Густав Эмар - Тунеядцы Нового Моста
— Господина графа нет дома в настоящую минуту, но сохрани Бог, чтобы двери замка не открылись перед таким почтенным вельможей, как господин барон де Серак.
Мост сейчас же был опущен, и мнимый барон въехал на парадный двор замка, где его встретил тот же мажордом, вошедший через калитку.
— Добро пожаловать в Мовер, господин барон, — сказал он с поклоном, — и позвольте попросить вас распоряжаться, как у себя дома.
— Благодарю вас за гостеприимство, mon maitre4, — отвечал барон. — Не могу ли я засвидетельствовать свое почтение графине, так как графа нет дома?
— Графиня ушла к себе, сударь; в отсутствие графа она никого не принимает, но все желания господина барона будут исполнены.
— В таком случае нельзя ли передать графине вот этот пакет?
Барон достал несколько писем, запечатанных по тогдашним обычаям шелковинкой; одно из них он подал мажордому, с поклоном взявшему его и передавшему слуге.
— Пожалуйста, — продолжал приезжий, — распорядитесь, чтоб позаботились о моей лошади; она отличной породы, и я очень дорожу ею.
— Не беспокойтесь, господин барон, мы знаем толк в дорогих лошадях. Какова бы ни была ваша лошадь, уход за ней будет хороший.
— Так покажите мне дорогу, mon maitre!
Мажордом провел барона по ярко освещенным коридорам в большую и высокую комнату, отлично убранную, с огромной кроватью на возвышении, ярко пылавшим камином и обильным ужином на столе.
Приезжий улыбнулся.
— Вот так гостеприимство! — весело воскликнул он.
— Гость всегда посылается Богом, — с почтительным поклоном произнес мажордом. — Все, что есть лучшего в доме, должно быть к его услугам.
— Друг мой, — обратился к нему барон, — у меня есть слуга тут, в деревне, около Парижа… возможно, он будет меня спрашивать.
— Его сейчас же проведут к вам, господин барон, в любое время дня и ночи.
— Я его жду дня через два. А долго не приедет господин дю Люк?
— Мы ждем господина сегодня ночью.
— Прекрасно! Так если бы граф приехал ночью и пожелал меня видеть, я буду готов и счастлив явиться к нему, несмотря ни на какой поздний час.
В эту минуту вернулся слуга, относивший графине письмо, и низко поклонился.
— Графиня, — доложил он, — получила письмо господина барона. Графиня благодарит, что господин барон удостоил принять ее скромное гостеприимство, и за отсутствием господина графа дю Люка сама будет иметь честь пожаловать к господину барону после ужина, если господин барон согласен принять их на несколько минут, прежде чем ляжет почивать.
— Передайте мое глубочайшее почтение графине, мой друг, за ее любезность; скажите, что я полностью к ее услугам и сочту за счастье лично извиниться перед ней за беспокойство, которое произвел в ее доме своим неожиданным приездом.
Слуга поклонился и ушел за мажордомом. Барон принялся ужинать, бросив на стул шляпу, плащ и рапиру. Он с самого рассвета скакал, не останавливаясь перекусить чего-нибудь.
Барон де Серак, как мы его будем называть пока, по наружности был настоящий принц, путешествующий инкогнито. Он был высок и, несмотря на свои пятьдесят лет, очень строен; манеры ясно обличали в нем придворного. У него были каштановые волосы, белая, нежная кожа с легким румянцем, чудесные зубы, пунцовые губы, большие, блестящие глаза, немножко длинный нос и высокий лоб; маленькие, изящные руки и ноги свидетельствовали о хорошем происхождении.
Костюм был в высшей степени прост, но сшит с большим вкусом.
Утолив немножко голод, барон глубоко и серьезно задумался, так глубоко, что по временам поднимал вилку взять кусок дичи и снова опускал ее на тарелку, не замечая, что ничего не взял; стакан стоял перед ним пустой. Наконец, вынув из потайного кармана какие-то бумаги, он стал внимательно, с лихорадочной поспешностью просматривать их; они были все шифрованные. Глубокое внимание к своему делу не мешало ему, однако, быть настороже, потому что при послышавшемся за дверью легком шуме он быстро поднял голову, скомкал и спрятал письма в карман и опять принялся за ужин.
Почти вслед за тем поднялась портьера, и вошел слуга; доложив о графине дю Люк, он мигом скрылся, и портьера опустилась за молодой женщиной.
Барон бросил салфетку и поспешил к ней навстречу.
— Графиня, — сказал он, слегка кланяясь, — мне совестно…
— Что я так бесцеремонно принимаю такого достойного вельможу, как вы! — перебила она. — Господин барон, я пришла лично извиниться перед вами.
Слегка опершись кончиками пальцев на протянутую руку барона, она подошла к креслу у камина и села. Барон почтительно стоял перед ней.
— Прошу вас сесть, — проговорила она, — ведь вы здесь дома!
Он сел.
— Барон, — продолжала графиня, — я обычно никого не принимаю без мужа, но делаю исключение для вас, потому что вы приехали с письмом от одной из самых близких моих подруг.
— От мадмуазель де Росни, нынешней герцогини де Роган, — добавил барон.
— Да. Мы с Мари де Росни вместе воспитывались и очень дружны между собой; я знаю свою подругу и, читая ее письмо, заключила, что человек, которого она так горячо мне рекомендует, должен быть или хороший друг ее, или очень близок ей.
— Действительно, графиня, я имею честь принадлежать к самому интимному кружку мадам де Роган и могу подтвердить, что очень близок ей, — отвечал, тонко улыбнувшись, барон.
— Я все хорошо знаю из письма, барон, и хотела показать вам, как высоко ценю рекомендацию своей подруги, принимая вас сама в отсутствие графа!
— Я не знаю, как выразить вам свою благодарность за такую честь, графиня.
— Приняв мое гостеприимство так же чистосердечно и с таким же удовольствием, как я предложила его вам, и пользоваться им, сколько угодно.
— Благодарю вас, графиня, но не решусь злоупотреблять вашей любезностью; я пробуду в замке не больше двух-трех дней.
— Позвольте надеяться, барон, что графу удастся уговорить вас остаться подольше.
Барон низко поклонился прелестной женщине, которая, казалось, действительно так счастлива была принять его в своем доме.
— Граф дю Люк, — сказал он, помолчав с минуту, — благородный, прекрасный вельможа и пользуется большим уважением между единоверцами; я знаю, что герцог де Роган, по лестным отзывам о нем своего брата, господина де Субиза, очень хотел бы с ним познакомиться.
— Дружба, с которой господину де Субизу угодно относиться к графу, делает его снисходительным.
— Нисколько, графиня; господин де Субиз в этом отношении только отголосок общего мнения всех вождей нашей партии; мне очень жаль, что отсутствие графа лишает меня чести засвидетельствовать ему мое почтение.
