Том Хилленбранд - Охота за темным эликсиром. Похитители кофе
Мужчина, одетый как турок, окинул его взглядом, а затем произнес:
– Как же зовут вашего друга, сеньор?
– Пьер Бейль. И я полагаю, – Овидайя указал пальцем на один из почтовых ящиков за стойкой, – что это его ящик.
На полке, куда он показывал, было ящиков тридцать. Половина из них была пуста, в других лежало всего по два-три письма. И только один был полон.
Владелец кофейни кивнул:
– Вы правы, сеньор.
– Судя по полному ящику, можно сказать, что мой друг давненько не забирал почту. Он в отъезде? Когда вы видели его в последний раз?
– Вчера, ближе к вечеру. Обычно он заходит два раза в день.
– Хотите сказать, что все эти письма – сегодняшние?
– О да. И, скажу я вам, это не самая большая стопка, которую мне доводилось хранить.
– Не будете ли вы так любезны и не сообщите ли мне его адрес?
– Идите к Форнзестрат и сверните там налево, в Зюидхок. Ржаво-красный дом со знаком чернильницы и пера над дверью – его.
Поблагодарив мужчину, Овидайя отправился в путь. Вскоре он уже стоял перед домом Бейля и стучал в дверь. Прошло некоторое время, и он услышал шаги. Дверь открылась, и в дверном проеме показался мужчина лет сорока. Глаза у него были прищурены, как у человека, который несколько часов работал с бумагами при плохом освещении. Пьер Бейль был одет в бархатный халат, и было видно, что он только что нацепил косо сидевший у него на голове парик с длинными локонами. В его взгляде читалось удивление.
– Добрый день, сеньор. С кем имею честь?
– Мне следовало бы обидеться, что вы не узнаете меня, Пьер. Однако спишем на то, что, вероятно, вы с раннего утра заняты тем, что пытаетесь расшифровать неразборчивые каракули Эвелин или Бойля.
Лицо Бейля просветлело:
– Овидайя! Это вы, это действительно вы! Простите, но за последние десять лет у меня ухудшилось зрение. Мы ведь не виделись примерно столько, не так ли?
Действительно, в последний раз они встречались в 1675 году, во время какого-то торжества в Гринвиче.
– Да, Пьер. И не горюйте, у меня дела обстоят точно так же. В конце концов, десять лет не проходят бесследно.
– Чушь! Вы похожи на молодого Аполлона, ну, почти. Но что же вы стоите на ветру, входите!
Бейль провел его в гостиную по узкому, заставленному шкафами коридору. По крайней мере, именно этой цели эта комната служила изначально. Теперь же столы и шкафы стонали под весом бесчисленного множества писем и памфлетов. Они лежали повсюду, и Бейлю пришлось сначала убрать несколько стопок, чтобы они могли устроиться на шезлонге.
Он потер руки. Овидайя заметил, что они были в пятнах от чернил, как всегда.
– Простите за беспорядок, – произнес Бейль, – но мой дом является отражением состояния этого мира. Все, что происходит, описано в письмах. А сейчас происходит много всего.
Он попросил Овидайю подождать и вышел из комнаты, чтобы вскоре вернуться с бутылкой вина и двумя бокалами.
– Сейчас мне присылают даже жидкие послания. Это бордо прислал мой брат Якоб, да благословит его Господь.
Пока Бейль разливал вино, Овидайя произнес:
– Ваш брат по-прежнему во Франции? Разумно ли это?
Француз вздохнул:
– Нет, конечно же нет. Но он не хочет меня слушать. А ситуация тем временем ухудшается. Могу лишь надеяться, что у него все хорошо. Последнее письмо он прислал три месяца назад. Вы слышали о драгонадах?
– Нет. На некоторое время меня… вывели из игры. Что такое драгонада, скажите на милость?
Бейль протянул ему бокал вина.
– Вы знаете, как обеспечивают питанием и расквартировывают солдат в пути?
– Ну, в Англии офицеры идут в кабак, а простые солдаты располагаются у каких-нибудь крестьян.
Хозяин дома кивнул.
– Так и во Франции. Можете себе представить, что никто не будет рад, если у ваших дверей окажется рота немытых солдат. Они съедают все в кладовой, топчутся в грязных сапогах по чистому полу и лапают служанок – если ведут себя хорошо.
Бейль отпил вина из бокала.
– Официально там по-прежнему действует Нантский эдикт, а значит, и свобода вероисповедания. Однако поскольку наш король, кажется, ничто не ненавидит с такой силой, как протестантов, он выдумал вот что: он посылает своих драгун квартировать в семьях гугенотов.
Заметив взгляд Бейля, Овидайя негромко произнес:
– Позвольте, я угадаю. Драгуны Людовика ведут себя далеко не так хорошо, как вы только что описали.
– Да, вы правы. Они бьют мужчин до полусмерти, насилуют дочерей и жен, забивают скот и в довершение нередко поджигают все – если только хозяин дома не изъявит искреннее желание немедленно перейти в истинную веру. Мои братья по вере живут в страхе перед этими драгонадами. Часто солдаты еще похищают детей.
– Но это же ужасно. Что с ними происходит?
– Их отвозят в монастыри, где воспитывают в духе католицизма. Со своими семьями они никогда больше не встречаются. За каждого ребенка даже платят деньги.
Бейль вздохнул.
– Сюда, в Роттердам, ежедневно приезжают новые гугенотские семьи. В Лондоне, Потсдаме и Женеве то же самое.
– Мне прискорбно слышать это, и мне стыдно за происходящее.
– Потому что вы католик? Глупости, Овидайя. Я знаю, что с вашей семьей случилось нечто сходное, только руководили всем протестанты. Эта инструментализация вопросов веры – самая обыкновенная чушь. Я намерен вскоре опубликовать трактат, в котором потребую строгого разделения государства и религии.
Овидайя не сумел сдержаться и захихикал:
– Абсурдная идея. Вы добьетесь только того, что вас захотят отправить на эшафот не только католики, но и кальвинисты.
Бейль пожал плечами:
– Возможно. Однако я в долгу перед здравым рассудком и иначе не могу. Но не будем о моих безумных идеях – что привело вас ко мне и почему вы не сообщили о своем приезде в письме? Тогда я подготовил бы для вас комнату.
– Это секретный разговор.
– Настолько секретный, что вы не можете доверить его бумаге?
– По крайней мере, в незашифрованном виде. Кстати, возможно, позднее мы сможем поговорить о новейших шифрах. Полагаю, что в этом вопросе вы au courant[16].
– Совершенно верно. И даже чрезвычайно хорошо. Однако рассказывайте же.
И Овидайя Челон поведал своему другу о том, что произошло с ним в последнее время. Некоторые детали он опустил, особенно эпизод с бумагами Амстердамского банка. Когда он закончил, Бейль произнес:
– И вы действительно хотите взяться за это поручение? Мне кажется, оно приведет вас прямиком к Ферхат-аге.
– Кто это?
– Верховный палач Высокой Порты.
– Сомнений нет, опасность велика. Однако с учетом значительной суммы, которую предлагает мне Ост-Индская компания за добычу кофейных растений, история кажется мне необыкновенно привлекательной.
