Помощь толстушкам, или Не всё так, как кажется - Лина Ермакова
***
Утро воскресенья было радостным и спокойным. Все выспались, а домашнее вино не давало плохого самочувствия, как бы его много не пили. Женская половина семьи быстро накрыла на стол в беседке и все дружно сели завтракать, но теперь без вина. За простой беседой время пролетело незаметно.
– Давай, Никита, я тебе красоту покажу. Пойдём, – Маша встала, взяв его за руку, и они вышли, извинившись, из-за стола.
Они пошли не спеша, держась за руки, по ещё тихой улице на околицу деревни. Потом Маша повела его по едва заметной в утренней сырой траве тропинке к роднику, который бил из-под земли, окружённый высокими тополями и каштанами.
– Это очень старый источник «Живительный». Говорят, что он тут уже был, когда деревню много лет назад стали отстраивать.
– Поэтому деревня «Живой» называется?
– Да.
– Ух! – засмеялся Никита, – Прямо камень с души! Я-то голову ломаю, придумываю разные мистические истории, почему её так назвали.
– Надо было просто спросить, – ответила Маша, глядя ему прямо в его серые глаза.
– Вы здесь изменились, Маша. Стали более увереннее, что ли, – произнёс Никита, немного помолчав.
– Я же дома, у себя дома. Дома и стены помогают. В городе жить никогда мне не хотелось Мне здесь больше нравится. А где вы родились и выросли, Никита? Вы на местного не похожи.
– Почему? Местные отличаются от других?
– Конечно, даже очень отличаются.
– Угадайте тогда, откуда я, – засмеялся Никита, но ему вдруг стало не по себе, когда Маша на него ещё раз внимательно посмотрела.
– Вы, скорее всего из северных районов нашей необъятной Родины. Или центральная её часть. Может Подмосковье? Ну, я угадала?
– Ужас, я из Москвы. Сами родители северяне. А как вы?..
– Это очень просто. Цвет вашей кожи, непривычной к загару. Цвет глаз и ещё многое другое. Но это всё не важно.
– А что важно? – Никита подошёл к Маше очень близко и взял её руку, поднося к своим губам.
– Важно, что вы мне очень помогли, и я вам благодарна за помощь. Спасибо, Никита, -произнесла Маша, убирая свою руку и отходя от него к источнику.
Он вдруг ринулся за ней, обнял и поцеловал. Маше слегка оттолкнула его от себя. Её сердце бешено колотилось от нахлынувших вдруг на неё чувств.
Немного успокоившись, Никита, наконец, произнёс то, что хотел сказать уже очень давно, глядя в её бездонные зелёные глаза:
– Маша, я вас люблю, выходите за меня замуж! – порывисто воскликнул он.
– Никита, что на вас нашло? – вдруг рассердившись, спросила Маша.
– Маша, ответьте мне! – настаивал Никита.
– Я ничего не буду вам отвечать! – продолжала злиться она. – Идёмте уже домой!
– Хорошо, оставим этот разговор на некоторое время, – согласился Никита и, решительно взяв Машу за руку, повёл обратно домой.
Родители и гости сделали вид, что не заметили перемену их настроения, продолжали вести свою беседу. Вскоре пришло время собираться домой. Загрузив машину разными вкусностями, «молодожёны» распрощались с родственниками и уехали.
На обратном пути они опять остановились полюбоваться фантастическим местом, где небо сливалось с землёй.
– А что там находится на этой линии горизонта? – спросил Никита.
– Источник «Живительный», – тихо ответила Маша.
– Маша, я вас, наверное, напугал тогда возле источника? Простите, – извинился Никита.
– Никита, это был мой маленький эксперимент, простите меня тоже – увидев его недоумевающий взгляд, пояснила, – Говорят, что рядом с этим источником люди говорят правду. Поэтому вы меня в самом деле тогда напугали. Очень. Всё! Больше никаких разговоров на эту тему.
– Нет. Я не согласен. К этому разговору вернёмся позже. Поехали!
Всю дорогу они ехали молча.
***
К вечеру уже были дома у Маши.
– Ну рассказывайте! Как всё прошло? – сгорали от нетерпения Люся и Виктор.
– Всё было прекрасно. И главное, что это всё уже прошло, – произнёс нехотя Никита. Затем, посмотрев на Машу, произнёс, – Если понадоблюсь ещё, звоните. Всего хорошего.
Он вышел и закрыл за собой дверь. Маша стояла в прихожей огорошенная, готовая расплакаться навзрыд. Люся и Виктор непонимающе смотрели то на закрытую дверь, то на Машу.
– Иди садись, сюда, – приказала Люся Маше, давая знаки Виктору удалиться, – А ты иди с собакой погуляй пока.
Виктор послушно взял довольную Фимку и вышел за дверь
– Рассказывай всё по порядку, – приказала Люся Маше.
Маша рассказала ей все с самого начала, как они приехали к родителям, разговор у «Живительного» источника и на холме, где они любовались красотой.
– Ну, всё нормально, – стала успокаивать её Люся, – Что такого? Признался, а ты, странно, не поверила, что ли?
– Поверила! – всхлипывая произнесла Маша, – Поверила и испугалась! Вдруг…
– С Никитой твоё «вдруг» не прокатит. Поняла? Всё, успокойся. Ложись спать. Утро вечера мудренее. Всё, пока. Утром как проснёшься, позвони. Обязательно. Никите тоже время нужно. Фимку сегодня опять у себя оставим или как?
– Нет, я за ней соскучилась. Отдыхайте, спасибо.
Как раз вернулся Виктор и принёс собачку с прогулки. Распрощавшись, Виктор и Люся пошли к себе.
Маша села на диван, закрыв за ними дверь. На душе было паршиво. Как будто она что-то потеряла. Дорогое и важное для неё.
Раздался стук в дверь. Маша решила, что ребята что-то забыли и не спрашивая «кто» настежь открыла дверь. На пороге стоял Никита.
– Маша, прости меня дурака. Я испугался, что потерял тебя, – он шагнул к ней с порога и поцеловал.
От неожиданности Маша не могла выговорить ни одного слова. Они стояли возле открытой двери и целовались. Наконец Никита оторвался от неё и произнёс:
– Всё, пока! Днём позвоню.
И он исчез также неожиданно, как и появился. Маша стояла возле закрытой двери и её сердце стучало, как сотня молоточков.
– Спасибо, Господи! – произнесла она вслух.
Никита ехал счастливый домой и думал, что он обязательно, обязательно женится на Маше.
***
Тучи скрывали солнце, словно нарочно держали его в заточении, хотели, чтобы ей взгрустнулось. Светлана стояла на набережной и смотрела на мутную воду быстрой горной реки. Вот так неслись и её годы, год за годом одиночества. Она прекрасно знала и понимала, что о ней думают окружающие её люди. Мужчины, что она лёгкая добыча для ничего не обязывающих романов, а женщины, что она ша… или неразборчивая в связях дама. Но всё это было не так. Совсем не так.
Очень давно, когда она ещё училась в школе, её было тогда лет пятнадцать или шестнадцать, её мама, любительница в те времена выпить, сказала ей за рюмкой водки:
– Не будь, как я, Светик! Посмотри, я одна, совсем одна. С тех пор, как твой папа умер… Царствие ему небесное… Не надо быть скромняжкой, не надо. Побойчее будь… Мужики таких любят. Будет и тебе счастье. Будет… Не будь такой как я, доча.
И доча стала побойчее. Стала краситься ярко, одевать вызывающую одежду, надеясь,
