Сергей Алексеев - Слово
— Вон даже как!
И жена начальника милиции тоже насторожилась, разглядывая гостей.
— Можно изъять эти книги? — спросила Анна.
— Изъять? — задумался Глазырин. — А на каком основании? Тут не просто… Погодите, я за прокурором схожу, он наискосок живет.
Глазырин ушел и скоро вернулся с прокурором, невысоким, тучным человеком в очках, со шрамом через всю щеку. Прокурор выслушал Анну, неуловимым и привычным движением ощупал шрам.
— Да… Санкцию на обыск и на изъятие книг я дать не могу. Состава преступления нет. Уголовного дела тоже нет.
— Как же нет? — не выдержала Анна. — Человек без всякого разрешения собирает и вывозит книги, исторические ценности — и нет преступления?
— Простите, но где это написано, в каком законе, что нельзя собирать книги? — обиделся прокурор. — Если бы этот человек скупал пушнину, золото — другое дело. Или бы, к примеру, скупал те же книги и продавал по завышенной цене. Тут чистая спекуляция… Да и то: где написано, сколько стоят эти книги?
— Но он же — мошенник! — возмутилась Анна. — Он обманом забирает книги у старообрядцев. Это их имущество!
— А жалобы есть? — спросил прокурор. — Жалобы, заявления?
Анна беспомощно посмотрела на Глазырина. Тот развел руками.
— Он по всем заимкам прошел, все книги собрал, — вставил Иван. — Он, больше некому…
— Тем более, — вздохнул прокурор. — Взял брошенное. Видите, гражданочка, книги — ценность особой категории…
— Да! Особой категории! И потому я прошу вас вмешаться! — повысила голос Анна. — Мошенник собирает древние книги, которые давно уже принадлежат государству!
— Но где записано, что они принадлежат государству, а не частным лицам? — спросил прокурор, не теряя выдержки. — Покажите мне такой документ.
Анна сжала кулаки, отвернулась.
— Ты займись-ка этим… мошенником, — сказал прокурор Глазырину. — Проверь, что за деятель там появился.
— Сделаю, — кивнул Глазырин. — Деятель, похоже, интересный.
— Ну вот, — заключил прокурор. — Когда милиция проверит, тогда и разговор продолжим.
— Тогда книг уже не будет! — бросила Анна.
Прокурор снова пробежался пальцами по шраму.
— Интересно… Я десять лет в милиции проработал, семь — судьей и уже пять — прокурором, а сталкиваюсь с таким делом первый раз… А книги у Власова лежат?
— Лежат, — сказал начальник милиции. — Сам видел, в кадках.
— Да… А изъять — нет оснований. Они, эти книги, здесь у каждого второго… Ты смотри, Глазырин, не мудри там, — предупредил прокурор, уходя, — а то точно жалоб не оберешься.
После его ухода начальник милиции снял с вешалки фуражку, расправил ее, сел.
— Вот что, странники, — сказал он, раздумывая. — Пимен Власов выпить не промах. Правда, только не на свои… А выпивший — он хвастун и трепло. — Глазырин взглянул на Ивана. — Мне, как видели, прокурор запрещает мудрить. У меня служба, инструкции. — Он встал, надел фуражку. — Переночевать можно у меня, а я в отдел пойду.
— Нам нельзя у вас, — сказала Анна. — Мы в гостиницу…
— Конспирация, — улыбнулся Глазырин. — В этом есть смысл… Раз так, то до завтра. Только меня держите в курсе дел.
Взвалив рюкзаки, стараясь быть незамеченными, они вышли со двора начальника милиции и пошли к гостинице…
Иван Зародов пришел к избе Власова сразу же после открытия магазина, в девятом часу утра. Постучал.
— Э! Хозяин! Есть кто живой?
В избе была тишина. Из приоткрытой двери выглядывал серый кот и жмурился на солнце.
— Хозяин! — позвал Иван. — Дай стаканчик! Ну, не могу я так!
Наконец в избе заскрипели половицы, но скрипели так, словно по ним не шли, а ползли, — медленно, протяжно, мучительно. Потом затарахтели дверные петли, и в проеме показался заспанный, взлохмаченный Пимен Власов. На нем были широкие брезентовые штаны на резинке, расстегнутая косоворотка и опорки от валенок. Пимен пнул кота, тот побежал через улицу.
— Чего? — хрипло спросил он.
— Слышь, хозяин, стаканчика, говорю, не найдется? Ну не могу я из горла, вечером могу, а утром не могу. Дай стаканчик!
— Алкаши проклятые, — заворчал Власов, — как утро, так гужом прете. Я уж столько стаканов передавал — счету нет… И чего вы ее жрете? Чего вы в ней находите?
— Так башка болит, — жалобно сказал Иван. — Вчера по литре на рыло приняли. Не дай пропасть, хозяин.
— Эх, а молодой парень, — пожурил Пимен Аверьяныч. — По литре… Ну вот заглотаешь ты с утра, и какой потом из тебя работник? Опять целый день дурака валяет.
— Ну, хозяин, — заныл Иван. — Не ругайся… Дай стаканчик… И хлебца, занюхать…
Власов сжалился. Скрывшись на минуту в избе, вынес стакан и кусочек хлеба, но такой, что и занюхать не хватит.
— На, жри, — сунул в руки. — Токо здесь, а то упрешь стакан… Дружки, поди, за углом дожидаются?
— Жди! — обрадованно махнул рукой Иван. — Дружки, известное дело, наелись вчера за мой счет, а теперь слиняли…
— Так-так, — подтвердил Пимен Аверьяныч. — За чужой счет все мастаки…. Ну, зайди во двор, чего у ворот-то пить?
Иван вошел во двор, присел под забор, в тень. Трясущимися руками вынул из-под рубахи бутылку «Московской», выдернул пробку.
— Слышь, хозяин, а я один не могу, — сказал он. — У одного душа не принимает. Тащи еще стакан.
— Я не потребляю, — сказал Пимен. — Мне на работу к девяти.
— Да брось ты, — поморщился Иван. — По махонькой-то ничего. Мы ж не пьянки ради, а чтобы вкус не забыть. Кончай ломаться, при стакан, дергаем и разбегаемся.
— Э-эх, — ворчливо протянул Власов. — Дал стакан, так еще недоволен, еще кандибобер строит… Ладно, сейчас.
Он принес второй стакан, вытер его подолом рубахи.
— Токо чуть на донышко…
Иван щедро налил ему полстакана, потом себе.
— Давай!
Выпили. Иван сморщился, зажал руками рот и, скрючившись, уткнулся головой в заплот.
— Чего? — испуганно спросил Власов, осушивший свой стакан одним глотком.
Иван помахал рукой, простонал:
— Первая всегда так идет…
— Так-так, — согласился Пимен, присаживаясь рядом на корточки. — Я вот думаю: откуда люди деньги берут, чтобы каждый день вот так пить? Тут работаешь, угробляешься, можно сказать, а получил сотню новыми — куда ее? Кусать-то тоже что-то надо.
— А, — отмахнулся Иван. — Деньги — ерунда. Деньги — дерьмо, для человеческого разврата созданы. Деньги надо зарабатывать уметь.
Он налил еще. Выпили.
— Заработаешь, — проворчал Пимен. — Нынче за них здоровье класть надо. Вот я раньше на сплаве работал — во были заработки. Хребет поломаешь, но пойдешь получать — мешок. Истинный бог! Брал рогожный куль и в кассу ходил. А теперь — где они? Старые-то деньги — было дороже. Раньше возьмешь сотню, пойдешь в магазин, так сколь всего купишь? А нынче? Пшик, и нету десятки…
