт. Когда я вот так махну рукой – не говоря ни слова, мчись к трапу и лезь в салон. Сядь где-нибудь в уголке и сиди тихо, как мышь. Ни с кем из пассажиров не говори. Понятно?
– Ясное дело. Спасибо, мужик!
Экипаж поднялся на борт, а за ним группа каких-то гражданских, самого важного вида. Последним по трапу взошел командир экипажа, пилот, с которым я говорил. Он повернулся, чтобы подать мне сигнал. Я нырнул в салон, выбрал самое скромное местечко, пристегнул ремень и затих. Он задраил дверь и запустил двигатели. Спас мою задницу, что и говорить! Полет займет от силы час, а пешком или автостопом я добирался бы до Сайгона полдня. И шансы догнать «Дрейк Виктори» были бы никакие.
Некоторое время мы летели вдоль камбоджийской границы, и я думал, не прячутся ли там сейчас внизу вьетконговцы, среди этих холмов, укрытых лесным одеялом. Они напоминали мне родные края, горы Катскилл[56] в Нью-Йорке. В своей ностальгической полудреме я едва не проворонил момент, когда мой спаситель передал штурвал второму пилоту, чтобы обойти салон и перекинуться двумя-тремя словами с пассажирами, которые оказались какими-то попами. Затем он направился ко мне, наклонился над креслом и сказал вполголоса:
– Не служи я сам в торговом флоте во Вторую мировую, приятель, послал бы тебя на три буквы, и дело с концом.
– Мужик, спасибо, правда!
– И вот что… Когда прилетим в Сайгон, будь добр, сделай мне встречное одолжение.
– Все, что смогу!
– Сходи в душ.
Глава 15
Я застрял в Сайгоне
В Сайгоне я еще раз поблагодарил пилота, но отправился не в баню, а в американское консульство – на первой же армейской попутке через весь этот шумный, густонаселенный город, в котором тогда жили почти два миллиона человек. Время поджимало.
Сайгон – место не менее оживленное, чем Манхэттен. Улица Тчу-До, или проспект Независимости, – та же Таймс-Сквер, разве что вместо желтых такси проезжая часть кишит велосипедами и мопедами, на которых кто только не путешествует: солдаты с винтовками, матери с младенцами и прочий люд с самым диковинным скарбом, прикрученным к рулю, – лестницами, цыплятами в клетках, крабовыми ловушками и громадными корзинами овощей. По дороге наткнешься то на старуху с коричневыми от бетеля зубами, то на буддийских монахов в шафрановых рясах, торопящихся в пагоды, то на мясника, который занял полтротуара, разложив свой товар на циновке и отмахиваясь от бродячих собак. Уличные торговцы тут продают все на свете, от певчих птиц до гробов. Мы проехали мимо восхитительного храма, украшенного ладьями-драконами и другими символами мореходства. Должно быть, он был посвящен какой-то древней морской богине. Хотел бы я заглянуть внутрь!
Посольство Соединенных Штатов вместе с консульством размещалось в новом здании, построенном на пальмовом бульваре Тонг-Нху, по соседству с французским и британским. Старое здание снесли три года назад, после атаки с применением набитой взрывчаткой машины. Тогда погибли 23 человека, включая совсем молодую женщину из ЦРУ. А теперь тут высится современная шестиэтажка, похожая на неприступную крепость, разве что рва не хватает.
Оказавшись внутри, я изрядно побродил между столами, пока не нашел чиновника, который мог мне помочь. Мало того, оказалось, что у него на руках была уже целая папка с делом о пропавшем моряке. Наш капитан уведомлял береговую охрану в Куинёне, что меня все еще ждут на борту, если, конечно, я успею их нагнать. Ура! Но этот бюрократ моего оптимизма не разделял. Про себя я уже успел назвать его Хеллером, в честь автора «Уловки 22»[57], романа, в котором как раз и показан весь абсурд войны и армейской канцелярщины.
– Паспорт, пожалуйста!
– Но у меня только моряцкая карточка. А паспорта и не было никогда. Я как-то до сих пор обходился, а я ведь наш шарик раза три обошел, не меньше.
– Это очень мило, мистер Донохью, но сейчас-то мы с вами во Вьетнаме и вокруг кипит война – на тот случай, если вы не заметили. Чтобы покинуть страну, вам нужна выездная виза, а чтобы получить выездную визу, вам нужен паспорт.
– Эй, секундочку! В каком смысле выездная виза? Я думал, большинство стран требуют, наоборот, въездную визу. Вьетнамцы что,
