Лев Линьков - Большой горизонт

Путешественники поблагодарили за совет и предложили Баулину стаканчик сода-виски. Жаль, что господии офицер отказывается. Сода-виски отлично согревает организм, а сегодня та­кая мерзкая погода!

Шкипер улыбался и пространно выражал свое восхищение отвагой русских пограничников, рис­кующих выходить в океан на небольшом судне.

— Предлагаю в течение пятнадцати минут по­кинуть советские воды,— сказал Баулин.

Шкипер был удивлен. Как, его не арестовы­вают и не ведут в бухту? Как, с него даже не бе­рут штраф? Какие благородные советские пограничники! Склоняясь в бесчисленных поклонах, он проводил Баулина до трапа.

— Так запросто наглецов и отпустили,— в не­доумении проговорил Алексей, услышав о реше­нии капитана 3 ранга. Впервые встретился он ли­цом к лицу с явными врагами родины, впервые видел их обличье, наспех прикрытое маской учтивости, чуть ли не доброжелательности. Нет, он, Алексей, не позволил бы им уйти безнаказан­но! Неужели Баулин не понимает, что делает грубую, грубейшую ошибку?

— Командир знает, что делает,— отрезал До­ронин. По правде говоря, вначале он был удивлен не меньше Кирьянова: задержать нарушителя в советской зоне — и отпустить на все четыре стороны! Но он верил в мудрость капитана 3 ранга. Раз Баулин принял это решение, зна­чит, так сейчас и нужно...

Переваливаясь с борта на борт, «Вихрь» снова повернул к северу.

— На сколько часов хватит еще горючего? — позвонил Бау­лин в машинное отде­ление.

— Часов на два­дцать, — последовал ответ.

— Добро!

Вскоре «Хризанте­ма» скрылась за греб­нями волн. А минут че­рез пятнадцать радист «Вихря» перехватил новую шифрованную радиограмму. Шифр был известен пограничникам. Шхуна предупреждала кого-то о бли­зости советского сторожевика.

— Так я и знал! — повеселел Баулин.— Пра­вильно нас предупредили айны. Теперь всю сеть вытащим.— И отдал команду: — Право руля на обратный курс!

Накануне выхода «Вихря» в дозорное крейсер­ство айны с острова И. сообщили пограничникам, что видели «Хризантему». И опять она здесь! Ясно, что она не заблудилась в океане. Радио­сигналы и излишняя болтливость шкипера, кото­рый хотел подольше задержать пограничников, подсказали Баулину решение сделать вид, что его удовлетворили объяснения японца, и отпу­стить шхуну с миром.

«Вихрь» вторично развернулся к югу.

— Зачем мы пошли обратно? — удивился Кирьянов.— Отпустили, а теперь снова догоняй»!

— Потерпи малость,— нахмурился Доронин.— Не иначе командир чего-то задумал.

Вскоре вновь показалась стройная шхуна. Словно играючи, она неслась по волнам.

— Хорошо идет, чертовка! — не удержавшись, произнес рулевой Атласов.

— Моряки приличные! — подтвердил Баулин и приказал повернуть корабль на тридцать граду­сов к западу.

Похоже было, что «Хризантема» дразнит по­граничников: завидев советский сторожевик, она быстрым маневром ушла на полмили в нейтраль­ные воды, но через полчаса снова приблизилась. А Баулин будто не замечал ее и продолжал путь на юго-запад.

— Опять упустим! — досадовал Алексей, не­отрывно следя за «Хризантемой».

Пожалуй, впервые за многие-многие месяцы он отрешился от навязчивых, тяжелых дум, не ос­тавлявших его ни днем ни ночью. Пожалуй, впер­вые почувствовал себя не покорившимся неиз­бежной судьбе, а деятельным участником обще­го, нужного, важного дела. Ведь в какой-то мере, пусть еще самой малой, от него, как и от всех членов команды «Вихря», зависит успешная ох­рана границы. На миг ему зримо представилась она вся. Все шестьдесят с лишним тысяч кило­метров советской государственной границы. Льды Заполярья. Леса и болота Карелии. Пески Кара-Кумов. Кручи Памира...

Граница СССР охраняется в любое время су­ток, на любой местности, при любой погоде... Эти слова обрели для него реально ощутимый, глубокий и необходимый смысл. Где-то сейчас, сию минуту, в морозной мгле, в топях, в чащах, в разреженном горном воздухе, и дрожа от хо­лода, и изнывая от жары, и промокая до костей под ливнем, и мучаясь жаждой, лежат и стоят в «секретах» и засадах, плывут по штормовой волне, бегут по вражьему следу, спотыкаются, падают и снова бегут, а может быть, и бьются с врагом в смертной схватке такие же молодые советские ребята, как он, Алексей Кирьянов. У них, как и у него, тоже были до службы на границе свои радости и заботы, мечты, успехи и неудачи. Им тоже бывает тоскливо вдали от дома, от родных краев. Но они делают свое дело и не ропщут, не плачутся...

«Вихрь» снова миновал траверз мыса Сиву­чий, а «Хризантема» все еще шла с левого борта параллельным курсом и не собиралась отставать от сторожевика.

В третий раз вестовой принес на ходовой мостик перехваченную радиошифровку. И тут «Хризантема» резко вильнула в советские воды. Теперь форштевень ее был направлен прямо на «Вихрь». По-видимому, присутствие на шхуне иностранцев вернуло юркому шкиперу наглость, и он прибег к старому приему японских пира­тов — угрозе тараном.

Легко было представить, чем это могло кончиться для относительно небольшого сторо­жевика: «Хризантема» — форштевень у нее со стальной оковкой — попросту рассекла бы его, как топор щепку.

— Вежливые: хотят поздороваться за руч­ку!— деланно ухмыльнулся сигнальщик Левчук.

«Пусть только попробуют, пусть только по­пробуют»,— шептал Алексей.

Чтобы прибавить ход, японец, не считаясь со свежим ветром, рискнул поднять все паруса. Усы бурунов у форштевня «Хризантемы» вспенились. Накренясь на правый борт, она понеслась еще стремительнее.

Однако этот маневр произвел на Баулина не большее впечатление, чем новая порция брызг, брошенная волной в лицо,— так, по крайней мере, подумалось рулевому Атласову. Капитан 3 ранга только прищурился. Уже отчетливо были видны фигуры стоящих на баке «Хризан­темы» иностранных корреспондентов, когда он, не сворачивая с курса, дал команду сделать пре­дупредительный выстрел из носового орудия, того самого орудия, комендором у которого стоял Кирьянов. Орудие рявкнуло, обдав Алексея кис­лым запахом взрывчатки. Первый не учебный, а боевой выстрел! Алексей облизал враз пере­сохшие губы...

Суда находились в это время всего в кабель­тове друг от друга. «Хризантема», накренясь еще больше и едва не касаясь реями волн, свер­нула в сторону.

Баулин взглянул на ручные часы, недобро усмехнулся: слабоваты нервишки у «путешест­венников».

Ровно через десять минут все объяснилось. И тревожные радиодепеши, и настойчивые попытки шхуны отвлечь «Вихрь» подальше на юг, и пиратская угроза тараном — все это было звеньями одной цепи. Слева по носу появились два кавасаки — небольшие моторные рыболовец­кие боты.