Михаил Лызлов - Черный осьминог

— Не спеши, все будет расследовано. Пойдем и осмотрим дальние комнаты верхнего этажа, в которых работают твои следователи.

Александровский и Находцев, захватив по дороге Кудрина, прошли почти весь следственный коридор — всюду было вполне спокойно. Оставался кабинет начальника секретно-операционной части.

— Зайдем-ка к нему, — сказал Находцев, — он парень бывалый — может быть, что-нибудь посоветует.

Когда они вошли в комнату, то заметили, что Митин, склонившись низко над столом и положив голову на руки, как бы дремал.

— Товарищ Митин, — окликнул Александровский.

Молчание.

Обошел кругом и потряс спящего за плечи. Голова Митина неловко качнулась, откинувшись назад, туловище начало сползать со стула, и подошедшие увидели, что и он задушен теми же звериными лапами. Та же гримаса ужаса на лице.

На столе все было в порядке. Окна были заперты.

И снова несколько черных волосков на шее убитого.

Глава XXX. В СТАНЕ КОЛЕСНИКОВА

В семь часов утра на другой день Александровский, Находцев, три сотрудника, секретари отдела и два военных следователя сидели уже в вагоне, который поскрипывал и, вздрагивая, продвигался черепашьим шагом в сторону Заречного, куда и прибыл через сутки.

Только что они вылезли из вагона, как к ним подошел молодой парень в кожанке с кобурой револьвера на боку.

— Товарищ Александровский?

— А вы кто?

— Я начальник разведки отряда, стоящего в Заречном. Мне было приказано товарищем Захаровым выехать вам навстречу. Вот мой мандат.

— Сколько у вас людей?

— Двенадцать человек.

— Где они?

— Здесь, на станции.

— Ну, что же, если ваши люди отдохнули, можно отправляться.

Через полчаса отряд в девятнадцать человек двинулся со станции. Все были верхом. Часам к двум были в небольшой деревне Коневке, где было решено переночевать, так как до Заречного осталось еще верст сорок, а лошади сильно приутомились, и засветло отряд не сумел бы доехать.

Ночью же ехать по бандитскому району было нецелесообразно.

— Смотри-ка, кум, опять бумага на плетне висит. Сорвать, что ли?

— Не тронь, а то те Колесников так снимет, что после головы своей не найдешь. Помнишь, как он третьего дня бабку Агафоновну нагайкой полосовал за то, что она такую же бумагу на цигарки деду своему сорвала. И до сих пор в синяках ходит.

— Да мне что, пусть висит. Пойдем, да лучше почитаем, чего он там приказывает.

По повстанской дивизии 28 ноября 1920 г. № 8.

§ 1.

Приказываю всем командирам полков 1, 2, 3, 4 и 5 ежедневно к 6 часов утра доставлять сведения в главный Штаб дивизии с ваших участков и полную характеристику о противнике.

§ 2.

Кроме сего, вменяю в обязанность командиров полков, тщательная бдительность за противником и пущать тесную агитацию, за что мы бьемся и против кого ведем войну и ежедневно высылать в штаб конную связь.

Командующий всеми вооруженными силами

И. Колесников

Начальник Главного штаба (подпись)

С подлинным верно адъютант (подпись)

— А где сейчас сам Иван Колесников?

— Где ему быть! Со штабом у Игнатенко ночует. Вчера перепились все и давай с нагайками за девками гоняться. Моя еле ушла.

— Знаешь что, кум, ежели поразобраться, то Колесников-то больше за бар стоит и крестьян разоряет. Подумай сам, объявил мобилизацию лошадей, повозок, берет хлеб, живность, с бабами и девками охальничает, стариков за бороды рвет, ежели ему кто в глаза правду скажет. Только бумаги пишет про Бога, да про то, что коммунисты народ грабят. На себя бы, черт толстый, посмотрел. Коммунисты ежели сейчас хлеб для войны и берут, так они зато всю землю от бар отняли и народу ее отдали, а не себе оставили.

— А что он о Боге-то?

— Да вот, по хатам призвание разносили, по полпуду муки за него требовали.

— Взял?

— А ты как думаешь? Попробуй-ка, откажись. А разве у тебя-то не были?

— Нет еще.

— Небось, и к тебе придут, не обидят.

Получивший «призвание» вынул его из кисета с табаком, разгладил и стал читать.

В «призвании» было наплетено столько «божественного», что слушающий не выдержал и бросил:

— Эка он расписался.

— Да это не он. Это Федька Стригун. Чай, помнишь сына зареченского попа, что в городе обучался. Он теперь у него за адъютанта и всякую агитацию посреди народа пущает.

— Шш… Смотри, «освободители» наши из хат вылазить начали. Ну их куды подальше! А то еще опять к чему-нибудь привяжутся.

— Будь здоров, кум.

ПРЫЖОК СМЕРТИ

Глава XXXI. «ОСВОБОДИТЕЛИ»

Из хат сначала одиночками, а затем все чаще и чаще начинают, словно тараканы из щелей, вылезать «освободители». Матерная ругань хлестко несется над ласковыми полями, кажется, что она грязнит чудесное осеннее утро.

Проснулся и «толстый черт» — сам Колесников, или «начальник главных повстанческих сил», как он сам себя окрестил. С вечера было так выпито, что Колесников и до сих пор прийти в себя не мог, и его чуть ли не за ноги стащили с кровати. Выпучив глаза, он, ничего не понимая, смотрел на окружающих и только сопел.

Подошел Игнатенко с каким-то молодым парнем.

— Дозорный к тебе приехал. Говорит, что в Барановске красные крепкий кулак собирают и к чему-то готовятся.

— Ладно, разберу, — прохрипел Колесников. — Собери всех командиров, доклад поручика Чернавского прочитаем и боевой план разработаем. Вот посмотришь, как я красных проучу.

Игнатенко вышел и послал дежурного собирать командиров.

Военная организация Колесникова была чрезвычайно спутана. Правда, на бумаге она носила название «повстанческой дивизии», которая разделялась на четыре полка с соответствующим разделением на батальоны и роты. Числилась в дивизии артиллерия и пулеметы. Касаясь состава этих полков, можно было отметить, что худшего сброда трудно было найти даже у различных украинских «батек». У большинства было весьма солидное уголовное прошлое. Понятие о дисциплине у этого сброда было весьма относительное. Правда, когда предстояла возможность хорошо пограбить, они воодушевлялись «любовью к Родине». Большей же частью они были храбры только из-за угла, да еще в том случае, когда на одного красноармейца приходилось не менее десяти «повстанцев».

Постепенно «начальники и командиры» собрались в сад при доме Игнатенко. Пришел и зареченский поп Василий.

Явился Колесников и началось заседание. Заслушали сообщение Чернавского, который писал о последних операциях в районе Барановска, о взятии в плен Аренского и Васютина, о приезде отряда Захарова. Временные неудачи красных толковались, как окончательное поражение. Это обстоятельство так воодушевило белогвардейцев, что они постановили дать решительный бой и захватить город Барановск.

Начали писать приказ.

«Во имя Родины нашей, я, начальник главных повстанческих сил Колесников, приказываю:

1. Командиру 1-го пехотного повстанческого полка взять все свои вооруженные силы, оставив на месте одну комендантскую роту при одном пулемете, двинуться по направлению ст. Кондратовка через сл. Черновку в 11 час ночи.

2. Командиру 2-го кавалерийского повстанческого полка двинуться совместно с 1-м полком через сл. Черновку, взять направление на Десятский разъезд и левее его, порвав железную дорогу, направиться по направлению слов. Россово и связаться с Кондратовской.

3. Командиру 4-го повстанческого пехотного полка двинуться в 12 часов ночи по направлению ст. Николаевки, заняв сл. Чекуловку, где остановиться со штабом и держать фронт со стороны станции Голдомировки.

4. Командиру 3-го повстанческого пехотного полка остаться на месте при одном пулемете и держать фронт со стороны Поспеловки и города Владимирска; 2-й пулемет „Максима“ с лошадьми и номерами отдать в распоряжение командира 4-го полка.

Разбив противника, забрав трофеи и пленных, направиться в сл. Новую Горелое, где и ждать особого распоряжения, выслав разведку в сторону Заречного, Птичного и Коневки.

Начальник дивизии Колесников.

Начальник глав, штаба Ремезов.

С подлин. верно: адъютант Закутан».

Написав приказ, на что было потрачено немало времени, решили выпить. Появился самогон, и пошло дело.

Крестьяне все по домам от «спасателей Отечества» по-забились и думали только об одном: чтобы на глаза начальству не попадаться.

В самый разгар выпивки со станции, словно очумелый, примчался рыжий мужик по прозвищу Кулик, приходившийся двоюродным братом Игнатенко, и вызвал Колесникова. О чем они шептались, никто не узнал, но сейчас же после разговора Колесников, собрав командиров четырех полков, приказал им отобрать по пятнадцать человек наиболее надежных повстанцев и прислать к штабу дивизии.