Рождение чудовища - Гульнара Черепашка

Шатер вырос перед ними внезапно. Только что впереди было сплошное переплетение упругих веток – и вдруг совсем рядом вырос купол из темной ткани.

Перед шатром горел костер, на котором что-то варил согбенный человек, сидевший к ним спиной. Амади, полуобернувшись, поднял ладонь, останавливая Накато.

- Подойди к нему тихо-тихо и положи руку на плечо, - она скорее угадала, чем услышала.

Нужно напугать человека? Подкрасться к нему незаметно и положить на плечо руку. Что он сделает? Перепугается или ударит? А во взгляде Амади прыгают и мерцают знакомые смешинки. Чему-то он так радуется?

Повинуясь движению его руки, последняя завеса кустарника расступилась, пропуская девушку вперед. Она шагнула осторожно на небольшую поляну перед шатром.

Человек сидел неподвижно. Не ждет гостей? Накато приблизилась – под ее ногами не шевельнулась ни травинка. И аккуратно опустила ладонь на плечо незнакомца.

Тот вздрогнул, сжался. Потом медленно-медленно распрямился, выворачиваясь из-под ее руки и оборачиваясь к ней лицом. Накато увидела совсем светлое, немногим темнее, чем у ее учителя, лицо. Желтоватое, морщинистое, с тонкими сухими губами и провалившимися темными глазами в обрамлении синеватых кругов. Человек был очень стар. Накидка свалилась с головы, открыв гладкий череп, полностью лишенный волос: отсутствовали даже брови и борода.

Незнакомец, отскочив назад и чудом не угодив в собственный костер, уставился на Накато. Глаза его расширились, рот открывался и закрывался. Руки он поднес к горлу, схватился за него.

- Ну как, скажи, хороша? – раздался позади голос Амади.

Тот вышел из-за кустов, весело глядя на лысого. Незнакомец перевел взгляд на него, и лицо его медленно разгладилось.

- Ах ты, - выговорил он глухо. – Это твои шутки! – и ткнул пальцем в Накато. – Это что?! Она же, - запнулся, окинул ее взглядом снова. Амади ухмылялся. – Я уж было решил – и правда сама хозяйка местных гор явилась ко мне, чтобы не распускал про нее лживых слухов!

- Какие же они лживые, если она сама к тебе явилась?

- Насмехаешься надо мною.

- Как успехи могучего Бапото? – Амади прошел, уселся на камень, и лысый, помявшись, уселся рядом. – Я видел сверху, что он немало построил.

- Работа кипит, несмотря на приход холода. Они строят постоянные дома из камня и глины, складывают печи.

- Что они собираются есть? – брезгливо осведомился Амади. – Особенно – зимой?!

- Этого я у Бапото не спрашивал, - степенно отозвался его собеседник. – Но ты, быть может, пригласишь и юную деву сесть? Она стоит столпом за нашими спинами, и мне от этого не по себе. Или ты намеренно держишь ее в строгости и повиновении? Скоро сварится похлебка, она разделит с нами трапезу?

- Я обо всем позабыл, тебя увидев, Иму, - Амади обернулся. – Присядь рядом, Накато, - обратился он к девушке. – Накато поможет нам в исполнении наших планов, - прибавил он, обращаясь к собеседнику. – Она – очень понятливая и хорошая девушка. Ты и сам видишь – уже вполне похожа на хозяйку местных гор. Накато, это – мой хороший друг Иму, он тоже колдун, - прибавил он, обращаясь к умостившейся сбоку девушке. Сегодня мы отдохнем, а завтра – примемся за подготовку к исполнению нашей задачи.

Она кивнула. От котелка над костром поднимался запах мяса и кореньев. Жители степей не варили похлебок – разве что для больных. Мясо обычно запекали на углях или в костре, коренья – тоже, или ели их сырыми.

- Так о чем ты спрашивал Бапото? – полюбопытствовал Амади. – Ты ведь целое лето мелькал перед ним?

- Само собой, - Иму усмехнулся. – Я свое дело знаю. И свою часть работы в твое отсутствие выполнил. Бапото старательно ведет строительство. Право слово, это размах, достойный строительства Нухроба!

- Ну, строительство Нухроба – это ты хватил через край, - рассмеялся Амади. – И что же, Бапото верит тебе?

- А как же! Я лечу людей, животных. Помогаю в строительстве – правда, немного: все-таки я колдун-целитель, а не колдун – мастер камня и кости. Во всяком случае, так считает Бапото. Скажи, Амади. Откуда у скромного целителя, живущего своим ремеслом, может взяться интерес в делах такого сильного вождя?

- Что ж, отлично.

- Я изредка говорю им о хозяйке этих мест, - прибавил задумчиво Иму. – О том, что она не любит людей. И недовольна, что они устроили здесь суету. Ей не нравится строительство, не нравится, что люди раскапывают гору. Но Бапото, ожидаемо, не принимает мои слова всерьез. Я не настаиваю.

- Верно, - Амади кивнул. – Не нужно настаивать на своем и требовать веры. Вызовет подозрения. Обмолвиться между делом – другое дело.

- Бапото смеется над моими рассказами.

- Пусть смеется. Скоро ему станет не до смеха. А пока мы готовимся – он как раз закончит строительство.

- Гатера получит не только свободные горы, но и готовые постройки на месте, где можно добывать камни и медь. Что ты станешь делать, если он вздумает отказаться от оплаты?

- Как что? – удивился Амади. – Ровно то, что мы не можем сделать сейчас, чтобы выгнать Бапото: устрою обвал. Такой, что добывать здесь что-либо без помощи хороших мастеров камня никто не сможет.

- А возможно, и с мастерами.

- Возможно. Но Гатера не таков, чтобы не заплатить. У него есть то, что нам нужно. И он оплатит наш труд в полной мере. Гатера всегда держит слово – потому и забрал такую власть.

- Ну, пусть так, - Иму миролюбиво кивнул. – Однако ты ушел ранней весной, и я все это время находился здесь один. Расскажи, откуда девушка? Неужто из степей?

- Ты ведь знаешь, зачем я уходил, Иму, - укорил Амади. – Да, Накато из степей. Из большого сильного племени, что держит больше двух десятков мамонтов, несколько тысяч птиц и добывает червей. Она была рабыней у своего брата, - он принялся пересказывать историю их встречи.

Накато начинала клевать носом. Она встряхнулась лишь, когда перед ней поставили миску с похлебкой. Она с удивлением оглядела посуду: та оказалась не глиняной, а грубо выточенной из цельного куска дерева.

В степи деревянные вещицы были редкостью. Их выделывали изысканными, и принадлежали они обычно богатым главам родов или самым любимым наложницам.

Простая грубая миска из дерева – это ж все