Андрей СЕРБА - ИСКАТЕЛЬ.1980.ВЫПУСК №4
Боброк потеребил свою небольшую аккуратную бородку.
— Помню, князь, хорошо помню. Много думал о нем и о его известии, да только ни к какому выводу так и не пришел. Непонятный он для меня человек, странным кажется его поступок, и нет оснований ни верить ему, ни подозревать в злом умысле.
— Люди предают из-за золота или из ненависти, и если отпадает одно, то остается другое.
Боброк встал из-за стола.
— Ладно, князь, хватит нам гадать с тобой, как бабам-ворожеям, давай лучше посмотрим на твоего ночного гостя. Может, на месте и решим, что он за человек.
— Добро, боярин.
Князь тоже встал, положил руку на плечо воеводы Богдана.
— Мы пойдем, а ты подожди нас здесь, воевода. Рано тебе еще ходить со мной, пусть Адомасовы глаза и уши думают, что ты в опале у меня.
Он отворил скрытую в стене за ковром потайную дверь и исчез за ней вместе с Боброком…
Тропа возле трех больших камней-валунов была пуста, и князь уже хотел окликнуть конюшего, как тот сам выступил из-за одной из этих глыб. Он был все в том — же темном плаще с капюшоном. Что-то от хищной ночной птицы было в его черной, согнутой фигуре.
— Вечер добрый, князь, — тихо проговорил он, отвешивая низкий поклон. — Вечер добрый и тебе, боярин Боброк, верный слуга московского князя Дмитрия.
Боброк, закутанный в плащ до самых глаз, отчего его яйцо было невозможно рассмотреть, невольно сделал шаг назад.
— Откуда знаешь меня, холоп? — спросил он, впиваясь глазами в черную фигуру. — Видел меня где?
Хриплые, булькающие звуки, напоминающие человеческий смех, донеслись из-под плаща, которым был прикрыт рот конюшего.
— О нет, боярин Боброк, никогда я тебя не видел.
— Тогда как сумел узнать меня? Говори, холоп!
— А посуди сам, трудно ли это. Я знал, что ты в Литве, в этих местах, что держишь связь с князем Данилой. И кого еще он мог привести с собой, чтобы решить, стоит ли верить мне? Князь Данило горд и знатен, он не стал бы слушать советов человека ниже его по родовитости. А потому он мог привести с собой только тебя, боярин Боброк, равного по знатности и по уму, человека, которому верит как самому себе, с которым вместе делает одно общее дело. Как видишь, боярин, не такая уж это сложная задача.
— Что ж, холоп, ты не ошибся, перед тобой действительно русский боярин Дмитрий Волынец. Ты правильно сказал, что у нас с князем одно общее дело и потому нет друг от друга секретов.
Черная фигура конюшего, все время стоявшего неподвижно, качнулась, голова с капюшоном повернулась в сторону князя.
— Князь Данило, твой воевода Богдан вчера вечером ждал у родника в Волчьей балке гонца от боярина Боброка. Скажи мне, дождался ли он его?
— Того гонца все еще нет.
— Его и не будет, князь. Никогда больше боярин не увидит своего ближайшего слугу Иванко, а ты своего вернейшего десятского Бориса.
— Что ты о них знаешь, литвин?
— Я видел их сегодня утром в подземелье великокняжеского замка. Оба мертвы. Мне удалось узнать, что их перехватили люди Адомаса.
— Что ты знаешь еще? — спросил Боброк.
— При них нашли твои письма, боярин. И те, что писал ты, и те, что пересылал от князя Андрея Ольгердовича. Сейчас люди боярина Адомаса пытаются разгадать твою тайнопись, боярин Боброк.
— Опять воевода? — отрывисто спросил князь Данило.
— Да, князь, опять он. Ты, видно, не поверил мне прошлый раз — и вот результат. Но это дело твое, не мне давать тебе советы.
— Прошлый раз мы сомневались в твоих словах, литвин, а сейчас верим тебе полностью, — сказал Боброк. — Ты много сделал для нас, и мы благодарны тебе за это.
— Если ты хочешь отплатить мне добром, боярин, отомсти моему и вашему врагу — Адомасу.
Князь Данило удивленно поднял брови.
— Но как сделать это?
— Князь, мы не дослушали конюшего, — сказал Боброк. — Мне кажется, у него есть план.
— Ты не ошибся, боярин. Вы оба сильны и здоровы, и потому я не знаю, поймете-ли меня, калеку, но все равно слушайте. Хил и немощен ваш враг, боярин Адомас, нет у него ни друзей, ни товарищей, и только одно удерживает его в этой жизни — непомерное тщеславие и жажда власти. Они ему заменяют все. Самое страшное для Адомаса — это почувствовать себя простым смертным, жалким и презираемым калекой. Надо обрезать единственную нить, которая заставляет его цепляться за жизнь. Именно это я и собираюсь сделать с вашей помощью.
Конюший замолчал, судорожно сглотнул, поочередно глянул на князя и боярина. Но те молчали, и он заговорил снова:
— Вся сила и могущество Адомаса в его близости к великому князю Ягайле. Чтобы уничтожить Адомаса, надо лишить его милости и благожелательности великого князя. Все остальное доделают его многочисленные и могущественные враги, которые только и ждут, когда он споткнется, чтобы втоптать его в грязь. Умен и осторожен боярин Адомас, хитер и изворотлив, но с твоим появлением, боярин Боброк, ушла от него былая удача. Не смог он поймать тебя, отбить твое золото, не смог помешать уходу полоцких дружин. Погибло в степи ордынское посольство, и пропала Мамаева грамота. Не сумел он захватить живьем твоего гонца с письмами Андрея Ольгердовича и до сих пор не может прочесть их. Недоволен им в последнее время великий князь, и сейчас можно нанести боярину Адомасу последний удар.
— Но как это сделать? — спросил князь.
— Прежде чем выступить в поход, князь Ягайло должен дождаться гонца от Мамая, который сообщит, что и когда ему делать. Этот гонец уже в пути, его видели на степном порубежье. И грамота у него, видно, непростая, потому что охраняет его целый чамбул в тысячу сабель, А чтобы с грамотой ничего не случилось, как в прошлый раз, великий князь посылает навстречу гонцу боярина Адомаса с пятью сотнями своих панцирников. И если вы поможете мне, Ягайло никогда не увидит этой грамоты. После этого всемогущий боярин Адомас исчезнет.
Судорожно дернув головой, конюший умолк, вытер рукой губы. Внутри Боброка все дрожало от волнения, но голос его прозвучал, как и прежде, ровно и спокойно:
— Представляешь ли ты, какой крови это будет стоить?
— Да, грамота будет стоить немалой крови, но я в результате выполню обет своей жизни, а вы, князь и боярин, получите в свои руки грамоту, которая нужна московскому князю не меньше, чем литовскому. А грамоту будем отбивать так. Нас здесь трое, так пусть каждый возьмет на свои плечи равную ношу. Вы, князь и боярин, займетесь татарами, а я литовцами. Когда вы будете отбивать грамоту, знайте, что ни один Адомасов воин не придет им на помощь.
Конюший сунул руку за пазуху, достал оттуда узелок. Развязав его, он показал князю горстку порошка, завернутого в тряпицу.
