Эдгар Берроуз - Тарзан — приемыш обезьян
С быстротой падающего камня мальчик бросился вниз на помощь матери.
Кала уже достигла дерева, подпрыгнула, ухватилась за нижнюю ветку… Но тут раздался сухой громкий треск, ветка обломилась, — и самка свалилась прямо на голову подбежавшего к дереву Тублата.
Прежде чем они успели вскочить, Тарзан уже стоял на земле, и, поднявшись, громадный разъяренный самец гориллы очутился лицом к лицу с ребенком человека.
Отлично! Тублат давно ждал подобной минуты!
С торжествующим ревом обезьяна кинулась на маленького лорда Грейстока. Но его клыкам не суждено было вонзиться в обнаженное, коричневое от загара тело.
Маленькая мускулистая рука молниеносно выхватила острый охотничий нож и вонзила клинок в мощную волосатую шею. Надо признать скорее счастливым случаем, чем точным расчетом то, что нож угодил попал прямо в сонную артерию антропоида. Алая кровь брызнула мощной струей, и вскоре вслепую хватающие воздух огромные лапы в последний раз загребли землю и разжались… Тублат лежал мертвым на площадке танца Дум-Дум.
Тогда Тарзан, обезьяний приемыш, поставил ногу на шею своего врага, обратил лицо к круглой луне и испустил дикий, пронзительный победный клич своего народа. Одна за другой из своих поднебесных убежищ спускались обезьяны. Они окружили Тарзана и убитого им самца, и приемыш Калы обвел всех вызывающим взглядом.
— Я — Тарзан! — крикнул он. — Я — великий боец! Теперь все должны почитать Тарзана и его мать Калу! Среди вас нет никого, кто может сравниться со мной в отваге и силе!
И, в упор посмотрев на озадаченного Керчака, молодой лорд Грейсток ударил себя кулаком в грудь и снова испустил тот торжествующий крик, которым всегда встречают свою победу гориллы.
VIII. Охота на вершинах деревьев
На следующее утро после танца Дум-Дум и сопутствовавших ему необычайных событий обезьяны медленно двинулись через лес назад к берегу океана. Мертвый Тублат остался лежать на поляне: хотя среди обезьян случаются жестокие драки, порой кончающиеся смертью одного из участников, антропоиды никогда не едят себе подобных.
Невыспавшиеся обезьяны были заняты ленивыми поисками пищи. Капустные пальмы, серые сливы, визанг и сентамин в изобилии встречались в джунглях; иногда попадались дикие ананасы, но самым лучшим лакомством считались птичьи яйца, пресмыкающиеся и большие улитки. Орехи тоже входили в каждодневный рацион горилл: они легко раскалывали скорлупу могучими челюстями, не прибегая к помощи камней.
Однажды путь стаи пересекла старая Сабор, заставив молодежь и самок с детенышами поспешно искать убежище на деревьях.
Тарзан сидел на самой нижней ветке, и когда львица, пробираясь через густые заросли, оказалась под ним, швырнул в исконного врага обезьяньего племени недавно сорванный ананас. Огромная желтая кошка остановилось и окинула грозным взглядом хрупкую фигуру своего обидчика.
Сердито вильнув хвостом, Сабор обнажила клыки и сморщила в рыке усатую морду. Ярко-зеленые глаза львицы превратились в две узкие щели, в которых горела бешеная ненависть.
Прижав уши, львица некоторое время смотрела на Тарзана, а потом нырнула в джунгли, и чаща поглотила ее, как океан поглощает брошенный камень.
Но в уме Тарзана уже зародился потрясающий план. Раз он убил свирепого Тублата, почему бы ему не выследить и не убить ужасную Сабор? Вот тогда он станет воистину великим охотником, и никто из обезьян никогда не посмеет даже пальцем тронуть его или его мать!
К тому же, убив Сабор, он сможет содрать ее красивую желтую шкуру и прикрыть ею свою наготу.
Из книжек с картинками Тарзан узнал, что все люди прикрыты одеждой, так же как мартышки и обезьяны покрыты шерстью. И раз уж природа не дала ему такого густого жесткого меха, каким щеголяют его товарищи, значит, он должен восполнить этот недостаток при помощи чужой шкуры!
Да, Тарзану очень хотелось иметь шкуру львицы Сабор, или льва Нумы, или пантеры Шиты, чтобы прикрыть свое безволосое тело. Тогда он перестал бы походить на отвратительную змею Хисту! Конечно, приятно ходить голым, подставляя тело освежающему ветру, и все же он должен постараться завладеть львиной шкурой и сделать из нее одежду.
Итак, пока племя продолжало свой медленный путь сквозь джунгли, Тарзан был полностью поглощен разрабатыванием сложных планов выслеживания и убийства львицы.
Только обрушившийся на джунгли ураган ненадолго отвлек его мысли.
Средь бела дня на лес внезапно опустилась темнота, все звуки стихли. Деревья замерли, словно в ожидании надвигающейся катастрофы; не шевелилась ни единая ветка. Но вот издалека слабо донеслось стенание ветра, которое постепенно нарастало, пока ураган с бешеным ревом не забушевал прямо над головами обезьяньей стаи.
Большие деревья гнулись и трещали, из несущихся над их вершинами черных туч вслед за молниями обрушивались раскаты грома. Эти удары потрясли джунгли, как канонада. А потом хлынул ливень, что для горилл было хуже всего.
Дрожащие от холода обезьяны сбились в кучу, пытаясь найти убежище под деревьями. Вспышки молний освещали раскачивающиеся ветки и гнущиеся от ветра стволы.
Время от времени один из лесных патриархов, пораженный ударом молнии, с треском рушился, увлекая за собой окружавшие его более тонкие деревья и путаницу лиан и неся гибель укрывшимся под ним мелким обитателям джунглей.
Ураган бесновался долго, и обезьяны в ужасе и смятении жались друг к другу, парализованные яркими вспышками и раскатами грома.
Конец бури был таким же внезапным, как и начало. Ветер мгновенно прекратился, выглянуло солнце, и все пережитые страхи тут же забылись.
Мокрые листья и влажные лепестки цветов засияли в ярких солнечных лучах. Природа ликовала, и все звери и птицы джунглей занялись своими обычными делами.
Но для Тарзана неприятности, пережитые во время бури, были лишним толчком для воплощения в жизнь его охотничьих планов. Как тепло и уютно было бы ему во время дождя, если бы он мог укрыться тяжелой шкурой Сабор!
С того дня Тарзан часто оставлял свое племя и скитался по джунглям, держа наготове веревку и нож. Но хотя немало мелких животных попалось в его аркан, желанная добыча все еще разгуливала на свободе.
Однажды петля обвила жесткую шею кабана Хорта, но клыкастый зверь бешено атаковал ствол дерева, на котором прятался Тарзан, и толчок был так силен, что сбросил охотника с ветки. Кабан тут же кинулся на молодую безволосую обезьяну, посмевшую разозлить его своей глупой петлей, но Тарзан мгновенно запрыгнул обратно на дерево.
Благодаря таким случаям он постигал тонкости и опасности охоты, учась на своих ошибках.
