Юлия Фирсанова - Убить демиурга!
— Ну! Рассказывай! — выдохнула Марина Владимировна.
— Он отвел меня в «Лисью нору». Ели рыбные блюда, пили сухое белое. Шардоне. Разговаривали, — начала Ника, старательно подбирая слова. По ходу повествования приходилось отсортировывать сведения, не подлежащие разглашению, во избежание сомнений в умственной полноценности рассказчицы. Зная падкость старшей подруги на сенсации, девушка быстро нащупала несколько ярких сплетен, способных занять Власову вернее подробностей о таинственной личности Эльсора. — Все было тихо, мирно, пока Шурик не объявился со своей новой девицей.
Марина Владимировна, оправдывая ожидания Ники, восторженно ахнула:
— И что-о?
— Сергей его послал так вежливо, что не придерешься, и ясно дал понять, что Шурик болван, раз упустил такую девушку, как я. Никогда Есиноманова в таком бешенстве не видела! — продолжила Ника с искренним удовольствием, говоря правду и только правду, не считая имени героя. Все-таки Эльсор, Пепел или Сандер звучали слишком подозрительно и могли вызвать новую волну нежелательных расспросов, потому героя дня наскоро перекрестили в Сергея.
— Ох, — Марина Владимировна подперла щеку рукой, наслаждаясь историей. Ника в красках пересказала разговор, а закончила феерическим падением дерева на крыльцо ресторана и героическим поступком Сергея, спасшего ее из эпицентра катастрофы.
— Какой мужчинка! — мечтательно вздохнула Власова и наставительно объявила: — Значит так, душа моя, не вздумай от такого кавалера бегать! Красивый, умный, денежный! То, что доктор прописал! Когда вы снова встречаетесь?
— Он обещал вечером зайти, — улыбнулась Ника энтузиазму коллеги, отнесшейся к зарождавшемуся роману с куда большим энтузиазмом, чем она сама. Почему-то рассматривать Эльсора, как реального мужчину, было слишком непривычно. Это было все равно, что влюбиться в портрет и вдруг понять, что изображенный на нем тип может покинуть раму и начать за тобой ухаживать.
Насладившись сплетнями, архивистки с новыми силами принялись за работу.
Глава 5. Настоящий кошмар
Того, что писательница Соколова ударится в бега, Эльсор не боялся. Девушка явно не подозревала об истинных кровожадных намерениях прибывших на Террон гостей. А вот самому альсору следовало взять паузу в общении с Никой, поведать о подробностях братьям, обдумать свои впечатления от встречи с распространительницей сведений, порочащих честь короны, и решить вместе с родичами: как в итоге поступить с Вероникой.
Глеану и Инзор, как было оговорено, дожидались Пепла на квартире писательницы. Воспользовавшись услугами такси, тот прибыл на место менее чем через четверть часа после расставания с Никой. Все это время альсор напряженно размышлял, тасуя факты, события и вероятности, и, чем больше он размышлял, тем больше запутывался.
В квартиру жертвы Пепел входил с таким хмурым выражением лица, отличным от неизменной невозмутимости, что родственники, оккупировавшие гостиную Соколовой для оперативного совещания, почти встревожились и потребовали немедленных объяснений.
В ответ Эльсор описал им пошагово все встречи с Вероникой и, задумчиво закусив на мгновение губу, отметил:
— Я не почувствовал лжи в ее словах. Девушка всерьез полагала, что сама выдумывала историю про Альрахан и всего лишь пишет книги.
— Или тот, кто стоит за ней, сильнее нас, или мы не понимаем чего-то глобального, — прищелкнул пальцами Искра, почти вытянувшись на диване.
— Зачем ты ее спас? — поинтересовался из кресла Глеану. — Не хотел обрывать возможных нитей паутины?
— Не знаю, — пожал плечами Пепел. Пожалуй, мужчина выглядел почти растерянно. — Я вообще не думал ни о чем, кроме одного: она не должна погибнуть. Почему так — не пойму, но не должна. Рядом с ней мне вообще было очень сложно анализировать и разбирать детали, и еще…. — Эльсор замялся.
— Еще? — нетерпеливо подтолкнул его Инзор. Ноздри перебитого носа едва заметно подрагивали, как у собаки, напавшей на нужный след.
— Я давно не чувствовал себя так комфортно и, пожалуй, расслабленно. Даже рядом с матерью и вами, — признался Пепел.
Глеану присвистнул и мигом сменил расслабленную позу на хищное сосредоточение, подавшись в сторону брата, прохаживающегося по ковру, всем телом:
— А тебя часом не приворожили любовным артефактом?
— Нет, — мотнул головой мужчина почти сердито, короткие мягкие волосы взметнулись, встав ореолом, и снова опустились. — Это странное ощущение. Девушка почти не поддается просчету и мне очень хорошо, когда она поблизости, но это не плотская страсть.
— Зачем же ты предложил ей постель? — удивленно склонил голову к плечу Искра.
— Большей частью, чтобы привязать посильнее, — пожал плечами почти удивленно — до него самого только что дошла истинная причина опрометчивого поступка — Пепел и замер у окна соляным столпом.
Присвистнул еще раз Лед и шепнул, разбирая одинокий узелок в золотом водопаде тонких волос:
— Странная девочка. Я уже хочу воочию увидеть ту, что смогла запутать нашего всезнающего и безупречного братца. Кажется, эту партию в огаэ он не выиграет в стандартные тринадцать ходов.
— Я вообще не думаю, что это огаэ. Я не знаю правил этой забавы, — огрызнулся Пепел.
— Ты боиш-шся? — прошелестел Лед, поблескивая синими глазами.
— Нет, я увлечен, и именно этот азарт меня начинает пугать, — констатировал альсор, скрестив на груди руки. — Впрочем, вечером увидите ее сами и сравним впечатления.
— Сравним, — согласились остальные. Удивительное задание, данное владычицей-матерью, становилось все более интригующим. А уж поведение Эльсора и вовсе выходило за привычные рамки.
Выходило-выходило, да и вышло начисто. Как раз, когда братья начали подшучивать, обсасывая подробности встречи с писательницей Соколовой, Пепел посерел лицом от боли и, упав на ковер, принялся биться в судорогах.
Все было невозможно, неслыханно и ужасно. Сначала мужчина просто корчился в муках, так выгибаясь всем телом, что трещали кости, а потом начало твориться и вовсе несусветное. Рубашка на спине Эльсора натянулась и распалась на клочки, выпуская серые извивы не то ветра, не то пламени, взметнувшиеся за плечами, ногти стали темными с серым ободком в лунке лезвиями, глаза полыхали яростными серебряными углями, и иносказанием сие не было. Лезвия ногтей чертили в ковре полосы, а тяжелая штора на окне оказалась располосованной от неловкого взмаха руки Пепла. Глеану едва успел сорвать ее, чтобы не рухнул весь карниз. Зубы во рту альсора заострились, клыки удлинились. Метаморфозы происходили быстрее, чем оплывала в жаре раскаленного горна свеча. Боль была столь дикой, что даже терпеливый Эльсор сдавленно застонал, хватанул воздух и выдавил:
