Томас Майн Рид - Обессилевшая рука. Рассказ о мести в лесной глуши
Ему около двадцати пяти лет; кожа смуглая, еще больше потемневшая от тропического солнца или длительный путешествий. Волосы очень черные и густые; усы на верхней губе и бакенбарды на щеках. Подбородок гладко выбрит и выдается вперед, свидетельствуя о твердости и решительности; профиль у этого человека римского типа. Глаза темные, блестящие и пронзительные. Ростом он не меньше шести футов, с пропорциональной фигурой, свидетельствующей о большой силе. Пробирается он среди деревьев небольшими легкими шагами.
Как уже говорилось, одет он не как охотник, любитель или профессионал. Плащ из хорошего дорогого сукна и хорошо пошит. Он застегнут на пуговицы, но под ним видны жилет цвета марсалы[5], полосатая рубашка и сверкающая нагрудная булавка. Шляпа из тех, что делают из серого войлока. Именно эта шляпа вместе со слегка потертыми о седло и стремена зелеными брюками придают незнакомцу облик путешественника. Когда он подъехал к таверне, усталая лошадь, туго набитые седельные сумки, загорелая кожа и слой пыли на одежде – все это подсказало посетителям таверны, что путник оставил за собой долгую дорогу; может быть, он приехал из далеких прерий.
Хозяину таверны показалось странным, что посетитель отправился дальше, едва успев расседлать лошадь. Но лошадь и сумки говорили, что он вернется; и Бонифацию позволили спокойно жевать его жвачку.
Судя по тому, как идет по лесу молодой человек, ясно, что он не заблудился. Лицо его постоянно повернуто в одном направлении; взглядом он как будто пытается что-то различить впереди.
Увидев щель между деревьями, путник неожиданно останавливается. Щель свидетельствует об открытой земле или поляне наискосок от направления его движения. Казалось, это удивляет путника; бросив быстрый взгляд направо и налево, он словно пытается убедиться, что шел правильно.
– Да, – негромко произносит он, как будто удовлетворенный. – Место прямо передо мной – ручей и хижина. Я не могу ошибиться. Я хорошо помню эти старые деревья, помню каждое из них. Но тут теперь поляна – может быть, плантация, а старая хижина уже исчезла.
Не закончив рассуждение, он снова движется вперед, хотя и медленно и с большой осторожностью; осторожность усиливается по мере приближения к открытому месту. Путник как будто подбирается украдкой, шаг за шагом, словно выслеживает стадо оленей.
Вскоре он оказывается на краю открытого пространства, хотя по-прежнему скрывается в густой растительности. От поляны его отделяет ручей.
На противоположном берегу, ярдах в двадцати от берега, путник видит аккуратный каркасный дом, с просторным крыльцом впереди, окруженный обработанными полями. Сзади видны вспомогательные строения, сараи и навесы для кукурузы; перед домом за оградой полуогород-полусад, который спускается к самому ручью и образует передний план картины.
Увидев дом, незнакомец застывает.
– Как я и думал, – произносит он про себя, – изменилось, все изменилось! Хижину снесли, деревья убрали. Старый Рук исчез, может быть, умер. На его месте живет кто-то другой. И она тоже исчезла… выросла и… и…
Вздох прерывает его речь, не давая произнести слово, которое рвется наружу, – выражение какой-то болезненной мысли, проявившейся в темной тени, упавшей на лицо незнакомца.
– О, какая несчастная судьба! Как я был глуп, когда ушел и оставил ее! Как был глуп, что прислушался к советам ее злобного отца. Узнав, что он сделал, я должен был бы вернуться – если не из-за любви, то ради мести. Для мести, может быть, еще не поздно; но для любви… О Боже! девушка, которую я любил столько лет. Вернуться и найти ее, может быть, в объятиях другого! О Боже!
Несколько мгновений молодой человек стоит с затуманенным лицом, его сильная фигура дрожит от сдерживаемых эмоций.
– Подойти и расспросить? – размышляет он, успокаиваясь. – Жители этого дома, конечно, могут сказать, жив ли прежний жилец и поблизости ли его дочь. Нет… нет: не стану расспрашивать. Боюсь услышать ответ.
Но почему? Мне нужно узнать все, каким бы горьким оно ни было. Со временем все равно узнаю. Почему не немедленно?
Опасности, что меня узнают, нет. Возможно, эти люди чужие в поселке. Местность очень изменилась, повсюду расчищенные земли там, где я помню только деревья. Интересно, кто это люди? Кто-то из них скоро выйдет из двери. День зовет. Подожду немного и увижу.
Все это время молодой человек оставался в тени зарослей, защищающих его от взгляда. Он только переменил позу, чтобы и лицо его не было видно с той стороны ручья, и так стоял, напряженно глядя на дом.
Не прошло и нескольких минут в таком ожидании, как в передней двери, которая оставалась открытой, показалась фигура, при виде которой кровь, словно раскаленная лава, заструилась по жилам путника, и сердце громко застучало в груди.
Такое впечатление произвела появившаяся девушка – ее можно назвать леди – в легком летнем платье, в белом платке, свободно наброшенном на голову; платок лишь частично скрывает от солнца блестящие густые локоны, удерживаемые черепаховым гребнем.
Стоя на ступеньках крыльца, на темном фоне открытой двери, девушка кажется портретом, неожиданно вышедшим из рамы.
Она очень изменилась с того времени, когда он в последний раз ее видел – тогда это была девушка в грубом, окрашенном купоросом платье из домотканого материала, простоволосая, без чулок и обуви, – и если бы он встретил ее в другом месте, стоящий в зарослях, возможно, не сразу узнал бы ее. Но на этом самом месте, там, где стояла старая хижина, под крышей которой он жил и любил – любил ее, – узнавание пришло с первого же взгляда. Он сразу понял, что прекрасное видение перед ним – Лена Рук, живая и еще более прекрасная!
Глава XV
Признание в любви
Первым желанием молодого человека было выскочить из засады, перепрыгнуть через ручей – всего лишь узкую ленту – и подбежать к прекрасному созданию, которое показалось на пороге.
Но его сдержало множество мыслей, которые появились мгновенно и одновременно: сомнения и воспоминания, и те и другие болезненные. Отец ее может быть жив и находиться в доме. У незнакомца были серьезные основания не показываться ему на глаза. А может, он мертв, и она теперь во власти другого!
Последняя мысль причинила особенную боль; путник внимательно разглядывал девушку, словно искал какой-нибудь признак, который избавит его от пытки сомнений. Она стояла всего в двадцати ярдах от него, и он видел сверкающие кольца у нее на пальцах левой руки. Неужели на одном из пальцев тонкое золотое колечко, которое скажет, что она навсегда для него потеряна?
Взгляд, инстинктивно устремившийся к руке, переходит на очертания фигуры и снова на лицо. Путник так же внимательно разглядывает фигуру и лицо, цвет щек, выражение глаз – всю наружность девушки.
