Толчки - Марат Дроздов
Трибуны взорвались.
Фанаты затянули новую кричалку. «Дирижер» выкрикивал строчки, а остальные хором за ним повторяли.
«Итринец, ты – главный геро-о-о-ой
Удача будет всегда с тобо-о-о-ой!»
Признаться, весь матч я больше смотрел на фан-сектор, чем на поле. Футбол, как и любой вид спорта, интересен тому, кто в нем что-то понимает. Я же понимаю в нем только одно – там нужно пинать мяч. Поэтому мне было любопытнее наблюдать за фанатами.
Следя за ними, я не заметил, как закончился первый тайм.
Судья свистнул, и игроков будто выключили. Кто-то в момент свистка бежал и резко остановился, кто-то, стоя на позиции, согнулся пополам и выдохнул. Фанаты тоже как-то сразу притихли. Некоторые из них сели на скамейки, до этого они все стояли, некоторые начали спускаться с трибун. Я же, отведя от них взгляд, вдруг вспомнил о Дане. Завороженный тем, что происходило в фан-секторе, я совсем про него позабыл. Посмотрев на то место, где он сидел и, не обнаружив его, я стал озираться. К своему великому ужасу я увидел тех парней, от которых я спас Даню две недели назад. Они уже подходили к выходу. На всех опять были те же свитера и кепки. Они шли правым боком ко мне, и нашивок на рукавах не было видно, но я знал, что они никуда не делись. Я обернулся в сторону выхода. Даня быстрым шагом шел к ближайшим домам. Школа была во дворе, и до домов было недалеко, но я знал, что если те парни поторопятся, они его быстро нагонят. Я вскочил со своего места и побежал к выходу. Вслед мне неслись возмущенные крики, так как я не разбирался, куда ступаю и отдавил несколько ног, но меня это не волновало. Меня, в тот момент, заботила только одна мысль: «Что они могут с ним сделать?».
Очень давно, когда я только пошел в первый класс, мне один знакомый рассказывал об «Улыбке Глазго». Это метод издевательства шотландских футбольных хулиганов. Смысл его простой: жертву избивают, а когда она кричит от боли, ей делают надрезы по углам рта. И, так как не кричать жертва уже не может, она сама расширяет надрез. В дополнение к рассказу знакомый тогда мне показал фотографии. Вспомнив запечатленных на них людей, я побежал еще быстрее. Я не мог позволить, чтобы у Дани рот также растянулся до ушей.
Когда я выбежал за пределы стадиона, Данины преследователи были уже далеко. Я ринулся за ними. Бегаю я не то, чтобы очень быстро, но даже этого хватило, чтобы расстояние между нами начало сокращаться. Они приближались к месту, где два дома, стоящих рядом, образовывали узкий проход. Даня не добежал до него каких-то три метра, когда они настигли его и повалили наземь.
Мне оставалось до них каких-нибудь метров тридцать, я никак бы не успел. Я уже собирался крикнуть им что-нибудь эдакое, чтобы они отвлеклись от Дани. Уже набрал в грудь воздуха…
– Эй! Толчки! – раздался вдруг злорадный голос из проёма между зданиями.
Парни, все как один, моментально повернули головы в сторону, откуда послышался крик. Мне не было видно, кто это крикнул, но я почувствовал немую благодарность к нему, ведь он выиграл для меня время. Парни, тем временем, поднялись и, мгновенно забыв о лежащем мальчике, смотрели на кого-то, стоящего в глубине проёма. По мере того, как я приближался к ним, моему взору открывалось больше.
Узрев всех, кто там стоял, я остановился.
В проеме стояла толпа, по численности раза в два превосходившая ту, что обступила Даню. Только стоящие между домами были все в красном, что аж глаза резало. У одних это были спортивные костюмы, у других – красные рубашки, но объединяло всех одно – цвет.
С момента крика прошло всего пару секунд. Из толпы тех, что обступили лежащего, вышел один. Он стоял ко мне вполоборота, и я узнал его. Это он, тогда в переулке говорил мне, что Даня им денег должен.
– Мы договаривались на шесть, – сказал он миролюбиво.
В его тоне чувствовалась скрытая угроза. Даже я, который не имел к конфликту никакого отношения, занервничал.
– Планы изменились, – ответил один из той толпы.
Кто именно, смотреть я не стал, уж очень сильно на глаза давили их костюмы.
– Оправдаете название? – продолжил, с издёвкой, голос из «красной» толпы. – Мы вас не держим. Вы можете уйти.
– Все, задрали, – ответили ему.
Что это значило, я не понял. Но по его тону стало ясно, что сейчас что-то будет. Две толпы пошли друг на друга. Я, было, обрадовался, что сейчас, под шумок, можно будет вытащить Даню. Но тут, один из парней подошел к нему, поднял на ноги и что-то сказал на ухо. Тот посмотрел на него снизу-вверх. Даже на расстоянии я увидел слезы в его глазах. Затем он повернулся в сторону «красной» толпы и пошел на них вместе с остальными.
Я не мог поверить своим глазам. Тихоня, который никогда и никому не сделал ничего плохого, который, из-за страха, попросил меня прийти на матч, сейчас будет драться бок о бок с офниками, которые его недавно чуть не покалечили! Поверить в такое я, худо-бедно, смогу, но мириться с этим не стану точно. Я пошел на них, на всех сразу. Тем более, что через несколько секунд две толпы стали единым целым. Отличить их можно было только по цвету. Даню, когда смешались в кучу руки-ноги, как-то сразу оттеснили в сторону.
Но это его не спасло.
На него шел пацан, выше него на голову. Такой мог ему шею свернуть безо всяких усилий. Я побежал прямо на него. Разогнавшись, я подпрыгнул и врезался обеими ногами прямо ему в плечо. Парень, с воем, отлетел и, как я успел заметить, накрыл собой кого-то еще. Я посмотрел на Даню. Он смотрел на меня с благодарностью и ужасом. Видимо, мой визит его не на шутку напугал. Я вдруг почувствовал, что на меня еще кто-то смотрит.
Прямо за Даней на асфальте лежал парень, одетый в желтый свитер с нашивкой на левом рукаве. Он указал подбородком на лежащее перед ним тело. Это было тело того, кого я сбил и того, кого он накрыл собой. Видимо тот, кого придавил сшибленный мною бугай, хотел его добить. Лежащий протянул руку, прося помощи. Я подошел и поднял его.
