Всю жизнь я верил только в электричество - Станислав Борисович Малозёмов
– Не, ничё, – я сел на горку крупной стружки от шерхебеля, набрал её две горсти и приложил к лицу. Это была березовая стружка. В ней кроме холодного привкуса смерти живого дерева остался и пахнущий след бежавшего от корней ещё недавно сока, и деготь чувствовался, даже запах листвы, которой тоже давали жизнь корни. – А ты чего на собрание не идешь?
Ваня помрачнел, взял стамеску, киянку и продолжил долбить. – Меня на месяц исключили из соревнования. Пил я пять дней. На работу не ходил вообще. Девку у меня увели. Паскудник один известный тут. Сманил как-то. Я и загулял. От расстройства.
– Ненадежная девка, значит, была, – сказал я умные, по-моему, слова и горсть стружки затолкал в карман .
– Малец, а угадал, – Ваня засмеялся. – Сейчас и я это понял. А то бы женился на шалаве. Всё всегда делается правильно. Волею Господа нашего.
– Верующий? – спросил я на прощанье, потому как медный или бронзовый колокольчик выдал проникновенную чистую громкую трель, после чего пластинка на радиоле конторской через громкоговоритель бодро заиграла «Марш энтузиастов»:
– Нам нет преград ни в море, ни на суше,
Нам не страшны ни льды, ни облака.
Пламя души своей, знамя страны своей
Мы пронесём через миры и века!
Я выглянул из цеха. Народу было много. И все стояли.
– Да неверующий я! – крикнул мне вслед Ваня. – К слову просто вспомнил. Маманя моя так всегда говорит. На всё, говорит, воля Божья и всё на свете делается как установлено волею Господа нашего.
– Маме привет! – крикнул я в ответ и побежал на собрание, на ходу выискивая свободный стул. Увидел. Подбежал. Сел. Не видно было ничего.
Наконец марш отгремел, динамик выдал положенное шипение от иглы, бегущей по пустым дорожкам. После этого радиолу вырубили и рабочие сели. Они покашливали, гудели невнятно и ждали. Наконец вышел секретарь партячейки МТС, начальник, а за ним и председатель профкома Ситников, который два года назад дал дяде Васе путёвку на курорт в Пятигорск. За это его наша семья сильно зауважала. Отдохнули они с женой Валентиной Павловной прекрасно. Хотя дело было после уборки. В ноябре.
– Подводим итоги социалистического соревнования за май месяц по бригадам, звеньям, цехам, а также оцениваем индивидуальные успехи и присуждаем премии отличникам производства и подсобного труда, – начальник выдохнул и тронул за плечо секретаря партячейки.
Секретарь начал издалека и, плутая в партийных заклинаниях и лозунгах, едва не утомил народ.
– Все вы, конечно помните, – сказал он бодро, – выступление Никиты Сергеевича Хрущева в 1957 году на зональном совещании работников сельского хозяйства областей и автономных республик СССР. Как сказал тогда глава КПСС: советский народ должен "догнать и перегнать Америку" по всем экономическим показателям и построить коммунизм к 1980-му году.
– Помним! – крикнули спереди. – Переходи к главному.
После чего секретарь ещё минут двадцать говорил всяческие замысловатые фразы, смысл которых сводился к тому, что без руководства нашей мудрой партии и лично Хрущева Никиты Сергеевича не росла бы не только пшеница, но и куры бы не неслись и на баранах шерсть не росла. Закончил он под нетерпеливые аплодисменты:
– Слава труду!
– Да здравствует Коммунистическая Партия!
– Ленин и Партия – близнецы братья!
– Партия – наш рулевой!
– Решения партии – в жизнь!
После этого бодрящего вступления секретарь солидно сел возле колокольчика и затих, глядя бессмысленно вглубь сидящего коллектива.
Председатель профкома стал объявлять победителей, распределять и вручать вымпелы с грамотами. Большой бархатный вымпел, предназначенный победителю социалистического соревнования среди трактористов получил к великой радости всех трактористов тот самый Витя Малышев, чей разговор с товарищем я случайно подслушал. Он-таки выиграл у Закревского. Витя принял вымпел бережно выпрямленными руками, потом прыгнул на свой стул, поднял вымпел над головой, поцеловал краешек его и крикнул «Слава КПСС!» Потом три раза повторил « Ура!» Все аплодировали ему от души. Громко и долго. Коля Закревский пробрался через три ряда, пожал ему крепко руку, приобнял и сказал громко:
– Виктор – мастер! Уважаю. С такими мы быстрее к коммунизму придем! Но вымпел этот на зяби я у него заберу!
Народ захлопал в ладоши ещё громче, кто-то засвистел, а с последнего ряда пожелали, чтобы все работали ударно и на совесть как Малышев и Закревский.
Радости на лице Виктора, как и на лицах всех трактористов, было написано так много и смотрелась она так красиво, будто писал её коллектив выдающихся художников современности.
Дальше я помню только искреннюю радость всех за всех, кто получал вымпелы, грамоты, премии, а в особенности за то, что флаг «Предприятие коммунистического труда» вновь, как и в последние три года, остался в МТС.
Дядя Вася получил грамоту «За выдающиеся показатели в работе за май 1962 года» и премию – пятьдесят рублей. Огромные деньги. Он не подпрыгивал, не целовал грамоту, а принял всё достойно. С легким поклоном и пожиманием рук всем начальникам. Ему было не впервой.
Потом всё закончилось. Радиола ещё раз сыграла «Марш энтузиастов» и все разошлись, довольные. Хорошо поработали в мае. Потому и награды, разные, конечно, но получили почти все. Кто получил грамоту или вымпел, шел в контору, брал там газету, складывал её вчетверо и грамоту помещал внутрь. Чтобы не мялась. Вымпелы аккуратно сворачивали в трубочку и тоже закатывали в газету. Чтобы не испачкать. Пока награжденные этим увлеченно занимались, дядя сунул мне в руки грамоту и посоветовал держать её за два конца.
После чего мы потихоньку прошли мимо оживленной ещё оравы трудящихся МТС, сели в свой бензовоз и сбежали. А все оставшиеся вскоре должны были начать чисто символически «обмывать» добытые в поту и трудовой отваге награды. Затягивалось мероприятие обычно до полуночи. А мне уже пора было приступить коз бабушкиных выгуливать. Дядя Вася спешил забросить бабу Фросю в город и шустро ехать в командировку за двести километров от Владимировки. В Семиозёрное за обещанными и очень нужными запчастями. Вот, собственно, полдня и ушло на всеобщую трудовую радость. А дальше надо было зарабатывать и свою. Личную.
С козами мне общаться нравилось. Они жутко умные, игривые и послушные.
Я взял за рога главную среди десятка подружек, Зинаиду Сергеевну, названную так в честь нашей училки по географии. Она была ещё та коза. Взял, значит, я её и медленно повел из загона на улицу. Остальные девять стройной очередью с удовольствием пошли за нами. Потому, что не впервые. Козы
