Юрий Левин - Золотой крест
— Выловить всех сегодня же!
Он понимал всю важность операции и поэтому разрешил опытному гестаповцу Айзбрюннеру взять для поиска партизан личную овчарку Эльбу.
Гестаповцы рассредоточились по окраинам Лодзи. В ожидании партизан они укрылись в палисадниках, за углами домов, в оврагах.
Возвращаясь из лесу уже утром, Александр Кузнецов на окраине города увидел рыбака, сидевшего на плотине с удочкой. Подошел к нему, спросил:
— Как ловится рыба?
— Ловим немножко, — ответил рыбак.
Из-за угла бревенчатого дома с мезонином вышло двое: один в форме полицая, другой — гестаповец. Рядом с ними шагала большелобая темно-серая овчарка.
— Ком шнель! — поманили фашисты Кузнецова.
Он подошел, держа руки в карманах.
— Ваши документы? — потребовал полицейский.
Александр Кузнецов предъявил поддельный паспорт. Немец тщательно перелистал его и, оглядев вымоченные утренней росой брюки путника, строго спросил:
— А почему пан гуляет так рано?
— К паненке ходил, — ответил Кузнецов, и широкая улыбка разбежалась по его круглому лицу.
— Хенде хох! — скомандовал полицейский.
«Пан» выхватил из кармана пистолет. Раздался выстрел. Гестаповец плашмя упал на мостовую. Тут же Александр прицелился в полицая, нажал на спусковой крючок, но пистолет не сработал. Полицай, обомлев, растерялся. Воспользовавшись его замешательством, Кузнецов бросился бежать. Но овчарка в два прыжка настигла его и впилась зубами в левый рукав пальто.
В опасную минуту быстро работает мысль. Кузнецов на ходу перезарядил пистолет и сбросил с себя пальто. Овчарка не успела заново броситься на летчика. Он ее застрелил и, перепрыгнув через забор, скрылся.
А в кабинете шефа гестапо снова зазвонил телефон. Задремавший хозяин нервно вздрогнул, глянул на столик, на котором разместились аппараты. Они молчали. Какой позвонил? Неужели тот, что с белым рычагом? По этому аппарату говорил либо Гиммлер, либо кто-нибудь по его поручению.
Холодный пот прошиб шефа. А вдруг, действительно, Гиммлер?
Звонок повторился.
Аппарат с белым рычагом, слава богу, молчал. Шеф приложил трубку к уху, сонно буркнул в нее и насторожился. Тут же лощеное лицо его вытянулось, глаза выпучились, высокие пепельные брови запрыгали.
— Говорят из полицейского управления, — глухо послышался робкий голос. — Айзбрюннер убит. Овчарка тоже убита...
Шеф с грохотом швырнул трубку. Она повисла на проводе и закачалась.
— Майн гот! — завопил он и дрябло опустился в кресло. Вскоре в кабинет доставили паспорт и положили перед шефом.
— Кто он? — спросил шеф.
— Убийца вашей Эльбы.
— Повесить, расстрелять! — в бешенстве кричал шеф.
— Не пойман — скрылся.
— Поймать! — охваченный яростью, продолжал шеф.
Гестаповец осмелился доложить:
— Мы готовим афишу. Расклеим ее по городу и по всей округе.
— А ну-ка, прочитайте, — распорядился шеф.
Текст афиши гласил:
«Разыскивается крупный государственный преступник. Кто поймает его, получит вознаграждение десять тысяч рейхсмарок».
— Правильно, — согласился шеф. — А теперь увеличьте его фотографию и поместите на каждой афише.
После полудня на всех рекламных тумбах Лодзи появилась новая афиша с большим портретом «крупного государственного преступника».
Радио хрипело на всех перекрестках:
«Внимание! Внимание! Прослушайте сообщение полицейского управления. Разыскивается опасный преступник и убийца, убежавший сегодня от преследований полиции. Приглашаем всех жителей Лицманштадта принять участие в поисках бандита. Ваша доблесть будет вознаграждена».
Парень с Урала
Мокрый от пота, грязный с ног до головы, с окровавленной рукой, Александр Кузнецов прибежал на квартиру знакомого поляка, жившего неподалеку от базарной площади.
— Что случилось, Сашко? — спросил он. — Ты ранен?
— Нет, собака укусила. Они спустили овчарку. А я убил ее. Теперь меня опять ищут.
Хозяин наскоро перевязал руку Кузнецову, переодел его в поношенный темно-серый костюм, накормил горячими пирогами с толченой картошкой, отвел на сеновал и сказал:
— Отдохнешь, выспишься, а вечером будем соображать, что делать дальше.
На сеновале, отделяемом от коридора тесовой стеной, пряно пахло ароматом трав, лежать было приятно. Кузнецов, следил за косыми солнечными струйками, проникающими сквозь отверстия сучков в дощатой крыше, и рассуждал: «Сейчас в Уфе я шагал бы в колоннах и пел советские песни. А здесь вот в такой светлый праздник чуть-чуть смерть не встретил. А почему именно смерть? Сумел я из лагеря убежать. Сумел бы провести фашистов и теперь. Пусть о смерти думают они. А я буду жить, чтобы воевать, жить потому, что меня ждут дома».
Размечтавшись о родных местах, о доме, о семье, летчик не заметил, как задремал. Пахучее волглое сено, точно мягкая постель, согрело его. Приятная истома растеклась по телу.
Но тут в коридоре послышался басистый мужской голос. Кузнецов подставил ухо к стене. Пришелец по-немецки рассказывал хозяину о каком-то ночном налете на штаб железнодорожного батальона, расквартированного на окраине города.
«Наверное, провокатор, — подумал Александр. — Выследил меня и теперь хочет обмануть поляка. Ни о каком железнодорожном батальоне я не слышал».
Хозяин провел человека в дом. Дальнейшего разговора Кузнецов не услышал.
Что же делать? Уйти на другую квартиру? Но ее поблизости нет. К тому же теперь полицейские останавливают каждого встречного. Хоть бы скорее настала ночь.
А пришедший в это время таинственно сообщил хозяину:
— Радио объявило, что в Лодзи скрывается русский летчик Александр Кузнецов. Он сегодня убил немецкого полицейского. Тому, кто поймает партизана, будет выдана награда — десять тысяч марок. В городе подняты на ноги все сыщики. Начались повальные обыски. Я прошу вас укрыть меня до вечера.
— Тогда жди здесь, — приказал хозяин и вышел во двор. — Я все сделаю в один момент.
Через десять минут он возвратился и объяснил:
— Вшистко готово. Ходьте за мной.
Хозяин провел беглеца к овечьей хлевушке, врытой в землю.
Держа в руке горящую свечу, пальцем указал на узкий ступенчатый спуск, притулившийся около высокой поленницы дров.
— Там никакой фашист не найдет, — напутствовал хозяин. — Вход я забросаю дровами. Спуститесь — не пугайтесь: вы встретите надежного товарища...
Кряжистый, крупный человек в темноте нащупал отсыревшую деревянную дверку, ладонью толкнул ее во внутрь и грузно ввалился в хлевушку. Под бревенчатым потолком светила-лампа «летучая мышь». Человек осмотрелся и, заметив на скамейке курчавого парня, басисто поздоровался:
