Генри Хаггард - Дочь Монтесумы. Сердце Мира
– Постойте, дон Игнасио! – ответила она мне уже рядом. – Я достала воды из пещеры!
Я слова не мог произнести от изумления и стыда, что чужая девушка оказалась мужественнее меня, который был столь многим обязан сеньору. Я хотел о чем-то ее спросить, но она в изнеможении опустилась на колени и потом упала в обморок. Взяв воду, я подошел к Стрикленду и прежде всего провел намоченной рукой по его губам. Одно прикосновение влаги оживило его.
– Это вода, я чувствую воду! – скорее догадался, чем расслышал я слабый голос друга.
Сердце мое переполнилось радостью. Я осторожно давал ему пить, хотя он просил и умолял дать еще и еще. В течение целого часа я капля по капле поил его; глаза у него немного прояснились, щеки утратили свой мертвенный цвет.
– Это вода спасла меня! – проговорил он. – Кто ее достал?
– Я расскажу об этом завтра, – ответил я, – а теперь постарайтесь заснуть, если можете!
XIII
Клятва
Встав на рассвете, я разжег костер, чтобы приготовить горячую пищу сеньору, продолжавшему крепко спать. Ко мне подошла Майя, и я увидел, что ее руки и ноги были расцарапаны.
– Сеньора, – обратился я к ней, – прошлой ночью я произнес оскорбительные слова, которые прошу мне простить. Я вижу, как был неправ по отношению к вам. Простите меня, и я обещаю быть вам верным слугой, если только моя услуга может когда-либо потребоваться!
– Благодарю сердечно за эти слова, дон Игнасио, и готова забыть те, которые вырвались у вас вчера ночью. Вы угадали мою тайну, и я не стыжусь ее. Я только сожалею, что не стою сеньора. Прошу вас, не вооружайте его против меня и не разлучайте нас, если моя любовь тронет его.
– Вы требуете от меня большой клятвы, касающейся будущего, которое никому не ведомо…
– Знаю, сеньор, но вспомните, что ваш друг, который теперь так спокойно спит, если бы не я, был бы бездыханным трупом. Вспомните, что вы стремитесь попасть в Столицу Сердца, где выгодно иметь во мне друга… Не давайте обещания, если не хотите, но знайте, что я тогда буду вам страшным тайным врагом!
– Не к чему мне угрожать. Я не боюсь угроз. Он сам себе господин, и потому обещаю, что не буду становиться между вами обоими… Смотрите – он просыпается!
Майя подошла к костру, сняла котелок, и мы приблизились к сеньору.
– Вот горячая пища! – сказала девушка, но сеньор с недоумением посмотрел на нее и спросил:
– Что случилось, Майя?
– Вчера вечером, доставая мне цветок, вы были укушены змеей и чуть не умерли!
– Помню. И, конечно, умер бы, если бы вы не высосали кровь из раны и не стянули мне так крепко руку. А дальше?
– Когда миновала опасность отравления, вас стала мучить сильная жажда, а у нас не было ни одной капли воды, даже для вас!
– Да, помню и это. Никому не пожелаю испытать такого мучения. Но я пил воду и ожил. Кто принес мне ее?
– Отец отправился верхом к источнику…
– Он вернулся?
– Нет еще!
– Значит, не он привез воду. Откуда же она появилась?
– Из cueva… мы ее вместе вчера осматривали…
– Кто же спустился туда? Ведь она недоступна!
– Я спустилась!
– Вы?! Нет, это немыслимо! Не шутите, скажите, кто туда спустился?
– Я не шучу, сеньор. Вы умирали от жажды, а отец мог не успеть вернуться… Тогда я взяла ведро и спустилась вниз. Мне посчастливилось вернуться невредимой и вовремя, чтобы предупредить дона Игнасио, который собирался сделать то же самое. Я расскажу об этом после подробнее, а теперь надо есть…
Сеньор Стрикленд протянул к ней руки и заключил в свои объятия. Таким образом, они безмолвно объяснились в любви среди дикой пустыни, при одном молчаливом свидетеле, которым был я.
– Не забудьте, что я только простая индейская девушка, – проговорила она, – а вы ведь господин среди белых. Можно ли вам любить меня?
– Очень даже можно, потому что вы благороднейшая девушка, когда-либо встречавшаяся мне, и вы спасли мою жизнь!
Зибальбай вернулся только к полудню. Мул споткнулся об острый камень и захромал.
– Он еще жив? – спросил старик у дочери.
– Да, отец!
– Крепок же он! Я думал, что жажда непременно убьет его раньше.
– Ему дали воды… Я спустилась в cueva и достала воды! – добавила она после некоторого колебания.
Старик с изумлением взглянул на девушку.
– Как это у тебя достало мужества спуститься в это страшное место?
– Желание спасти друга… Ведь я знала, что ты не успеешь вернуться!
Зибальбай задумался и медленно проговорил:
– Мне кажется, что лучше было бы дать умереть этому белому человеку, – я боюсь, что он причинит нам много хлопот. Богам было угодно сохранить твою жизнь, и помни, что она принадлежит им и что мы должны идти по пути, который они избрали для тебя, а не по тому, который ты выберешь себе сама. Помни также, что в Столице Сердца тебя ожидает некто, кто будет против твоей дружбы с белым пришельцем!
В тот же вечер, отозвав меня в сторону, Майя передала мне слова своего отца.
– Я вижу, что не обойдусь без вашей помощи, дон Игнасио, так как отец будет против меня, если мои желания будут мешать его планам. Я убеждена только в одном: что моя жизнь не во власти богов, я утратила веру в тех, которым поклонялись отец и я, если только когда-нибудь имела эту веру!
– Вы говорите горячо, но я полагаю, было бы лучше, чтобы ваш отец не слышал таких слов!
– Разве вы верите нашим богам, дон Игнасио? – спросила она меня удивленно.
– Нет, сеньора. Я христианин, не признаю идолов и не желаю иметь ничего общего с их поклонниками!
– Понимаю. Вы хотите иметь что-нибудь общее с богатством этих поклонников. Но почему бы и мне не стать христианкой? Я уже многое узнала о вашей вере и нахожу, что она чиста, велика и спасительна для нас, смертных!
– От души желаю вашего полного просветления! – ответил я. – Но не по-христиански упрекать меня в стремлении к богатствам, которых я домогаюсь лишь в интересах своего народа, а не для себя!
– Простите меня, дон Игнасио. Язык мой был резким, как и ваш еще совсем недавно… Но я слышу, что сеньор зовет меня!
Два дня еще пришлось нам пробыть на месте, пока сеньор не окреп настолько, что мог продолжать путь. Десять дней мы двигались по пустынной равнине и только на одиннадцатый дошли до пологих склонов довольно высоких гор. Еще через сутки мы достигли линии снегов и были вынуждены оставить мулов, которых нечем было кормить. Эту ночь мы провели, зарывшись в снег и тщетно стараясь заснуть; время от времени нас будил отдаленный шум, похожий на раскаты грома, – это были падающие с гор лавины.
– Как долго продлится наш путь в снегах? – спросил я Зибальбая.
– Смотри, – ответил он, указывая рукой на место, откуда появился первый луч восходящего солнца. – Там – высшая точка нашего подъема, и там мы будем сегодня перед закатом!
