Хэммонд Иннес - Затерянные во льдах. Роковая экспедиция

— Присматривай за ним, Дик, — произнес я. — Если мы не будем начеку, один из них очутится за бортом.

— Как я погляжу, не любят они друг друга, — произнес он. — Я угадал?

— Судя по тому, что ты ничего не заметил, не так уж сильно, — отозвался я. — Ты не против пару ночей поспать в кают-компании?

— В качестве сторожевого пса? Ладно уж. Но я должен тебя предупредить, Билл, что, когда я закрываю глаза, по мне может промаршировать полк убийц, а я и глазом не моргну.

С этими словами он спустился вниз, а я остался один в ревущей и неистово раскачивающейся ночи. Сидя за штурвалом, я чувствовал, как «Дивайнер» рвется вперед, разрезая воду, то приподнимаясь на волне, то соскальзывая по ее гребню. Ветер увлекал яхту все глубже в непроглядный мрак. Это было зловещее зрелище. Красный и зеленый ходовые огни озаряли паруса неземным сиянием, рассыпая вокруг демонически фосфоресцирующие искры. У меня в мозгу всплыла музыка из «Проклятия Фауста». Зловещий спуск в ад… Если бы Берлиоз включил в свое произведение сцену, когда Харон переплавляется через Стикс, то именно такое освещение он бы и использовал. Передо мной были идеальные декорации для чего-то ужасного! Я подумал об этих двух людях — Йоргенсене и Дахлере, — ненавидящих и одновременно страшащихся друг друга. Я громко рассмеялся. А я был так доволен собой, когда мне удалось перехитрить Йоргенсена, убедив его проплыть с нами по Темзе. В данный момент я был готов на многое ради того, чтобы вернуть себе возможность высадить его в Гринвиче.

Угрюмое течение моих мыслей было прервано появлением Джилл.

— Как Дахлер? — спросил я у нее.

— Спит, — ответила она, усаживаясь рядом со мной. — Он совершенно выбился из сил.

— А Йоргенсен? — поинтересовался я.

— Ушел к себе. А Дик устроился в кают-компании. — Она вздохнула и откинулась назад, опершись спиной о стену рубки. Бледный овал ее лица смутно виднелся в тусклом свете нактоуза. Вся остальная ее фигура представляла собой темную охапку свитеров и непромокаемого плаща. Время от времени нас обдавало брызгами, и мои глаза саднило от соленой воды.

— Устали? — спросил я.

— Немного, — сонным голосом отозвалась она.

— Почему бы вам не спуститься вниз? — предложил я. — На этой вахте мы больше не будем переставлять паруса.

— Я лучше побуду здесь, — ответила она. — На свежем воздухе.

Вскоре на палубу поднялся Уилсон и принес нам по кружке обжигающего кофе. После того как мы его выпили, потянулись оставшиеся три часа вахты. Один раз мы заметили ходовые огни дрифтера. Все остальное время яхта стремилась вперед, в бездну непроглядной тьмы. Сон давил нам на веки, и нам приходилось предпринимать отчаянные усилия, чтобы его отогнать. В четыре утра мы позвали вахту правого борта. Низкие тучи засветились едва заметным серебристым сиянием, позволив различить очертания постоянно настигающих нас волн.

Нас ожидал последний полный день в море. Ветер стихал, и море стало успокаиваться. При свете дня мы не выявили особых повреждений в снастях и снова поставили паруса. К полудню выглянуло водянистое солнце, и мне удалось уточнить местоположение яхты. Мы находились в тридцати милях к западу от норвежского порта Ставангер. Я изменил курс, приняв на одиннадцать румбов восточнее.

Весь этот день Дахлер не выходил из своей каюты. Джилл сообщила мне, что он находится в состоянии нервного истощения, а также страдает от морской болезни и недостатка пищи. Я заглянул к нему в полдень, сразу после обеда. Воздух в каюте был спертый, и дышать там было совершенно нечем. Дахлер лежал с закрытыми глазами. Под грязной щетиной его лицо казалось бы совсем серым, если бы не фиолетовый синяк на скуле и красная вспухшая губа. Я подумал, что он спит, но едва отвернулся, чтобы уйти, как он открыл глаза.

— Когда мы будем в Норвегии? — поинтересовался он.

— Завтра на рассвете, — ответил я.

— Завтра на рассвете, — медленно повторил он.

То, как он это произнес, заставило меня понять, что означает для него эта информация. Он очень давно не видел свою страну. Более того, в последний раз он был здесь в качестве заключенного, фактически раба, которого немцы заставили работать в горах на высоте более пяти тысяч футов. И покинул он ее тайком. Я представил себе ужасное путешествие, которое ему, должно быть, пришлось предпринять по железной дороге, когда их перевозили в Берген спрятанными в ящики, в которых должны были находиться немецкие авиадвигатели. Затем последовало плавание на остров и наконец последний отрезок пути на английском торпедном катере. И теперь он впервые после побега возвращался домой, где ему грозил арест. Внезапно мне стало его очень жаль.

— Нам может повстречаться пароход, идущий из Бергена в Британию, — произнес я. — Если это случится, возможно, стоит им посигналить, чтобы приняли вас на борт?

Он резко сел.

— Нет! — воскликнул он. — Нет. Я не боюсь. Я норвежец. Ни Йоргенсен, ни кто-либо еще не помешает мне вернуться в свою страну. — В его глазах светилась одержимость. — Куда вы направляетесь? — спросил он.

— Фьерланд, — ответил я.

Он кивнул и снова откинулся на койку.

— Отлично. Я должен найти Фарнелла. Понимаете, он знает правду. Существовали записи. Члены Сопротивления вели записи того, что происходило между немцами и теми норвежскими гражданами, кого они подозревали в сотрудничестве с оккупантами.

Я не смог снова напомнить ему, что Фарнелл умер. В таком взвинченном состоянии, в котором он находился, это не привело бы ни к чему хорошему. Он снова закрыл глаза, и я вышел, бесшумно притворив за собой дверь.

Я сказал ему, что мы направляемся во Фьерланд. Но в этот вечер произошло событие, которое изменило все наши планы. Мы несли радиовахту на ультракоротких волнах в семь утра и в семь вечера. Каждый раз у нас было ровно десять минут для передачи и приема сообщений, и, в зависимости от того, кто в это время нес вахту, Дик или я настраивались на нашу волну. В тот вечер вахту нес Дик, и вскоре после семи он ворвался в кают-компанию, где мы с Джилл отдыхали за чашкой чая.

— Капитан, вам сообщение, — взволнованно произнес он.

— Что там? — спросил я, протягивая руку к листку бумаги.

— Им удалось отследить партию китового мяса, в котором Фарнелл передал свое сообщение, — ответил он. — Его отправила компания «Бовааген Хвал».

— «Бовааген Хвал»? — воскликнула Джилл.

Я покосился на нее, мысленно проклиная Дика за то, что он выболтал при ней содержание радиограммы.

— «Бовааген Хвал» о чем-то вам говорит?

— Это китобойная база на островах Нордхордланд, к северу от Бергена, — быстро ответила она.