Невероятная Индия - Василиса Ветрова
— О, ребята! — на живом лице появилась добродушная улыбка. — Уже на гору идёте? Здорово! Я сейчас умоюсь, соберусь и вас догоню.
— Супер! — обрадовалась Оля. — Мы как раз медленно идём: у Васи горняшка.
Я приветственно помахала Вове, Данила тоже поздоровался.
Правда, до меня долетело чуть слышное «чёрт бы его побрал».
Папаша, едва сдерживая улыбку, напомнил нам, что надо идти. Иначе такими темпами мы не успеем вернуться до темноты.
Он покосился на меня, намекая на то, что кое-кому неплохо было бы остаться внизу. И я побежала впереди всех, опираясь на палку. Впрочем, запала хватило метров на десять — сердце явно пыталось вырваться из груди.
Горы становились всё более каменистыми, трава на склонах потеряла цвет, пожелтела. Холодный воздух заставил нас запахнуть куртки. Но в то же время солнце слепило так, что все достали тёмные очки, припасённые для такого случая.
Небольшой домик, вдруг появившийся у края дорожки, вызвал у нас удивление. Откуда он здесь? Мы же совсем в горы забрались.
В маленькой хибаре, не больше стандартного санузла в квартире, уместился очаг с настоящим живым огнём и индус, который на этом очаге пёк лепешки.
Он месил тонкое тесто, раскатывал, а потом кидал его прямо на раскалённый камень у огня. Лепёшка готовилась мгновенно.
— Ни фига себе! Настоящий индийский колорит! — восхитился Данила. Мы согласились с ним и тут же взяли по лепёшке.
— О, ребята! А вы недалеко ушли! — раздалось сзади. К нам спешил Вова. Он уже не выглядел помятым, волосы снова завязал в пучок, а за спиной у него болтался компактно упакованный рюкзак.
— Лепёшечки! Класс! А то я позавтракать не успел! — обрадовался парень.
К лепёшкам нам налили горячего масала-чая и стало совсем хорошо. Пока я уминала хрустящий хлеб, на глаза попался индус, проходящий мимо. Замотанный во всё чёрное, он напевал себе что-то под нос и курил.
— А это кто? — удивилась я.
— Паломник, — ответил Вова. — Там наверху святое место, храм.
— А чего это он курит? Курить же, наверное, ну… не очень одобряется религией, — предположила я.
— Так это шиваит, им можно! — махнул рукой Вова. — Тем более курят они совсем не сигареты. И, кстати, угощают всех желающих.
— А это законно? — ещё больше удивилась я.
— Законно? Не знаю, — парень пожал плечами. — Но это ж Индия! Тут травой из-за каждого угла несёт!
— А что за шиваиты? Почему в чёрном? — подключилась к вопросам Оля. — Мы видели монахов в оранжевом.
— Ну, шиваиты они, особенные что ли, — пожал плечами парень. — Шива — бог разрушения. Так что в каком-то роде это культ смерти, ну или познания тёмных сторон.
— Вообще, Шива бог не только разрушения, но и созидания, — вставил Данила.
— Это да, — согласился Вова. — Но у них много разных ответвлений. И есть, которые больше по тёмной стороне. Например, агхори. Буквально служители смерти, медитация над трупами и всё такое. У них, кстати, монополия на погребение в Варанаси.
— Это где трупы по реке пускают? — припомнила я.
— Ага, оно самое, — кивнул Вова. — А что до гуляющих здесь шиваитов, я не изучал прямо специально к какому именно культу они относятся. Но видел их часто, и что мне рассказали, то и передаю. То, что дуют они постоянно, это точно.
Он добродушно засмеялся и вернул чашку из-под масалы индусу. Пора было двигаться дальше.
— Удивительно, как вообще можно трупы в реку спускать, это же антисанитария! — возмутилась я по дороге в продолжение нашего разговора.
— Туда ещё вся канализация сливается из городов, что на берегу, — заметил Вова. — Но у йогов, тех что в горах, вода и правда чистая, потому что они живут у истоков, и выше по течению нет городов.
— Говорят, что в Ганге водятся фаги, — вспомнила Оля. — Они поедают всю органику и чистят реку. Вот чем она уникальна, учёные всё думали, что она такая чистая и про фагов докопались.
— Ага, священная! В Ришикеше чувак знакомый из Ганги выпил, хотел очиститься и просветлеть. Неделю температура под сорок, понос. Но потом выздоровел, очистился, — Вова улыбнулся. — Наверное, дизентерия была.
— Да, уж, подкачали фаги, — вздохнула я, набирая в грудь побольше воздуха. Вова ухитрялся болтать, смеяться и тащить рюкзак. А у меня всё плыло перед глазами. — Ну, может они раньше справлялись, а сейчас больше людей и городов. Нагрузка не та.
— Вот тебе и священная река, и вся магия, — заключил Данила.
— Да не, магия в Индии есть, но она особенная. Вы здесь недавно и ещё не поняли фишку, — ответил на это Вова и сделал серьёзное лицо. — Запомните: чистка кармы в Индии происходит через жопу. Находитесь всегда в хорошем настроении и не думайте плохого. Иначе тут же будет обраточка. Я не шучу.
Мы покивали насчёт хорошего настроения, а фразу «через жопу» мне, кажется, никто из нас не понял. Это мы вспомнили потом.
С широкой дорожки мы свернули на тропинку, которая резко забирала в гору. И мне стало не до разговоров. Каждый шаг давался с трудом, всё кружилось, и приходилось ртом глотать воздух. Папаша, глядя на меня, качал головой и держался рядом. Наверное, думал, что упаду.
Преодолев первый подъём, мы остановились посмотреть вид. Взору открывались розовые горы и, ставшие такими близкими, белые шапки вершин. Слева был обрыв, и прямо из толщи горы выступала каменная плита, висящая над пропастью. Вова залез на неё и попросил его сфоткать.
Потом собрались и мы с Олей.
— Не-не-не, девчонки вы что, — Данила преградил нам дорогу. — Там пропасть, мы второй день в горах. Голова закружится, и улетите туда. На его сторону встал Папаша, который понял, что мы собираемся сделать. И сам Вова:
— Я тут давно уже в этих горах, всё облазил, а вы бы поосторожней.
В итоге мы сфоткались на фоне гор, а Данила показал нам снимок, убедив, что всё выглядит ничуть не хуже, чем у Вовы.
А потом Данила сам полез на скалу. Папаша покачал головой.
— А ему можно, отец русского паркура! — фыркнула Оля.
— Что правда что ли? — удивился Вова.
Я вспомнила историю, как в одном из походов Данилу буквально сдал его близкий друг. Оказалось, что когда появилось движение трейсеров, Данила был одним из первых, кто этим занимался. И лазили они везде, по высотным зданиям в том числе, раньше законы другие были. И безопасность тоже так не блюли. Один раз они залезли на крышу Большого театра и какие-то конструкции
