Полярный конвой. Пушки острова Наварон - Алистер Маклин
Мэллори безмолвствовал. Он даже не поглядел в сторону Миллера. Стиснув зубы, сжав кулаки, глядел он на Андреа суженными щелками глаз. Он знал, что за ним наблюдает лейтенант, и чувствовал, что нужно до конца поддерживать Андреа. Он не догадывался, какую игру затеял Андреа, но, не колеблясь, стал бы подыгрывать Андреа до самой смерти.
— Так-так, — задумчиво произнес Турциг, — «Когда воры ссорятся, честные люди могут спать спокойно»? Возможно, возможно, но… — Мэллори почудились в его голосе нотки сомнения: лейтенант не хотел рисковать. — Неважно, жирный. Ты уже выбрал дорогу вместе с этими. Твой жребий брошен. Как это говорят англичане? Постелил постель — ложись в нее… — Он равнодушно взглянул на громадного Андреа. — Для тебя, вероятно, придется заказывать специальную виселицу.
— Нет, нет, нет! — в страхе закричал Андреа на самой высокой ноте. — Я говорю вам правду! Я не ихний, лейтенант Турциг! Как перед Богом, я не ихний! — Он горестно заломил руки, а большое лунообразное лицо исказилось страданием. — Почему я должен умирать без всякой вины? Я не хотел идти сюда. Я не военный, лейтенант Турциг!
— Это я вижу, — сухо сказал Турциг. — Ты просто большой кусок дерьма, готовый продать при случае даже родного отца. — Он посмотрел на Мэллори, потом на Миллера, все еще лежащего ничком в снегу. — Твоим друзьям не повезло.
— Я вам все расскажу, лейтенант, все-все! — возбужденно напирал Андреа, желая убедить немца в своей искренности. — Я не друг союзников. Я вам это докажу, а потом, возможно…
— Ах ты, проклятый иуда! — Мэллори заставил себя броситься вперед, но два дюжих солдата схватили его и вывернули руки за спину.
Секунду он сопротивлялся, потом выразительно посмотрел на Андреа:
— Если посмеешь открыть свою пасть, обещаю тебе, что не доживешь до…
— Спокойно, — голос Турцига был холоден. — С меня хватит дешевой мелодрамы. Еще слово, и ты будешь валяться рядом со своим другом. — Секунду он смотрел на Мэллори молча, потом обернулся к Андреа. — Я ничего не обещаю. Я послушаю, что ты нам скажешь. — Он не пытался скрыть отвращения.
— Рассудите сами, — явное облегчение, надежда, серьезность и уверенность слышались в словах Андреа. Он помолчал, драматически простер руку в сторону Миллера и Брауна. — Здесь нет ни одного рядового. Все они люди Джелико[51]. Из специальной морской службы.
— Ты мне лучше расскажи о том, про что я сам не могу догадаться, — рявкнул Турциг. — Этот английский граф много месяцев торчит у нас под кожей как заноза. Если это все, что ты собирался сказать, жирный…
— Погодите! — Андреа поднял руку. — И все же они не обычные люди, а специально подобранные. Ударный отряд, как они себя называют. Прилетели вечером прошлого воскресенья из Александрии в Кастельроссо. Тем же вечером они отплыли из Кастельроссо на моторной лодке.
— На торпедном катере, — кивнул Турциг. — Это мы знаем. Продолжай.
— Вы знаете? Откуда?
— Неважно. Поспеши.
— Конечно, лейтенант, конечно, — ни одним движением Андреа не выдал чувства облегчения, которое он испытал. Николаи, конечно, предупредил немцев. Но он наверняка не перечислил их поименно. Немцы, разумеется, не знали о присутствии в группе гиганта грека. Действительно, почему бы шпион должен был предупреждать о нем особо? Если бы он так поступил, то для Андреа это означало бы конец комедии. — Торпедный катер высадил их где-то на островах севернее Родоса. Не знаю где. Там они украли каик. Проплыли на нем через турецкие воды. Там они встретили большой немецкий патрульный катер и потопили его… — Андреа сделал эффектную паузу. — Я был на расстоянии около полумили от того места. На рыбачьей лодке.
Турциг подался вперед.
— Как им удалось потопить такую большое судно? — Как ни странно, он даже не сомневался, что катер потоплен.
— Они притворились безобидными рыбаками. Такими, как я. Немцы с катера перед этим остановили и обыскали меня, — импровизировал Андреа подробности. — Так вот. Ваш патрульный катер подошел к ихнему каику совсем близко. Потом вдруг с обеих сторон стали стрелять автоматы, а в катер полетели два ящика. Пух-х! — Андреа сделал драматический жест. — Все было кончено.
— Мы думали… — тихо сказал Турциг. — Ну продолжай.
— Что вы думали, лейтенант? — Глаза Турцига сузились, и Андреа поспешно продолжал: — Ихнего переводчика убили в бою. Они хитростью заставили меня заговорить по-английски: я много лет прожил на Кипре. Схватили меня, а сыновьям моим велели плыть на лодке домой.
— А зачем им понадобился переводчик? — подозрительно спросил Турциг. — Многие английские офицеры говорят по-гречески.
— Я как раз подхожу к этому, — нетерпеливо продолжал Андреа. — Ради Бога, как я могу окончить свой рассказ, если вы меня все время перебиваете? Так. Где я остановился? Они заставили меня плыть с ними, а потом у них сломался мотор. Я не знаю, что случилось. Меня держали внизу. Мне кажется, что были мы где-то в бухточке, чинили мотор. А потом они пьянствовали. Вы и не поверите, лейтенант, что люди, которые идут на такое отчаянное дело, могут напиваться. А потом мы поплыли снова.
— Напротив, я тебе верю, — кивнул головой Турциг, соображая что-то про себя. — Я тебе верю.
— Да? — Андреа сразу приободрился. — Так вот. Мы попали в страшный шторм. Лодка разбилась о южный утес этого острова. И мы влезли на…
— Стоп! — Турциг резко откинулся назад, и в глазах его мелькнуло недоверие. — Я почти поверил тебе. Я верил тебе, потому что нам известно больше, чем ты думаешь. Пока ты говорил правду. Но сейчас… Ты хитер, жирный. Но не настолько, как сам считаешь. Ты забыл об одной штуке, а может быть, и вовсе не знаешь о ней. Мы из Вюртембергского горного батальона. Мы-то знаем горы, приятель, получше, чем любые другие войска в мире. Сам-то я пруссак. Но взбирался на все стоящие вершины в Альпах и Трансильвании. Это я тебе говорю. На южный утес взобраться совершенно невозможно. Абсолютно невозможно.
—
