Юлия Фирсанова - Убить демиурга!
— Ника.
Братья, пытавшиеся сообразить, что творится с бедолагой: настигло ли его неведомое проклятье или дал знать о себе диковинный недуг, — тут же взъярились.
— Это она с тобой сделала? — потребовали ответа от страдальца родственники.
— Н-е-е-ет, — простонал Пепел. По мертвенно-бледным щекам градом катился пот. Из последних сил, перед тем, как потерять сознание, прокусив губы насквозь длиннющими клыками, альсор успел шепнуть: — Она нужна…
Более ничего от обеспамятевшего альраханцы не добились. Он завернулся, как в плотный кокон, в странное подобие живого плаща из плотных прядей тумана, возникшего за спиной, и замер, прикрыв веки. Братья переглянулись, взвешивая здравость просьбы Эльсора. С одной стороны, все это могло оказаться чистой воды бредом обезумевшей от мук жертвы и тогда его следовало срочно возвращать на Альрахан для поиска лекарства. С другой стороны, если пусть не единственным, но ближайшим средством исцеления владела Ника, тогда им действительно следовало отыскать ее и по доброй воле или силком приволочь к ложу больного. Пепел очень редко ошибался, а потому альсоры решили рискнуть.
— Я пойду, — объявил Глеану. — Если Эльсор прав, и она видит сквозь маски, меня узнает быстрее. На Терроне не так уж много синеглазых блондинов с длинными волосами.
Искра кивнул и набрал вбитый в память мобильника номер такси. Через пятнадцать минут машина стояла у подъезда. Мелкий, насквозь прокуренный дешевым табаком плешивый мужичок ждал, привалившись к капоту.
— Куда едем, шеф? — уточнил он у заказчика.
— Районный архив, — назвал адрес Глеану. Улицу со слов брата он помнил, а вот номера дома тот не сказал. — И обратно.
— Знаю, — плюхнулся на водительское место таксист. — Залезай, домчу с ветерком.
Глеану брезгливо обследовал свободные сидения, выбрал то, какое показалось ему почище, и тоже сел. На какие только жертвы не приходилось идти ради занемогшего брата. Плюгавый тарахтел всю дорогу, как клювач-пересмешник, о качестве асфальта, о зарвавшихся рвачах-блюстителях порядка, о продажном правительстве и о бездарном пролете любимой футбольной команды во вчерашнем матче. Альсор почти не обращал внимания на его трескотню, лишь попробовал открыть окно ради притока свежего воздуха, вдохнул бензиновую гарь и закрыл снова. Видать, Прядильщики Судеб судили нынче страданья не только Пеплу. Глеану был немного суеверен и загадал: если вытерпит и не убьет вонючего извозчика, то истинная беда минует Эльсора. Пусть будет внесена малая плата за большое избавление.
В одном вонючка не соврал: до архива они добрались за четверть местного часа. Велев извозчику обождать, Лед вошел в нужную дверь. Внутри было почти тихо, только наверху в приоткрытую на полутемную лестницу дверь лился теплый свет ламп из комнаты и вкупе с шелестом страниц доносились звуки женских голосов, обменивающихся репликами.
Глеану взлетел по ступенькам наверх и рывком распахнул дверь. Женщина в возрасте поправила на переносице очки в роговой оправе и восхищенно выдохнула:
— Вы к нам?
Глаза ее с жадностью дорвавшегося до дозы наркомана буквально пожирали каждый миллиметр тела альсора. Вторая из двух особ, находящихся в заваленном книгами и папками помещении, лишь удивленно ойкнула, прижав пальчик ко рту. Не красотка, но обаянием молодости и живостью черт внимание она привлекала.
«Которая?» — на миг озадачился альраханец проблемой выбора. Вроде бы, Пепел говорил о молодой девушке, значит, та, что сидит слева. Но тогда почему они вылупились обе так, будто зрят альсора во всем блеске? Неужели испортился амулет маскировки? Впрочем, уже не важно. Отбросив пустые сомнения, Лед обратился к выбранной девушке:
— Ты должна пойти со мной, срочно!
— Зачем? — принялась задавать вопросы та, переводя впустую драгоценное время. В любом ином случае сердцеед Глеану не преминул бы поболтать с приятной девицей, все-таки Пепел был прав, было в ней что-то эдакое, притягательное, но не сейчас.
— Молодой человек, а вы кто? — вынырнув из созерцательно-балдежного транса, хрипло уточнила Марина Владимировна личность красавчика с обложки модного журнала.
Глеану поморщился, вытащил из кармана розовый кристаллик, раздавил его в пальцах и сдул с ладони в сторону лишней дамы. Та открыла рот, неожиданно широко зевнула и, уронив голову на стол, мирно засопела.
— Она проспит часа три, поспешим, — велел Лед девушке. — Эльсору плохо, он зовет тебя.
— Что с ним? — в голосе Ники, как показалось альраханцу, прозвучала истинная тревога.
— Мы не знаем, это надо видеть, — проронил Глеану, уже стоя в дверях. — Так ты идешь, или я приходил зря?
— Иду, — разом наплевав на спящую коллегу, на возможных посетителей и прогул, вскочила Ника. Девушка щелкнула выключателем и тумблером пилота, вырубая свет в комнате и телефон заодно. За коллегу Соколова не волновалась, Марину Владимировну с работы обычно забирал муж, подъезжавший после окончания рабочего времени где-то минут через пятнадцать. Если верить словам Глеану, ворвавшегося в ее жизнь без предупреждения, вслед за братом, то примерно к этому сроку, или чуть раньше, Власова как раз и должна была проснуться.
Писательница и альсор вышли из здания, Ника повесила на дверь архива объявление «санитарный день» и села в такси, сжимая сумочку так, что будь она фруктом, полноценный стакан сока выжался бы секунд за тридцать.
Почему Глеану сел на заднее сидение рядом с писательницей, надменный альсор задумался только тогда, когда машина тронулась в обратный путь. Сам себе он объяснил близость к Нике желанием рассмотреть дерзкую девчонку, осмелившуюся написать об Альрахане, поближе. Описывать недуг Эльсора в присутствии таксиста Лед не считал возможным, а потом и вовсе забыл о намерениях и планах, сосредоточившись на нити чудесного аромата. Этот запах звал, как наигрыш искусного менестреля, случайно донесшийся до комнат Глеану из коридоров замка. Непонятно откуда, непонятно чей и в то же время манящий, как заклятие притяжения.
Осознание того, чьим запахом он наслаждается, как лучшим вином из погребов замка Владычицы, огрело Глеану сильнее кулака Инзора, пропущенного в спарринге. Это пахла Вероника. Нежная свежесть первоцветов, горчинка жареного ореха каой и тонкое томное послевкусие сока соаллы, не столько насыщающее, сколько пробуждающее более сильную жажду.
Альсор нашел в себе силы отвернуться к окну, вместо того, чтобы сграбастать девушку на колени и вдыхать, вдыхать вожделенный аромат. Сейчас Лед понимал брата: Никой не хотелось владеть в том смысле, который вкладывает в эти слова мужчина, ему просто хотелось, чтобы она была рядом, или даже не хотелось, а настоятельно требовалось. Ее очаровывающее присутствие хотелось разлить по бутылкам, закупорить и хранить, чтобы употреблять тогда, когда жизнь кажется совсем уж никчемной штукой.
