Уилбур Смит - В джунглях черной Африки
Дэниел не знал, как и благодарить Омеру.
— Если вам не удастся вернуться к руководству своей страной, сэр, то я всегда обеспечу вас работой, — не очень удачно пошутил он.
— Ну, это не самая лучшая мысль, — хмыкнула Келли. — Боюсь, как бы тебе не пришлось служить у Виктора.
— Ладно, — согласился Дэниел. — Однако смех смехом, но я готов, между прочим, и поработать. Что прикажете снимать?
— Выходим завтра на рассвете, — заявила Келли.
— Я с вами, — тут же отозвался Омеру.
— Не думаю, что это очень мудро с твоей стороны, Виктор, — покачала головой Келли. — Твоя жизнь принадлежит не тебе одному.
— После трудов праведных я, наверное, заслужил кратковременный отдых, — улыбнулся Омеру, поглядывая на Дэниела. — А вдруг видеокамера опять поломается? Ну же, доктор Армстронг, замолвите за меня словечко.
— Ах вы наглецы — притворно возмутилась Келли. — Вы просто садитесь мне на шею. Придется звать на помощь Памбу.
— Нет, нет! — воскликнул Дэниел. — А вот этого делать не надо.
Но, в сущности, он разделял мнение Келли. Омеру уже перевалило за семьдесят, а до Уэнгу путь был долгим и очень трудным. И только он вознамерился напомнить об этом Виктору, как тот жестом велел ему замолчать.
— Я не шучу, — грустно улыбнулся Омеру. — В конце концов, Убомо — моя страна, и не могу же я все время полагаться на сообщения из вторых рук. Я должен видеть воочию, что творит с моим народом и моей страной Таффари.
Ни Келли, ни Дэниел не осмелились возразить президенту, и рано утром, едва рассвело, все трое покинули Гондалу.
Носильщиков, восемь человек, нанял Сепу, а Памба взяла на себя роль надсмотрщика. Она прекрасно знала, что, как и все мужчины бамбути, эти люди запросто могли бросить свой груз на полпути и отправиться ловить рыбу или искать мед в пчелиных сотах. Допустить такое она не могла, а мужчины племени бамбути боялись острого языка Памбы как огня.
* * *На третий день пути они вышли на берег реки, вода которой была кроваво-красного цвета. Опустив поклажу на землю, бамбути сгрудились на берегу. И шутки, и смех разом стихли. Молчала даже Памба, как-то странно присмирев.
Спустившись к самой воде, по колено в вонючей красной грязи болота, на поверхности которого виднелись останки мертвых животных, полусгнившие ветки деревьев и коряги, Дэниел зачерпнул пригоршню этой слизи. Понюхав отвратительное месиво, он отшвырнул грязь подальше и поспешил очистить руки травой.
— Что это, Келли? — спросил он. — Что могло послужить причиной столь страшной катастрофы?
— Реагенты, — ответила Келли. — Те самые реагенты, которые, как тебе поклялся Таффари, он не станет применять ни в коем случае. — Она просто пылала гневом.
Дэниел взглянул на Келли.
В хлопчатобумажной, простого покроя рубашке, в шортах, с цветастой повязкой на голове, эта невысокая, хрупкая женщина вызывала у него восхищение.
— Мы с Виктором регулярно проверяли стоки воды после очередной операции по добыче полезных ископаемых. Сначала шла просто густая грязь, что само по себе прискорбно. А в последнее время состав грязевых потоков резко изменился, потому что эти мерзавцы стали применять реагент. Видишь ли, молекулы платины связаны в соединения с сульфидами. А сульфиды снижают процесс получения платины примерно на сорок процентов. И эти преступники с помощью реагента очищают платину от сульфидов.
— И что это за реагент? — поинтересовался Дэниел.
— Мышьяк, — с трудом выдавила Келли, расхаживая из стороны в сторону. — Они применяют двухпроцентный раствор белого мышьяка, чтобы разрушить сульфидную оболочку.
— Но это просто безумие, — с недоверием посмотрел на нее Дэниел.
— Это ты так думаешь, — пожала плечами девушка. — Не-ет, эти нелюди в здравом уме. И они уничтожают лес и все живое вокруг, вконец очумев от жадности.
Дэниел выбрался на берег, чувствуя, как ему передаются ярость и гнев Келли.
— Мерзавцы, — в бешенстве прошептал Дэниел.
Келли, догадываясь, что он наконец, что называется, прозрел, взяла его за руку. То не был ласковый жест сочувствующей женщины. Она пожала ему ладонь крепко, по-мужски.
— Ты еще не видел всего. Это только начало, а настоящий кошмар начинается за Уэнгой. — Келли потянула его за руку. — Пошли! Пошли, и ты сам убедишься, — решительным тоном сказала она. — Могу поклясться, эта жуткая картина не оставит тебя равнодушным.
Маленький отряд двинулся дальше, но примерно часов через пять носилыцики-бамбути внезапно остановились, скинув поклажу на землю, и о чем-то ожесточенно заспорили.
— В чем дело? — заволновался Омеру. — Почему они остановились?
— А в том, — пояснила Келли, — что мы достигли границ священной земли племени бамбути. Охотиться в этих местах нельзя, да и просто шататься без дела считается плохим знаком. До настоящего момента только один Сепу видел, что произошло в Уэнгу. Остальные бамбути отказываются идти дальше, опасаясь гнева лесного божества — Отца-и-Матери леса. Они чувствуют дух страшного святотатства и очень напуганы.
— И как убедить их продолжить путь? — спросил в растерянности Дэниел.
Келли покачала головой.
— Не будем вмешиваться в это. Это дело самих бамбути. Возможно, Памбе удастся уговорить их.
Старая женщина старалась, как могла. Она всячески увещевала мужчин, иногда ее голос срывался на крик, и она ругала их, обвиняя в трусости. А некоторых бамбути Памба уговаривала ласково, обхватив их за плечи и нашептывая какие-то ободряющие слова на ухо. Потом вдруг она начала петь хвалебную песнь лесу, пританцовывая и подпрыгивая в такт собственному пению. После чего начертала ароматными маслами какие-то знаки на груди мужчин, словно благословляя их и отпуская им грехи, и снова начала танцевать, притопывая и подпрыгивая.
При этом, обнажая гладкие, тугие ягодицы, ее набедренная повязка задиралась.
В конце ритуала один из носильщиков вдруг подхватил с земли свою поклажу и двинулся по тропе дальше. Остальные бамбути, нервно посмеиваясь, последовали за ним, и маленькая колонна углубилась в лес.
На следующее утро до них донесся рев мощных механизмов, и, по мере того как они подходили ближе, рев становился просто оглушительным. Реки, которые приходилось пересекать отряду, стали теперь вовсе не реками, а сплошным вонючим болотом, в котором они увязали по пояс, шлепая по бурой ядовитой жиже. В лесу не слышалось ни единого звука — только страшный рев машин. Не пели птицы, не носились обезьяны. Приумолкли и бамбути. Они старались держаться поближе друг к другу, то и дело в тревоге оглядываясь вокруг.
