Луи Буссенар - Приключения в стране львов
Бывают потрясения, которые не под силу даже самым крепким нервам. Именно такое потрясение испытал наш отставной жандарм, когда, подстрелив гориллу, узнал в спасенной им женщине госпожу Барбантон, урожденную Лера.
В сознании у него все перепуталось; мысли закружились вихрем, понеслись в какой-то дикой пляске, и для их выражения не находилось подходящих слов.
Потом явилась первая реакция; Барбантон разразился нервным хохотом.
— Ха-ха-ха!.. Вот забавно-то! Мне приснилась моя любезнейшая супруга!.. Ведь это, разумеется, все сон, monsieur Андрэ?.. Не так ли, Фрикэ?.. Что вы оба на меня так странно смотрите?.. Или со мной случился солнечный удар?.. Кошмар какой-то… Послушайте, ущипните меня, кольните чем-то острым. Фрикэ, ударьте меня, наконец, хорошенько кулаком. Разбудите меня, я не желаю спать… Не хотите? Ну тогда я сам.
Барбантон достал свою зажигалку для сигар и трубки, состоящую из огнива и фитиля, высек огонь, зажег фитиль и приложил к руке. Боль. Он вскрикнул.
— Значит, я не сплю. Миллион чертей! Это действительно она. Какое несчастье!
Андрэ не слушал Барбантона, он ухаживал в это время за несчастной женщиной, которая только чудом осталась в живых. С ней случился нервный шок; она едва дышала и делала нечеловеческие усилия, чтобы выговорить хоть несколько слов.
Наконец Андрэ удалось привести ее в чувство. Едва внятно поблагодарив, она хотела встать, но Андрэ удержал ее.
— Ради Бога, молчите и лежите. Вам необходим абсолютный покой. Сейчас мы вам соорудим носилки, и наши негры вас понесут.
— Нет, зачем же, я вовсе не желаю причинять вам так много хлопот. — Голос ее успел окрепнуть. — Я, ни с кем не посоветовавшись, пустилась в путь, вот и расплачиваюсь теперь… Ничего, я пойду сама. Я одна виновата и не имею права причинять хлопоты другим.
— Если я вам это позволю, то преступлю все законы человеколюбия. Повторяю, мои негры донесут вас до Фри-Тауна.
— Ну, хорошо, я согласна, только с одним условием.
— Вот так-так! — прогудел жандарм на ухо парижанину. — Она же еще и условия ставит!
— Тс!.. Молчи, не бойся. Наш патрон очень учтивый человек, но вертеть собой никому не даст.
— Сударыня, я сделаю для вас все, что только могу, — отвечал Андрэ. — Говорите же, чего вы желаете.
— Я попрошу вас сходить со мной во французское консульство.
— К вашим услугам.
— Ах, какая это прелесть — благовоспитанный человек! — мысленно воскликнул Фрикэ.
— И пусть бы с вами пошел monsieur Виктор Гюйон, а также и… мой муж.
— Я не могу им этого приказать как начальник экспедиции, но могу попросить об этом как друг… Что вы скажете, Фрикэ? И вы, Барбантон?
— Я охотно провожу вас, сударыня, — отвечал парижанин, — хотя бы для того, чтобы обезопасить вас от какого-нибудь нового приключения.
Жандарм тем временем разинул рот, но не смог произнести ни слова.
— Гм!.. Кхе!.. Кхе!.. — только и вылетало из его уст, что было не совсем благозвучно и вразумительно.
— Благодарю вас, monsieur Гюйон, — продолжала дама. — В прошлый раз, перед вашим отъездом, я была с вами довольно груба…
— Пожалуйста, не будем об этом говорить…
— Напротив, сударыня, об этом-то мы и будем говорить — и ни о чем больше! — загремел вдруг командирский голос жандарма. — Черт бы вас побрал! Это очень мило — оскорбить до последней степени и потом к нам же сюда и нагрянуть, в эту сельскую местность, смущать наш покой!..
— Сельская местность!.. Ах, как это удачно сказано! — не удержался и заметил вполголоса Фрикэ.
— Наконец, позвольте вас спросить: что вы тут делали на дереве, вместо того чтобы сидеть у себя дома?
— Я вас искала, — кротко ответила героиня драки в табачной лавке на улице Лафайет.
Ответ и тон, которым он были произнесен, выбили старого солдата из седла.
— Что касается лавки, то вы не беспокойтесь: я оставила ее на попечение вполне благонадежного человека.
— Очень мне нужна ваша лавка! — возразил старый солдат с неподражаемым презрением. — Я туда не вернусь, можете делать с ней что хотите. Но зачем же вы меня отыскивали? За каким чертом я вам понадобился настолько, что вы даже не побоялись совершить варварское нашествие на здешние земли?
— Мне нужна ваша подпись… у консула и при двух свидетелях.
— Для чего подпись?
— Довольно, Барбантон, — ласково, но твердо вмешался Андрэ. — Теперь не время обсуждать все это Madame Барбантон нужен покой. Не тревожьте ее, не волнуйте.
— Ладно, monsieur Андрэ. Повинуюсь. Куда вы пойдете, туда и я.
— Спасибо, дорогой друг.
Тем временем негры соорудили из палок и кольев, с помощью лиан, носилки и мягко устлали дно ветками и листьями. Несмотря на проявленную энергию, путешественница так ослабла, что едва могла усесться без посторонней помощи.
Андрэ распорядился устроить над ней нечто вроде балдахина из листьев, чтобы укрыть от солнца во время переходов по лесным полянам.
Отряд выступил в путь.
Фрикэ и Барбантон с одним из негров остались сдирать шкуру с гориллы, потому что Андрэ пожелал сохранить ее как трофей. Операцию эту они совершили очень быстро и уже к вечеру догнали отряд, когда тот только что сделал привал для ночлега.
— И никакого-то у нее ко мне человеческого чувства нет, — жаловался дорогой Барбантон. — Ехала в такую даль — из-за чего? Из-за моей подписи!.. Ей моя подпись нужна… Ладно. Мы еще увидим.
— Ничего мы, дружище, не увидим. Вы храбрец, вы молодчина, вы даже что-то вроде монарха у дикарей, которые вас называют «Барбантон-Табу» и чтут, как идола. Но тут вы уступите, я это знаю наперед.
— Увидим! Увидим! Даю честное слово. Слово Барбантона!
— Я знаю, что слово Барбантона крепко. Но и женщина, сыгравшая такую штуку, тоже человек не слабый. Вы должны это признать.
Фрикэ был совершенно прав на этот раз. После подобной передряги другая чувствовала бы себя совершенно разбитой, но не madame Барбантон. Несмотря на пятичасовую тряску в неудобных носилках, она преспокойно сидела под деревом и, как ни в чем не бывало, с аппетитом уписывала холодное мясо с бананом вместо хлеба.
Организм для всего этого нужно было иметь очень сильный и энергию недюжинную.
Госпоже Барбантон было тридцать пять лет, но она казалась моложе, потому что, благодаря своей полноте, не имела морщин. Физиономия ее на первый взгляд казалась невзрачной, но и не производила отталкивающего впечатления, так как имела довольно спокойное выражение. При внимательном же разглядывании она сильно проигрывала.
Кожа у нее была не свежая, сероватого оттенка, впрочем тонкая, негрубая. Маленькие глазки, неопределенного, какого-то изжелта-каштанового цвета, имели странное и не особенно приятное выражение. Стиснутый у висков лоб в профиль был недурен, но en face непомерно узок. Нос напоминал и утиный клюв, и морду какой-то змеи. Прибавьте к этому крепкие, хищные челюсти с острыми редкими зубами, тонкие бесцветные губы и заостренный подбородок. В общем, черты были неправильные, но и не безобразные. Что-то кошачье проскальзывало в самой форме головы. Словом, при пристальном изучении впечатление создавалось скорее отталкивающее.
