Дзен и искусство ухода за мотоциклом: исследование о ценностях - Роберт М. Пирсиг
Меня так ошарашил его отказ даже думать о любом механическом предмете, что я все пытался подобрать ключи к его отношению ко всему окружающему, но не знал, где начать.
Я хотел было подождать, пока что-нибудь не случится с его машиной, и я не помогу ему починить ее — и вот так втяну его во все это, но сам попал впросак, поскольку не понимал разницы в том, как он на все смотрит.
Рукоятки руля у него начали соскальзывать. Не очень сильно, сказал он, а только когда на них налегаешь. Я предупредил, чтобы он не вздумал гайки затягивать разводным ключом: нарушится хромовое покрытие и пойдут маленькие ржавые пятнышки. Он согласился взять мой набор торцовых головок.
Когда он привез мотоцикл, я достал свои ключи, но заметил, что никаким подкручиванием гаек ничего не исправить, поскольку концы хомутиков накрепко защемлены.
— Тебе надо расклинить их прокладкой, — сказал я.
— Что такое прокладка?
— Это тонкая плоская полоска металла. Тебе нужно просто надеть ее за рукоятку под хомутик, чтобы можно было опять затянуть туже. Такие прокладки используются, чтобы регулировать всякие машины.
— А-а, — сказал он. Заинтересовался: — Хорошо. Где их купить?
— У меня тут есть немного, — торжествующе сказал я, протягивая ему банку из-под пива.
Он сначала не понял. Потом переспросил:
— Что — банка?
— Конечно, — ответил я. — Лучший в мире склад прокладок.
Сам я думал, что это довольно умно. Сэкономить ему путешествие за прокладками Бог знает куда. Сэкономить ему время. Сэкономить ему деньги.
Но, к моему удивлению, он вообще не увидел в этом ничего умного. Немного погодя начал отлынивать, как-то отмазываться, и не успел я понять, как на самом деле он к этой затее относится, он решил не чинить никаких рукояток вообще.
Насколько я знаю, те рукоятки до сих пор болтаются. И сейчас я понимаю, что в тот день оскорбил его до глубины души. У меня хватило дерзости предложить ему отремонтировать его новый БМВ за восемнадцать сотен долларов, гордость полувекового германского совершенства, куском старой банки из-под пива!
Асh, du lieber![5]
С тех пор у нас с ним было очень мало разговоров об уходе за мотоциклом. Совсем не было, если точнее.
Чуть только начнешь давить на него по этому поводу, как неожиданно злишься, сам не зная, почему.
В порядке объяснения должен сказать, что алюминий, из которого делаются пивные банки, мягок и липуч для металла, и тем совершенен в употреблении. Он не окисляется при влажной погоде — точнее, на его поверхности всегда есть тонкий слой окисла, предотвращающий дальнейшее окисление. Тоже неплохо.
Другими словами, любой настоящий немецкий механик с полувековым стажем совершенствования в механическом деле за плечами заключил бы, что частное решение данной технической проблемы — совершенно.
Некоторое время я думал, что следовало бы потихоньку отойти к верстаку, вырезать из пивной банки прокладку, стереть краску, а потом вернуться и сказать, что нам несказанно повезло: у меня осталась последняя прокладка, специально импортированная из Германии. Это бы все и решило. Особая прокладка из личного запаса барона Альфреда Круппа, который вынужден был пойти на большие жертвы и продать ее. Тогда бы Джон точно умом тронулся.
Эта фантазия о «прокладке от самого Круппа» некоторое время утешала меня за неудачу, но потом испарилась, и я понял, что фантазия просто была мстительной. На ее месте выросло то старое ощущение, о котором я уже говорил: как будто сюда вовлечено нечто большее, нежели проступает на поверхности. За такими несообразностями следишь довольно долго, и они иногда перерастают в ошеломляющие откровения. С моей стороны выглядело так: есть нечто немножко больше того, ем хочется заниматься бездумно, а я вместо этого по своему обыкновению стал извлекать причины и следствия, пытаясь увидеть, что именно тут намешано, и что заводит в тупик наших с Джоном различий во взглядах на эту прокладку. В механической работе такое возникает постоянно. Подвешенное состояние. Просто сидишь, таращишься и думаешь, наобум ищешь новую информацию, уходишь и возвращаешься, а через некоторое время появляются ранее не видимые факторы.
Вначале в смутной форме, затем приобретая все более четкие очертания, возникло такое объяснение: я видел эту прокладку как-то интеллектуально, рационально, умозрительно — в расчет брались только научные свойства металла. Джон же видел ее непосредственно, интуитивно, оттяжно. Я подходил к ней с точки зрения формы, лежащей в ее основе. Он подходил с точки зрения непосредственного внешнего вида. Я видел, что прокладка означала. Он — чем она являлась. Вот как я пришел к пониманию этой разницы. А когда видишь, чем прокладка является, то это в данном случае угнетает. Кому нравится думать, что прекрасную, высокоточную машину чинят какой-то дрянью?
Кажется, я забыл упомянуть, что Джон — музыкант, барабанщик; он играет с группами по всему городу и довольно неплохо зарабатывает. Мне кажется, он обо всем думает так же, как об игре на ударных, — то есть, не думает вообще. Просто делает. Просто есть с этим. Он отреагировал на починку мотоцикла пивной банкой так же, как отреагировал бы, если бы кто-то запаздывал во время его игры. У него внутри просто бухнуло и все — он не хотел больше иметь с этим никаких дел.
Поначалу различие это казалось довольно незначительным, но оно росло… и росло… и росло… пока я не начал понимать, почему проглядел его. Кое-что пролетает мимо потому, что эти вещи — такие крохотные, что их просто не замечаешь. Однако, чего-то не видишь из-за того, что оно огромное. Мы оба смотрели на одно и то же, видели одно и то же, говорили об одном и том же, думали об одном и том же, но только он смотрел, видел, говорил и думал в абсолютно другом измерении.
На самом деле, он не чурается техники. Просто в своем другом измерении он полностью терпит крах и получает от нее отпор. Она не хочет под него подстраиваться. Он же пытается ее подстроить под себя безо всякого предварительного рационального обдумывания и только и делает, что латает ее, и после стольких заплат сдается и налагает какое-то защитное проклятие на все связанное с гайками и болтами. Он не хочет или не может поверить, что в этом мире есть нечто, по чему не надо оттягиваться.
Вот измерение, в котором он существует. Оттяжное измерение. Я ужасно квадратный, когда постоянно талдычу про всю эту механику. Все они — просто части, отношения, анализы, синтезы, вычисления разных вещей, и
