Анри Верн - Желтая Тень
— Просто потому, что мой дядя был занят этой ночью. Он хотел допросить Стара лично завтра утром, чтобы выяснить, что он сообщил полиции. Именно поэтому ваш друг и был на время спрятан в старом доме на Фаланкс-стрит. Возможно — хотя я и не совсем уверена, — его казнили бы после этого. Достаточно такого объяснения, командан Моран?
Боб утвердительно кивнул:
— Вполне. Но вот что мне непонятно: в чем смысл поступков господина Минга? Чего он добивается?
— Мой дядя считает, что западная цивилизация, которая постепенно овладела остатками мира, дурна и ведет человечество к гибели. Он жаждет уничтожить эту цивилизацию, а поскольку не верит в добрую волю людей, то действует с помощью террора…
Боб задумался. Он понял, почему Желтая Тень потребовал разрушить Центр ядерных исследований в Харуэлле: этот Центр олицетворял для него цивилизацию, которую он ненавидел.
— Как вы считаете» — наконец спросил он, нарушив молчание, не работает ли Минг на одну из сверхдержав, являясь просто агентом-исполнителем?
— Конечно, нет. Мой дядя из тех, у кого не может быть хозяина— Его интеллект и знания огромны, а богатства невообразимы. Он в одиночку может вести тайную войну с обществом.
— Я знаю способности и возможности вашего дяди, мадемуазель Орлофф, — проговорил Боб. — Это выдающееся создание и к тому же ужасное, ибо стремится ко злу и цели его преступны.
Нажав на тормоз, Таня Орлофф остановилась у края тротуара. Повернув залитое слезами лицо к французу, она с жаром произнесла:
— Я люблю своего дядю, командан Моран. Он мне — второй отец, но он внушает мне ужас своей бесчеловечностью. Есть только два средства остановить его: переубедить или уничтожить.
Девушка замолчала, лицо ее отражало сильнейшее душевное волнение. Справившись с собой, она продолжила:
— Уничтожить! Но я не могу даже подумать об этом. Остается одно — заставить его прислушаться к голосу разума. И только один человек может сделать это — вы, командан Моран.
Француз вздрогнул.
— Я?! Почему я?..
— Однажды вы спасли ему жизнь, когда он был готов убить вac. Вы один, кто может постоять за себя в борьбе с ним. Вот те две причины, по которым я вам доверилась.
Моран раскрыл было рот, но Таня не дала ему прервать себя,
— Извините. Дайте мне закончить. Этой ночью Минг должен быть в курильне Лайменхауза, чтобы принять свою ежедневную порцию опиума. Она находится в подвальном помещении антикварной лавочки на Ямайка-стрит, которую содержит некий Тзин Ле. Вас пустят туда, если вы скажете, что пришли от Ма Линга. Это имя самого крупного торговца наркотиками в Гонконге, дружка Тзин Ле, Вы постучите: сначала три длинных удара, потом три коротких. Вас тут же проводят в курильню. А там вы доберетесь и до моего дядюшки. Однако учтите, у него сильная охрана. Когда вы встретитесь с Мингом, попытайтесь убедить его. Если вы не сможете сделать этого, то не сможет никто.
Нахмурившись и задумавшись, так что лоб избороздили морщины. Боб молчал. Он понимал, что согласие на предложение молодой женщины равносильно согласию сунуть голову в волчью пасть. Но в то же время он ясно видел, что если не взять верх над Желтой Тенью, то последуют новые жертвы, И если был хоть один шанс мирным путем урегулировать конфликт между Мингом и человечеством, то пренебрегать этим шансом было нельзя.
— Хорошо, мадемуазель Орлофф, — наконец проговорил Моран. — Я пойду на Ямайка-стрит и попытаюсь встретиться с вашим дядей. Обещайте мне, однако, что, если я погибну, вы обратитесь в Скотленд-Ярд и сообщите все, что знаете о Желтой Тени.
Молодая женщина заколебалась.
— Обещайте, — настаивал Боб, Таня решилась.
— Обещаю, — сказала она. — Если вы не вернетесь, я предупрежу Скотленд-Ярд. Но сейчас вам следует обсохнуть, а то вы промокли насквозь.
Она включила систему обогрева, и Боб почувствовал, как жаркий ветерок обдувает его тело.
— И последний вопрос. Не знаете вы, добрались мои друзья до укрытия? Удалось ли им ускользнуть?
— Если бы они были убиты или схвачены, я бы знала, командан Моран.
— Ну что ж, тогда будем надеяться, что они живы и здоровы.
Эта надежда вдохнула в него новые силы и мужество для встречи с безжалостным, сильным и демонически опасным господином Мингом.
Глава 11.
Лавочка Тзин Ле под вывеской «Китайские древности» была расположена во дворе, куда он попал через длинный проход между двумя стенами со стороны Ямайка-стрит в грязном и убогом квартале Лайменхауз. Когда Моран условным образом постучал в дверь, ее открыл китаец, возраст которого было невозможно определить. Из предосторожности цепочку он не снял.
— Господин у нас не бывал, — констатировал он.
— Вы правы, — согласился Моран, — но я от Ма Линга.
Китаец с уважением склонил голову.
— Добро пожаловать, достопочтенный друг Ма Линга, — проговорил он.
Открыв настежь дверь, он пропустил Морена в лавочку, через которую проводил гостя в кладовую, набитую разного рода странными предметами: старыми глиняными горшочками, ободранными паланкинами, кривыми бронзовыми статуэтками, многочисленными кусками нефрита. Стена в глубине повернулась вокруг оси вместе с закрепленными на ней предметами, и открылся вход на каменную лестницу, освещенную старой медной керосиновой лампой. Китаец, скорее всего это был caм Тзин Ле, пригласил Морана войти и закрыл секретный проход.
Француз, спускаясь, насчитал тридцать ступеней, пока они не оказались в небольшой квадратной комнате, стены которой были выкрашены в красный цвет-Другой китаец в живописном шелковом халате, расшитом драконами, поклонился и спросил:
— Что желает уважаемый господин?
— Я от Ма Линга, — ответил Боб, — и хотел бы покурить…
Китаец снова поклонился и произнес:
— Друзья Ма Линга у себя дома в храме Черной Богини.
Он проводил Боба через огромный зал, где на циновках возлежало с десяток людей, курящих опиум. Целая куча кошек лежала вперемешку с людьми, видимо надышавшись наркотического дыма.
Подойдя к красной деревянной двери в конце зала, проводник открыл ее и ввел гостя в узкий коридор, по обе стороны которого были двери с встроенными в верхнюю фрамугу вентиляторами. Китаец открыл одну из них, и Боб вступил в уютное помещение, стены которого били затянуты вышитым пагодами и драконами шелком» а пол покрыт толстым ковром. Вся обстановка комнаты состояла из невысокой кушетки и столика эбенового дерева с инкрустацией из слоновой кости, на котором лежали принадлежности для курения.
Проводник еще раз поклонился Морану и, кивком указав на курительные принадлежности, спросил:
— Вам приготовить трубку, уважаемый гость, или вы это сделаете сами?
