Александр Башибузук - Страна Арманьяк. Корсар.
- Не надо братец... - я потрепал его по волосам. - Времени у нас нет. Идем лучше поспрашиваем уродца...
- Конечно, сир... - глаза шотландца сверкнули. И в этом блеске, я не нашел ничего хорошего для августинца Корнелия.
- Спалите тварь на костре... - зло прошипела Брунгильда. - Я сама огонь к дровам поднесу...
'И спалю... - думал я нащупывая ступеньки в пытошную, - но только после того как четвертую'.
Августинца уже подготовили к допросу. Жилистый крепкий, полностью лысый мужичек со щеками как у бульдога, был растянут на пыточном станке. Аскенс, вместе с добровольными помощниками деловито готовил инструментарий. В темнице, как всегда пахло плесенью, ржавчиной и человеческими страданиями...
Я с непонятным наслаждением втянул в себя этот воздух и присел на табуретку напротив августинца.
Монах, увидев меня, отчаянно вздрогнул, но не издал ни звука.
- Кто? - мой голос отразился эхом от сводчатых потолков и затих где-то в углу, за сваленными в кучу ржавыми цепями.
- Я... - очень тихо прошептал монах. - Корнелиус Гронненверк...
- Зачем?
- По велению Господа... - уже решительней ответил Корнелиус. - Дабы извести с лика земного, грех диаволов...
- Кто поручил?
- Господь!.. - в голосе монаха прозвучали фанатичные нотки.
- Понятно... - я обратился к палачу. - Виллем, он не должен умереть.
- Ручаюсь, ваше сиятельство... - Аскенс уверенно кивнул. - В этом ручаюсь...
Я повернулся к Логану, и не видел, что он сделал, но не слышать уже не смог. Воздух в пытошной немедленно разорвал утробный булькающий вой.
- Сир... А может это ваш старый знакомец, из Бюзе сен Такр его подослал? - Тук прислушался к воплям и одобрительно кивнул. - Ну а кто еще?
- Может и он... - согласился я вслух, но про себя не поверил. До сих пор, кроме неясных следов, четких и правдивых свидетельство о том, что Гийом де Монфокон, человек которого я прирезал в замке Бюзе, все-таки остался в живых, я не нашел. Даже не смотря на то, что привлек на поиски тайные службы церкви. Впрочем, ничего исключать нельзя...
Вопли следовали за воплями, лжемонах страшно корчился в станке, но не произносил ни слова, Аскенс никак не мог развязать ему язык и только недоуменно крутил бородой. Но когда к ногам убийцы приладили 'испанские сапоги'*, он все-таки заговорил.
- Альфонс... Альфонс передал... - горячечно зашептал лжемонах. - В Мехелене...
Испанский сапог - орудие пытки посредством сжатия коленного и голеностопных суставов. Представлял собой железную оболочку для ноги и ступни и использовался испанской инквизицией для допросов. Пластины 'сапога' сжимались с помощью кривошипного механизма, повреждая плоть и ломая кости. Часто краги могли нагревать на ноге во время пытки и иногда перед пыткой.
Со слов лжеавгустинца выходило, что ему было приказано отравить именно Мадлен и детишек. Детишек он не смог, хотя подготовил несколько конфет с ядом, а с Матильдой сработало. Мати, в последнее время была очень набожной, отмаливая грех в котором мы с ней жили, поэтому охотно приложилась к мощам святого, на поверку оказавшимися кусочками собачьих косточек.
Заказ ему передал некий Альфонс, якобы поверенный какой-то высокородной особы. Но скорей всего, это имя было подставным, не настоящим. Сам Корнелиус, оказался бывшим аптекарем Арманом Жюсо, из Франш-Конте, находящимся там, в розыске за составление ядов. Когда его делишки вскрылись, аптекарь успел бежать и устроился в Нидерландах, вполне процветая на нелегальной торговле приворотными зельями и поддельными мощами. Как выяснилось, под религиозного фанатика он только косил...
Ну что же, примерно все ясно...
Я быстро набросал письмо кардиналу де Бургоню, в котором описал ситуацию и попросил прислать конвой за отравителем. Очень хотелось задавить Корнелиуса своими руками, но я счел более правильным передать урода в руки церковников. По аптекарю надо вести тщательное и скрупулезное следствие, а у меня таких возможностей пока нет. И неизвестно, когда появятся. А инквизиторская братия дело свое знает...
- Что застыли? - рыкнул я на палачей. - Вперед, до утра времени много, я хочу, чтобы он познал все адские муки и проклял тот момент, когда родился на свет. Но остался живым. Сдохнет - сам на кол сядешь...
ГЛАВА 7
Матильда...
Она прибилась к нашей наемной банде рутьеров, где-то на просторах Великой Римской империи, еще до компании при Нейсе. Сейчас даже и не упомню где... Со временем сблизилась со мной и перешла в разряд походно-полевой жены, а затем, как-то незаметно, смогла заполучить в свои руки кусочек моего сердца. А в итоге, стала матерью детей бастарда Жана VI конта Арманьяка и самым дорогим для него человеком. А вот законной женой стать не успела. Впрочем, и не могла...
Я всегда удивлялся тому, как Мати естественно смотрелась во всех своих ипостасях. Будучи маркитанткой, она не покладая рук обстирывала наемников, не пугалась и не чуралась крепкого словца и вполне уверенно обирала трупы на поле боя. Став походно-походно полевой женой, она искусно окружала меня столь необходимым для солдата уютом, ни на каплю не преступая пределы дозволенного, но, тем не менее, столь же искусно и уверенно, использовала преимущества своего нового положения. Перейдя в разряд жены и госпожи, пусть даже неформальной, Матильда уже ничем не отличалась от дворянок, и даже самый внимательный знаток нравов, не смог бы ее причислить к простолюдинке.
При этом она никогда у меня ничего не просила, умея поставить дело так, что я сам все давал...
Я неожиданно почувствовал резкую боль в ладони и обнаружил, что сжимаю в кулаке небольшой золотой медальон, до крови врезавшийся своими острыми углами в кожу.
Медальон... Раньше я его не видел, а нашел совершенно случайно, когда съедаемый тоской просматривал личные вещи Матильды. Медальон скрывал в себе миниатюрный портрет очень красивой женщины, несомненно, дворянки, облаченной в строгий старинный наряд. И эта женщина на портрете была почти копией Матильды. Как понять эту загадку я не знаю, могу только подозревать, что... что...
- Дьявол и преисподняя!!! - позади меня раздался рев Логана и грохот посуды. - Определенно, я отказываюсь вас понимать, ваше сиятельство!..
Я обернулся и увидел, как скотт разъяренно дырявит кинжалом серебряное блюдо с паштетом.
Тук убедился, что я обратил на него внимание и зло прошипел:
- Думаю, нам самое время объясниться, монсьор...
Луиджи и Пьетро, привлеченные шумом, показались в каюте и мгновенно оценив обстановку, исчезли. Парни на диво сообразительные и, скорее всего, стали на стражу подле двери, дабы не пропускать визитеров, нежеланных во время разборок господ.
