Ростислав Самбук - Ювелир с улицы Капуцинов
Захлопали двери, послышались тревожные голоса. Заремба вы shy;скочил на балкон, опоясывавший весь этаж, пробежал по нему до двери, ведшей на мансарду. На площадке крутой лесенки – окошко. Осторожно открыл его, едва протиснулся через узкий про shy;ем и спустился на крышу соседнего дома.
Старое здание – таких в городе сотни, – построенное лет двести тому назад в готическом стиле: узкие стрельчатые окна, высокая, крутая кровля. Черепица от времени поросла мхом, стала скользкой, кое-где потрескалась.
Заремба прикинул: единственный путь – ползти по греб shy;ню кровли. На третьем здании крыша не такая крутая, можно бу shy;дет добраться до слухового окна и попытаться через чердак вы shy;брать shy;ся на улицу. Вытянулся на гребне и, припав телом к сколь shy;зкой черепице, пополз, обдирая ногти. Одна мысль сверлила мозг: успеть, пока не окружили квартал. Секунды казались минутами… Господи, зачем возводили такие длинные здания?..
Но вот и второй дом. Кровля его выше, однако дотянуться можно. Вцепился искалеченными пальцами в кирпич, торчавший под гребнем, и стал подтягиваться. Вдруг кирпич подался, и Заремба, потеряв опору, соскользнул по крутому уклону, едва успев ухватиться за кромку крыши. Замер, боясь шевельнуться, чтобы не сорваться вниз, чтобы не быть за shy;меченным.
Осторожно начал подтягиваться, нащупывая носками сапог малейшие щели в черепице. Еще немного, ну, еще!..
Наконец вскарабкался, почувствовав такую усталость, что казалось, хоть убей его, не найдет в себе больше сил, чтобы подняться. И все же поднялся. Схватился за балку, оттолкнулся ногами от стены и лег грудью на крышу. Снова полз, ни о чем не думая, не чуя даже боли в пальцах.
В третьем доме слуховое окно рядом с коньком. Открылось легко. Повеяло свежестью сырого белья.
Евген Степанович постоял немного, чтобы глаза привыкли к сумраку чердака. Отодвинув простыню, переступил через балку. Дверь была почти рядом, в нескольких шагах. Однако раз тут белье, дверь, разумеется, на замке. Так и есть. Заремба слегка покачал дверь – тяжелая, сбита из крепких дубовых досок. Оглянулся в поисках какого-нибудь железного лома. Видимо, дворник в этом доме хороший – все вылизано, никакого хлама вокруг. Погоди, а что там в углу? Старомодная железная кровать с никелированными металлическими прутьями в спинках! Вот удача! Ухватившись за один из прутьев, Заремба принялся раскачивать его. Потом, напрягшись, дернул с такой силой, что едва не выломал пальцы. Не удержавшись на ногах, он упал, больно ударившись о балку, но так и не выпустил из рук железный прут. Теперь дверь подалась сразу. Евген Степанович выглянул на лестницу и, убедившись, что там никого нет, вышел на площадку. Стряхнул пыль и быстро сбежал по лестнице на первый этаж.
Главное теперь – спокойствие, не дать повода обратить на себя внимание. Сорочка, правда, порвана и пиджак испачкан, но это не так уж и страшно – просто рабочий спешит куда-то по своим де shy;лам. Для вящей убедительности сбросил галстук, расстегнул на груди сорочку и с деловым видом вышел из подъезда.
Сначала казалось, что все смотрят только на тебя и сейчас в спину уткнется дуло пистолета. Но люди проходили мимо Зарембы, даже не глядя на него. Немного успокоившись, Евген Степанович ускорил шаг и свернул за угол.
Еще квартал – и трамвайная остановка. Вагоны в эти часы почти пустые. Евген Степанович сел у окна, трамвай тронулся, и Заремба успел заметить, как большой грузовой автомобиль влетел в покинутый им только что квартал и из него выскакивают вооруженные эсэсовцы. Посмотрел на часы. Неужели стоят? Нет, тикают. Что же это такое?! Точно помнит время, когда вошел в редакцию: было семнадцать минут второго, а сейчас тридцать две. Неужели прошло всего лишь пятнадцать минут?!.
Вспомнил усатого – и холод подступил к сердцу. Болели искалеченные пальцы. Однако куда же он едет? А-а, все равно, лишь бы ехать.
Только через несколько остановок Евген Степанович совсем успокоился и начал трезво обдумывать свое положение. Конечно, домой ни в коем случае возвращаться нельзя. На явку, пока не уточнится обстановка, – тем более. Оставалось два варианта – пойти к Стефанишиным или к дядьке Денису. К кому же? К Стефанишиным не стоит соваться – там Петро Кирилюк, нельзя подставлять бежавшего из лагеря парня под удар. Стало быть, остается дядька Денис. К тому же со стариком он сможет встретиться на улице, когда тот будет возвращаться с работы.
Приняв окончательное решение, Евген Степанович пересел на другой трамвай. Так и путешествовал до пяти часов, когда дядька Денис кончает работу.
В начале первого Менцелю доложили: только что с вокзала звонил агент № 74. Следит от самого Злоч-ного за человеком со свежим шрамом на левой щеке. Надеется выследить еще кого-нибудь.
Менцель позвонил Харнаку:
– Какое у вас настроение, Вилли? Голова болит? Меньше пейте, по крайней мере никогда не смешивайте. Что? Водку и вино? Это же яд, Вилли!.. Кстати, хочу вас поздравить – один из наших агентов напал на след человека со шрамом на левой щеке. Что? Вас это не волнует? Теперь я вижу, что вчера вы здорово перебрали…
Бросил трубку. Кажется, семьдесят четвертый – отличный агент. Если память не изменяет, это он раскрыл комсомольскую организацию в Злочном.
Вызвал секретаря и потребовал дело агента №74. Листая дело, убедился, что агент этот действительно надежный и опытный.
Вошел Харнак.
– Я не очень понял вас, штандартенфюрер. О каком человеке со шрамом вы говорили? Арестовали кого-нибудь?
– В том-то и дело, Вилли, что не арестовали. Агент оказался сообразительным.
– Понятно, – сказал Харнак, усаживаясь в кресло, – древняя интеллектуальная игра в кошки-мышки.
– Вы молодчина, Вилли! – торжественно произнес Менцель. – Через вашего человека со шрамом мы, если посчастливится, возьмем все их подполье.
– Так уж и все? Как я понимаю, вы не допускаете, что агент мог ошибиться? А вдруг у этого олуха шрам с детства.
– О господи!.. – рассердился Менцель. – Моя интуиция подсказывает… – Но тут раздался звонок, и шеф схватился за телефонную трубку. – Что? Какой агент? Наш агент?!! Слушайте же меня внимательно – ни один человек не должен выйти из этого дома! Головой отвечаете! – Вытер вспотевшее лицо. – Немедленно выезжайте, Вилли. С четвертого этажа редакции в пролет лестницы сбросили нашего агента. Возможно, того самого, который шел за этим коммунистом со шрамом. – Вновь схватил трубку. – Две машины с автоматчиками в распоряжение гауптштурмфюрера Харнака! Бог мой, вы идиот, Людке! Конечно, немедленно!.. Он ждет у подъезда.
Пока эсэсовцы окружали квартал, Харнак убедился – погиб именно агент №74. Понятно и без слов: не сам прыгал с четвертого этажа…
