Авенир Зак - Пропавшая экспедиция
— А меня вы переправите тоже… дипломатической почтой? — усмехнулся Тараканов.
— Вы получите деньги… валюту.
— Здесь, в России, мне ваша валюта не нужна. Я сам доставлю коллекцию.
— Стоит ли подвергать риску… такой ценный груз… и себя?..
— Что делать… Зато я буду уверен, что меня не обманут.
— О! — вспомнил Артур насмешливо. — Вас обманут? Вас?! — и уже серьезно спросил. — Какое, вы полагаете, время достаточно для доставки груза.
— Недели полторы-две, — сказал Тараканов.
— Согласен. Наши люди будут ожидать вас с двадцатого числа в известном вам месте.
— Хорошо.
Они разошлись не прощаясь. Тараканов вышел из музея, а Артур еще некоторое время задумчиво бродил среди чучел и скелетов давно вымерших животных.
На кладбище возле склепа Тихвинских стояли Витоль, Макар и еще двое сотрудников Петроугрозыска.
— Ты уверен, что кладбищенский сторож именно тот самый плотник Митрич? — спросил Витоль Макара.
— Он, товарищ Витоль. По всем описаниям он, — сказал Макар удрученно.
— Ты говорил, что его убили лагутинцы.
— Так мне сказали в деревне, наверно, он сам пустил этот слух.
— Почему ты дал ему уйти? — резко спросил Витоль. — Почему ты не задержал его?
— Растерялся, товарищ Витоль, ну каких-нибудь две минуты упустил… В голову не пришло, что он может сбежать…
Витоль бросил давно погасшую папиросу и сунул в рот свежую.
— Опыта не хватает, Карл Генрихович, — виновато заметил Макар.
— Н-да, не хватает. Только не опыта, а сообразительности. Сдашь дела Когану и Булатову.
— Нет, Карл Генрихович, — возмутился Макар. — Я этого дела ни Когану, ни Булатову не отдам. Я на прошлой неделе в Народном доме выступление товарища Луначарского слушал и хорошо понял, что пролетариату без общечеловеческой культуры, — Макар провел по шее ребром ладони, — во! И коллекцию эту я обязан найти.
— Хорошо, что понял, — сказал Витоль. — Но дело это я у тебя все-таки забираю. Завтра с утра займешься ограблением на Кирочной. А вы, — обратился он к стоявшим рядом сотрудникам, — явитесь ко мне через час.
И он быстрыми шагами направился к воротам кладбища.
Булатов, худощавый брюнет с аскетическим лицом, сочувственно похлопал Макара по плечу.
— Не раскисай, Макар. Революции в конце концов безразлично, кто именно спасет ее достояние. Важно, чтобы оно было спасено!
— Понимаю, — сказал Макар. — Но я хочу сам… Сам!.. Сам хочу докопаться!
— В другой раз, — бесстрастно сказал Булатов.
С высокой ограды детдома, как горох сыпались мальчишки. Они перебирались через ограду, выскакивали из окон и бежали, подхватив свои тощие мешочки, сбивая с ног прохожих, бежали к набережной и дальше, через мост на другую сторону Невы.
Макар возвращался с кладбища и проходил мимо ограды детского дома, когда на него откуда-то сверху свалился мальчишка. Мальчишка поднялся, Макар узнал Булочку и схватил его за плечо.
— Куда ты?
— В Крым.
— Зачем?
— Там тепло, там яблоки… Пусти.
Макар не отпускал его.
С ограды свалился Верзила.
— Отпустите огольца! — Он ударил ребром ладони по руке Макара, и Макар выпустил Булочку. Оба мальчика бросились вдогонку за бежавшими вдоль улицы детдомовцами. Макар растерянно поглядел им вслед.
Из ворот выбежала воспитательница.
— Дети, дети, вернитесь! — кричала она, пытаясь схватить то одного, то другого, но ребята вырывались из ее рук и убегали.
— Помогите мне! — крикнула она Макару. — Задержите их!
— Как их удержишь, — мрачно сказал Макар. — Вон их сколько.
Мимо пробежал Кешка.
— Иннокентий! И ты… Куда ты? — крикнула ему Анна Дмитриевна.
— В Крым! — крикнул на ходу Кешка. — Там тепло, там яблоки…
Макар и Анна Дмитриевна стояли у чугунных перил набережной Фонтанки. Наступила ночь, белая петроградская ночь, и они задумчиво смотрели на отсвечивающую металлическим блеском воду, на небольшой буксир, тащивший старенькую баржу.
— Не гожусь я для этой работы, — сказала Анюта и тихо заплакала. — Я с ними была так добра, я так их любила. А они убежали… В Крым…
— Там тепло, там яблоки, — ласково улыбнулся Макар. — Не огорчайтесь, Анюта…
— Вам что… А меня с работы снимут. Я не хочу… Я люблю эту работу, — всхлипнула Анюта снова.
— Меня уже сняли, — невесело усмехнулся Макар.
— Вас? За что?
— Мне один человек сказал… если ищешь, случай сам тебе в руки идет. Вот он и шел… случай этот… а я прошляпил…
На барже, шедшей мимо них, в каюте у Маркиза, за столом, на котором стояла клетка с попугаем, Тараканов и Маркиз рассматривали географическую карту. В каюте было тесно от ящиков, поставленных друг на друга. Это были такие же ящики, как и те, которые Петровых когда-то доставил Петроградскому музею.
— Государ-р-р-рю имперар-р-ратору-р-ру ур-р-ра! — неожиданно крикнул попугай.
Макар и Анюта вздрогнули, услышав приглушенный крик с баржи.
— Голос какой странный, — сказала Анюта. — Будто не человеческий.
— Человеческий! — зло сказал Макар. — Очень даже человеческий. Перепились какие-то контрики. Надо запомнить номер этой баржи… 777…
Часть вторая
ЦИРКОВОЙ ФУРГОН
Макар, огорченный своими неудачами, никак не мог смириться со своим поражением. И хотя ему было поручено совсем другое дело, он все еще думал только о том, как напасть на след похищенной коллекции. Перебирая в уме в который уже раз все известные ему подробности дела, он остановился возле подъезда огромного желтого дома с колоннами. Здесь, среди бесчисленного количества табличек с названиям разных учреждений его интересовала только одна. На слегка проржавевшей железке желтой краской было выведено:
ПетрогортопПетрогортоп, организация, снабжавшая Петроград топливом в эти трудные годы, интересовала Макара потому, что теперь здесь работал тот самый матрос Петровых, который когда-то привез в Петроградский музей пустые ящики…
Макар постоял немного перед подъездом, бросил в урну недокуренную папиросу и открыл дверь.
Петровых поднялся ему навстречу, крепко пожал руку и сразу же сказал:
— Дров я тебе не дам.
— Дров мне не надо, — хмуро ответил Макар.
— И торфу не дам.
— И торф мне без надобности.
— А угля нет! — почему-то почти ликующе сказал Петровых. — Уголь только по ордерам Петросовета.
— Мне и угля не надо.
— Что ты ко мне ходишь, — снова усаживаясь за огромный стол, сказал Петровых. — Все я тебе рассказал. Все. Ничего больше не знаю.
