Дороги авантюристов, или Загадочная яхта лорда Гленарвана - Виктор Павлович Точинов
Осветить море под бортом сообразили слишком поздно — и ничего и никого там не увидели. Либо тело унесло течение, достаточно сильное в этом месте, либо Айртон был еще жив, продолжал дышать, — и ушел на дно.
Далее импровизированное следствие в лице Гленарвана установило, что матроса, связавшего Айртона, наказывать не за что, свое дело он исполнил добросовестно. Валявшаяся на палубе веревка была не просто сброшена — перерезана в двух местах.
Последним допросили Каннингема. Тот наблюдал за происшествием с другого ракурса и сумел разглядеть важный нюанс: нож Айртона не упал вместе с ним за борт, он отлетел примерно туда (матрос показал, куда). Поискали в указанном месте и действительно нашли нож. Оказался он самодельным, сделанным из полоски стали, но при этом бритвенно-острым. Рукояти как таковой нож не имел: низ клинка был плотно, виток к ветку, обмотан бечевкой. Один из матросов, человек бывалый, сообщил, что такие плоские ножи мастерят каторжники, их очень удобно прятать под стелькой башмака. Не подлежало сомнению, что на яхту Айртон пронес нож тем же или схожим способом. Возможно, матерых тюремных охранников этот трюк не обманул бы, но матросы «Дункана» необходимыми навыками в проведении обысков не обладали.
Вердикт предварительного следствия был таков: бывший боцман Том Айртон погиб в результате собственного неосторожного обращения с холодным оружием. Дело прекратить и сдать в архив, в судовой журнал происшествие не заносить, ибо покойный все равно не числился в судовой роли.
Позже, в узком кругу, постановили: в ближайшем полицейском участке заявить, что при попытке нападения был застрелен известный преступник Бен Джойс. Награду, не предъявив тело, получить не удастся, но пусть хотя бы полиция не тратит время и силы на розыск мертвого злодея.
* * *Мало-помалу матросы и пассажиры «Дункана», взбудораженные ночным происшествием, разошлись с палубы. Дети капитана Гранта задержались на баке, неподалеку от бушприта.
Роберту казалось, что сестра желает ему что-то сказать наедине, но пока не решается. Для своих лет этот молодой человек был достаточно проницательным.
Девушка куталась в чилийское пончо, купленное в Араукании, хотя ночь была теплая — но под накидкой у нее не было ничего, кроме ночного пеньюара, и Мэри не хотела смущать вахтенных.
Наконец она решилась и произнесла:
— Милый Роберт, я должна сообщить тебе что-то очень-очень важное. Ты мой единственный близкий родственник, оставшийся рядом, мы с тобой перенесли множество невзгод и лишений, поддерживая друга, словно…
— Мэри! — перебил Роберт. — Хотела сказать важное, — так скажи, будь любезна, не нагнетай интригу.
— Я… в общем… не знаю, как ты к этому отнесешься…
— Погоди, дай угадаю. Ты беременна от капитана Джона?
— Роберт!!!
Восклицание Мэри услышали даже вахтенные на другом конце судна. Мисс Грант покраснела до корней волос, но в темноте это не было заметно.
— Милый Роберт, тебе рано даже знать такие слова, не то что произносить их вслух!
— С чего бы? Мне тринадцать лет. Почти. В аистов и капусту я перестал верить давно, с тех пор, как приходящая кухарка миссис Кросби затеяла рожать прямо на нашей кухне… Если всё так, не теряй времени, хватай старину Джона за шиворот и волоки к алтарю. А если откажется, я нажалуюсь Гленарвану. Я пойду в суд, и негодяй узнает, что закон защищает несовершеннолетних девушек от похотливых старикашек!
— Роберт!
— Ну что ты заладила: Роберт, Роберт… Я знаю, как меня зовут. Скажи прямо: мне уже придумывать имя племяннику или племяннице?
— Не затрудняйся, братец. Своего ребенка я назову Эдуард. Или Элен, если родится девочка.
— Ага… Значит, я угадал.
— Ничего ты не угадал! Я говорила о ребенке вообще, когда-нибудь… Пока до этого далеко.
— Но вы с ним хотя бы…
— Роберт! Вот замолчи, вот не говори ничего!
— Ну, хоть целовались? — с надеждой предположил Роберт.
— Пока нет… Но Джон признался мне в любви.
— Как же, слышал… Все вокруг слышали. Признался и тут же попытался утопить. Жизнь с таким не подарок, но будем реалистами, сестренка: мы с тобой нищие, как церковные крысы, а старине Джону Гленарван неплохо платит. Когда еще подцепишь жениха при деньгах?
— «Подцепишь»… Роберт, ты выражаешься, как босяк с Ист-Энда!
— У меня было трудное детство, без отца и матери рос! Зато ты выражаешься так уж выражаешься, словно дурочка из старого романа, покрытого плесенью!
— Роберт!
Неизвестно, как далеко зашла бы пикировка детей капитана Гранта, но тут вдруг произошло нечто странное, даже сверхъестественное, прекратившее ее.
Брату и сестре одновременно показалось, будто из лона волн прозвучал чей-то голос, и его глубокий, тоскующий звук проник в самую глубь их сердец.
— Помогите! Помогите! — прозвучало в тиши.
— Мэри, ты слышала? — спросил Роберт. — Этот Айртон оказался живучим парнем.
И, поспешно перегнувшись через фальшборт, оба стали напряженно вглядываться в мглу, но ничего не увидели, — лишь безграничный сумрак расстилался перед ними темной пеленой.
— Роберт, — пролепетала бледная от волнения Мэри, — мне почудилось… Да, почудилось, как и тебе… Мы бредим с тобой, Роберт, милый…
— Не говори за обоих. Мне ничего не чудилось. Я слышал голос.
Тут снова раздался голос, призывавший на помощь, и на этот раз он звучал ближе и показался очень знакомым. У обоих одновременно вырвался тот же крик:
— Отец! Отец!
Это было уже слишком для Мэри. Волнение ее было так сильно, что она без чувств упала на руки брата. Роберт не сумел ее удержать, опустил на палубу.
— Помогите! — крикнул Роберт. — Вахтенные, сюда! Сестре плохо! Отец за бортом! Помогите!
Первым рядом оказался Каннингем, бросился поднимать бесчувственную девушку. Прибежал второй вахтенный матрос, появились разбуженные шумом Джон Манглс, Элен, Гленарван и Паганель.
Капитан первым делом отпихнул
