Михаил Старицкий - Червоный дьявол
Еще не добравшись до половины горы, Мартын уже стоял на довольно значительной высоте. Там внизу, у ног его, разбросился тесными кривыми уличками город. Красные черепичные и гонтовые кровли высоких домов подымаются близко-близко одна подле другой. Между ними то там, то сям встают купола церквей. Тусклый звездный блеск отразился кое-где на них. А вот налево и серые острые шпили доминиканского монастыря. Вон городской вал, вон и Мийская брама — видно, как греется подле нее у костра группа сторожевых. А там направо гора за горой, снежные, высокие, словно ледяным кольцом охватили город до самого Днепра… И белой, тускло сверкающей полосой разлился широкий, неподвижный Днепр у подножья миста Подола и, извиваясь, припал к гористым берегам. «Вартуй!»— донеслось едва слышно с Мийской брамы. «Вартуй!»— ответил глухо голос вверху над головой. Мартын вздохнул еще раз прохладным и свежим воздухом и двинулся вперед… Вот над ним уже ясно обрисовались стены замковые, высокие, совитые,[22] разделенные на множество городень.[23] Каждая городская семья обязана была на свой счет выстроить и поддерживать известную часть крепостной стены; за это она получала право пристроить к своему участку с внутренней стороны комору, куда семья и прятала свое добро во время осад и нападений. Пятнадцать высоких шестиугольных башен подымается на них. Глубокий ров окружает городские стены; по стене мерным шагом двигается то там, то сям вартовой. Осторожно пробирался Мартын, почти совсем пригнувшись к земле, к Воеводской браме.
«А что, как подъемный мост поднят? — задавал он себе все время тревоживший его вопрос. — Не должно быть, время спокойное, татар не слыхать, да там всегда стоит неусыпная сторожа. Ну, а что, как вдруг?»
Мартын даже остановился от такой ужасной мысли. Однако медлить было некогда! Добравшись до самой вершины горы, Мартын пополз вдоль рва, приближаясь к Воеводской браме. Не доходя шагов пятьдесят до нее, он приподнялся и выглянул: отсюда должен был быть виден подъемный мост. Радость охватила его: прямо со второго этажа шестиугольной Воеводской брамы спускались из темных амбразур тяжелые железные цепи на ту сторону рва.
Между тем у подъемных ворот, в небольшой сторожке под сводами башни, собралась вокруг пана Лоя, замкового хорунжего, группка вартовых. Низенький и толстенький пан Лой сидел на деревянной скамейке. Несмотря на то, что все его потешное тело, казалось, состояло из одного лишь необъятного живота, помещенного на коротеньких ножках, с круглой пробкой вместо головы, пан Лой всегда имел важную степенную осанку, особенно когда говорил со своими подчиненными. Вартовые стояли вокруг него.
— И это вы сами видели? — допрашивал их пан Лой с презрительной улыбкой на круглом, лоснящемся лице.
— А как же, да пан и сам выбежал на площадь тогда…
— Гм, — махнул рукой пан Лой, — когда же я выбежал? Поздно! Он-то, завидя меня, и пустился во все лопатки, поджавши хвост. Так что и след простыл… Если б я был с вами в ту пору, когда он на мост влетел, ему бы от меня не уйти ни за что, хоть бы он сидел верхом на ведьме! А почему вы не ловили его?
— Куда его ловить? Сам пан видел — Степан тронул был его за стремя, да замертво и гепнул.
— А почему гепнул? Га? — прикрикнул пан Лой. — Потому что неучи, гречкосеи вы, вот что! Разве кто так к черту просто подходит? Ты попробуй простого быка за ногу взять, так и тот тебя рогом боднет! А ты черта рукой хотел поймать! Тьфу только! — сплюнул он в сторону. — И больше ничего! Вот я уж поздно на площадь прибежал, — продолжал пан Лой, прикладываясь к походной фляжке, висевшей у него у пояса, — а видали ль вы, как я бросился его догонять?! — обвел он присутствующих победоносным взором, приподнимая плечи и выпячивая вперед грудь.
И хотя вартовые прекрасно помнили, как пан Лой скрылся поспешно в соседнем доме, но слова его были произнесены таким уверенным тоном, что им и вправду показалось, что они, вероятно, ошиблись, и это был не пан Лой, а кто-нибудь другой.
— То-то, — продолжал пан Лой, насладившись эффектом своих слов, — и не будь я пан Лой, из славного герба Свичек, когда бы этот самый дьявол не был у меня в руках, если б я, на несчастье, не забыл дома одной штучки. Да! А все потому, что вы трусы, а не войсковые люди, да и не знаете ничего! Слушайте ж: первое против них средство вот что, — поднял он эфес своей сабли, образовывавший крест, — второе — заговорная молитва, а третье… — тут пан Лой замялся и затем прибавил таинственным голосом — Третьего никому нельзя рассказать! Мне его один колдун передал и страшное на него заклятие наложил. Да! А вы думаете, мало я на своем веку ведьм переловил? Ого-го-го! — потер он себе с удовольствием руки, следя за испуганными и заинтересованными лицами своих слушателей. — Некоторые, помоложе, даже игрывали со мной, — подморгнул он бровью и поправил свой щетинистый короткий ус. — Потому им, бедняжкам, тоже ведь опротивеет все со своими черномазыми панычами возиться, а я был, надо вам сказать, панове, и удальцом, и красавцем первой руки! И-и! Женщины млели! Не одна панна из-за меня прогулялась на тот свет, н-да! — оглянулся он, подбоченившись и сдвинувши шапку набекрень.
Слушатели бросили сомнительный взгляд на круглые очертания пана Лоя, но слова были произнесены так уверенно, что они согласились и с этим.
— Так-то! А вспомнилась мне одна история, — уперся он левой рукой в колено и, приложившись к фляжке, отер усы рукавом. — Славная это была штука! Другой, быть может, на моем месте от страха б с места не сошел, а я… Да вот слушайте! — Пан Лой подвинулся на лаве, вздохнул широко, при чем всколебнулся весь его обширный живот, расправил усы, откашлялся и начал — Было это под Смоленском… Обложили мы его… Скука, тоска смертная в стане! Битв больших нет… а так только, морим город. Вот затеяли мы пирушку… И попировали так-таки до петухов… А мне домой через лес дорога… Иду я, в голове немножко постукивает, а в сердце тоска… Хоть бы, думаю, черт какую ведьму послал или сам попался мне для охоты… И только я это, панове, подумал, как вдруг передо мной она и есть! Молоденькая это такая, хорошенькая, что твоя панна… Улыбается мне, пальцем манит. Я за ней, а она в чащу… Я за ней туда, а она еще дальше, дразнит меня! Лечу я по оврагам, по проваллям, через пни перескакиваю, а она то выглянет, то опять спрячется… Только я это изловчился, прыгнул с разбегу да и ухватил ее… Что ж бы вы думали? На ровном месте споткнулся и сорвался в какой-то овраг… Лечу… держу крепко ведьму, а меня что-то колотит да колотит… Скатился на дно… а оно меня как урежет по башке, аж искры посыпались… Я глядь — а это я не ведьму, а какое-то бревно сучковатое держу… Перекинулась шельма!.. А то раз я с чертом в карты играл… Выдумали занимательную игру, прозвали ее дьябелкой… Сатана не так и страшен, как его малюют, он не так и хитер… Всегда в человеческом виде ходит, только рукавички на руках… Да вот, в каком виде был тот, кого ты первый увидал?
