Коллектив авторов - Приключения 1972-1973
– Слушай, Сабир, ты ведь хотел видеть, как женится басмач?
– Конечно, а что?
– Тогда собирайся. Завтра свадьба Худайберды.
Сборы мои были недолгими: оседлать гнедого, взять оружие. Мы тут же пустились в путь и на рассвете были в Шагози – маленьком кишлаке у подножия гор. Я помнил этот кишлак по рассказам Джуры – сюда уехала его Ортикбуш – и теперь с интересом разглядывал его: домов немного, сорок или пятьдесят, но видно, что кишлак сравнительно зажиточный. Я знал, что басмачи не тревожили Шагози, и ходили слухи, будто доставляли они сюда награбленное в других кишлаках.
Остановились мы в доме единственного здесь милиционера, Шадмана‑охотника. Это был пожилой и многодетный пастух. Когда‑то в молодости он, охраняя байское стадо, застрелил двух волков и тем заработал себе славное прозвище «охотник». И после, когда спрашивали его об имени, всегда уже называл себя Шадман‑охотник.
Кишлак Шагози прикорнул у подножия гор, совсем близко к басмачам – приходи да грабь, а уйдешь потом в горы – ищи‑свищи тебя…
Но старый Шадман держался спокойно, помощи от нас не требовал, да я и не помню случая, чтобы он столкнулся с басмачами. Была здесь какая‑то тайна, но такого случая, чтобы он явно навредил нам, тоже известно не было. Так или иначе, когда нам нужно было что‑нибудь в Шагози или заезжали сюда, мы всегда обращались к Шадману, и он не отказывал в помощи. Тут вроде все было ясно. А вот то, что он не обращался за поддержкой и с просьбами к милиции, было гораздо интереснее. Я подозревал, что старый Шадман одинаково хорошо ладит и с милицией, и с басмачами: мол, когда ты брал – я не видал. И такое случалось в те дни.
Сегодня он встретил Джуру словами:
– Ничего не мог узнать для тебя, братец. Видно, потерял ты след.
Я понял – Джура просил Шадмана узнать что‑нибудь о своей пропавшей жене.
– Говорят, есть в округе два‑три старика, которые жили здесь раньше, да как найдешь? Времена неспокойные, сам видишь. Однако постараюсь, постараюсь… Вы по этому делу сюда или как?
– На свадьбу хотим попасть, – ответил Джура.
– Да. – Шадман‑охотник покачал головой. – Думаешь, перейдет?
– Поговорим, тогда и увидим.
– Нет, этот не перейдет, не жди. И помощь ему поступает из Оша, силы у него большие… Но вообще‑то» конечно, кто знает, кто знает…
Шадман налил нам чаю, мы выпили по пиалушке и поднялись.
– Место все то же? – спросил Джура.
– Да, только будь осторожен. Не дразни его…
Тон, каким сказал эти слова Шадман‑охотник, не сулил нам ничего доброго, И правда, куда нас несет? Разве басмачи выпустят живыми?
Джура заметил мое волнение, но ничего не сказал мне, а ответил Шадману:
– Послов не убивают.
Мы выехали из Шагози, и сразу качался подъем. Мелкий холодный дождь, ветер пронизывает насквозь, вершины гор белые от снега – такой запомнил я дорогу на перевал.
Наконец тропинка повела вниз. И тут навстречу нам выехал всадник, при сабле, за плечом винтовка.
– Кто такие?
– Люди Аппанбая, – ответил Джура.
Басмач не понял.
– Не знаю никакого Аппанбая, но лошадь под товарищем твоим – Ураэа.
– Саидхан дал. Проводи к Худайберды.
Басмач, видно,не знал, начто решиться. Джура заметил его колебания и распорядился властно:
– К земле прирос, да? Чего медлишь? Веди!
Басмач буркнул что‑то себе под нос, но все же повернул лошадь и повел нас вниз. В ущелье дорогу нам преградили еще четверо верховых.
– От Саидхана, – сказал им басмач, и они повели нас дальше, в горы.
Я не понимал, почему Джура назвался человеком Аппанбая, почему объявил, что мы от Саидхана. Что еще за Саидхан? Даже обиделся немного‑
Потом уже Джура сказал мне, что сердцем чуял – связан Саидхан Мухтаров с басмачами. Он рисковал, конечно, называя это имя, но не ошибся. Единственного, кто мог бы рассказать нам правду – Ураза, – Мухтаров убил. Но если не был он врагом, почему расстрелял людей, сдавшихся в плен, почему не подождал нас?
Когда мы поднялись на второй перевал, ветер разогнал тучи, и видно было, что солнце уже клонится к закату.
Вдали, на равнине, поднимались в разных местах струйки белого дыма. Мы начали спуск, и скоро порыв ветра донес до наших ушей звук бубна. Тех четырех конных, что сопровождали нас, сменили уже другие четверо – постарше, возрастом равные Джуре, и снаряжены были побогаче: хромовые сапоги, чапаны из бекасама, у всех английские винтовки.
Проехали еще километра два, и видны сделались шатры, послышались громкие голоса, смех, долетел запах только что закрытого для упарки плова.
Шатров близко стояло с десяток, а сколько за ними, я не мог сосчитать. Два шатра в центре украшены были особо: на одном ярко‑красное полотнище, и поверх наброшено семь‑восемь бархатных паранджей; второй шатер белого войлока, покрыт был с одной стороны красным ковром. А вокруг, на траве, еще ковры, войлочные паласы. Дальше, за шатрами, возле ручья, у большого костра собрались люди. Видны большие и малые котлы, и доносятся оттуда дразнящие запахи. Вокруг котлов, напевая, расхаживают повара, полы узорчатых халатов заткнуты за пояс, а на поясах у кого ножи, а у кого и сабля. Мы среди праздничных приготовлений, видно, не привлекали внимания, лишь один из поваров пригляделся и крикнул:
– Смотрите, Ураз! Эй, давай сюда!
– Твой Ураз давно в могиле. Это конь его, – ответил кто‑то.
– Стой! – распорядился один из провожавших нас басмачей. Мы остановились, с нами остались трое конных, четвертый подъехал к белому шатру, спешился и, подняв полог, шагнул внутрь.
Я не видел уже ничего вокруг, сердце мое бешено колотилось, и существовал только белый шатер, откуда должен был вернуться басмач и объявить нашу судьбу. Рука моя сама потянулась к оружию, машинально я расстегнул кобуру и, поймав себя на этом движении, глянул на Джуру. Он тоже напряженно смотрел на белый шатер, но почувствовал мой взгляд, обернулся и, поняв, видно, мое волнение, успокаивающе прикрыл глаза. Не бойся, мол, все в порядке.
Да я и не боюсь. Но если случится что, так просто им не дамся. Краем глаза глянул на ближнего басмача. Тот дремал в седле. Второй был рядом с Джурой. Ладно, со своим я справлюсь, второго сомну лошадью, а Джура тем временем достанет пулей третьего, что держится за нашими спинами. Если быстро разделаемся с ними, успеем уйти. Только далеко ли? Ладно, нам лишь бы добраться до перевала. Я глазами указал Джуре на конного позади нас, он кивнул.
В это время четвертый басмач вышел из‑за полога шатра и не спеша пошел к нам.
– Оружие сними, – приказал он Джуре. Тот спокойно отдал басмачу саблю и маузер.
– Ты тоже, – обернулся басмач ко мне. Я глянул на Джуру. – Не бойся, не пропадет, – успокоил басмач.
