Свет в океане (СИ) - "-Edelweiss-"

Миссис Уизли была замечательной матерью и образцовой домохозяйкой, но иногда переходила все границы разумного. Особенно теперь, когда Гермиона «отказалась» стать её невесткой. Она удостоилась эпитета «глупая», в сердцах брошенного миссис Уизли на дне рождения. Потом, конечно, были слёзы и извинения, но что-то неуловимо изменилось в их отношениях, что-то сломалось навсегда.

— Жаль, что не все соберутся, — сказал Гарри.

— Нечего грустить! Не сегодня. За Отряд Дамблдора! — провозгласила Ханна. — Сколько бы нас ни было, мы всегда сможем дать отпор врагу!

— Тем более когда с нами два высококлассных аврора, — улыбнулась Луна.

— Бросьте, — отмахнулся Гарри, засмущавшись. — Мы даже значки не получили. Курсы длятся три года, осталось ещё полтора.

— Нас и на задания пока не берут, — пожаловался Рон, искоса посмотрев на Гермиону.

Она всё чаще стала ловить на себе его взгляд, и ей становилось больно, так больно, будто каждый взгляд — колючка. Потому что она догадывалась, что он чувствует. Как ему сложно держать улыбку на лице. Наверное, она могла бы быть счастлива с ним. Со временем. Он любил её, но ответ Гермионы, будь тогда на месте браслета настоящее кольцо, всё равно звучал бы «нет».

Они встречались всего ничего — пару-тройку месяцев. Безнадёжная попытка после окончания Хогвартса, провал. У них были разные дороги, разные приоритеты. Они стали утешением друг другу, отзвуком общего прошлого для рано повзрослевших детей, но этого оказалось недостаточно. Для чего-то большего требовалось другое подспорье. По крайней мере, Гермионе. Сразу после катастрофы в день её рождения они и расстались.

Рон уверял, что всё нормально, он всё понимает, что она, Гермиона, напугана поднявшейся шумихой, говорил, что торопиться некуда, и обещал проклясть Скитер так, чтобы та всю жизнь давилась слизняками…

Но нет, он не понимал. Молли, увы, никогда не утруждала себя попытками разобраться в чувствах Гермионы. Своей категоричностью в неё пошла и Джинни. Мистер Уизли всегда был проницательнее супруги, но и он был далёк от истины, предполагая, что всё дело в Грейнджерах, что она слишком переживает из-за родителей и оттого совершает опрометчивые поступки. Ответ же заключался в её сердце, а оно радовалось, что в коробочке лежал лишь браслет. Накрывшее её облегчение словно стёрло пелену перед глазами.

«Пора поставить точку, — твёрдо решила Гермиона. — И двигаться дальше».

В тот день она отвела Рона в сторонку. Она сказала всё, как есть: они не пара. Лето закончилось, а вместе с ним и… остальное.

— Мы всё ещё друзья? — спросил Рональд, когда все слова были сказаны.

— Не разлей вода, — кивнула Гермиона, поцеловав его в щёку. Он потёр её большим пальцем.

— Это тебе так мой подарок не понравился, что ты решила меня бросить? — сощурился Рон.

Она поразилась тому, как он мог шутить.

— Не говори ерунды! Он чудесен, дело не в этом…

— А ведь «жучиха» не совсем наврала. Я сначала кольцо выбирал, а потом решил его не брать. Знаешь, почему?

Гермиона покачала головой, быстро вытерев увлажнившиеся глаза.

— Печёнкой чувствовал, что ты откажешь. Не зря же на уроках Трелони я всегда справлялся лучше тебя. У меня третий глаз зорче. А браслет носи. Мне сказали, что он принесёт удачу.

Она думала, он будет более… эмоционален. Видимо, Рон устал. Любить того, кто не отвечает взаимностью, безумно-безумно утомительно. Гермиона, так или иначе всё сводящая к оценкам и арифмантическим таблицам, оценивала свои чувства к Уизли на «удовлетворительно». Он того не заслужил. Он достоин большего.

Когда они вернулись к сконфуженным гостям, Гарри и Фред первыми рванули им навстречу. Гермиона прекрасно осознавала, что день рождения уже был испорчен.

— Ну как? — шёпотом спросил Фред то ли с нетерпением, то ли со страхом.

— Как Pink Floyd, — сообщила Гермиона.

— Приняли что-то запрещённое? — мало на что надеясь, спросил Гарри.

— Распались.

Поттер перевёл взгляд на лучшего друга. Рон пожал плечами.

— Понятия не имею, кто такие эти розовые Флойды, но Гермиона права.

— Точно? Вы не кажетесь сильно расстроенными.

— Я ещё не до конца осознал, — Рон сжал её ладонь. — Но одно знаю наверняка, так как уточнил: мы всё ещё друзья.

— Дикари какие-то… — проворчал Фред. — Чёртовы дикари. Ни ругани, ни проклятий. Пойду налью маме виски. И себе.

— Вы серьёзно? — уточнил Гарри, когда старший брат Рона отошёл к столику с напитками. — Или шутите? Мне нужно знать, чтобы подготовить речь утешения.

— Маме она пригодится, — Рон неловко улыбнулся. — Пойду повергать её в шок. Второй шок. Первым был браслет вместо кольца, а теперь вот…

— Это же не из-за того, кого мы не называем? — едва различимо прошептал Гарри, убедившись, что его никто, кроме Гермионы, не слышит.

— Необязательно шипеть, я не змея, — недовольно откликнулась она. — Я поняла, о чём ты. И нет. В этом деле нет слизеринского следа. Регулус Блэк меня ничуточки не интересует. Я даже не слушаю, когда ты читаешь о нём в письмах миссис Тонкс.

— Ага, уши затыкаешь.

— Я говорила, что он подлый лжец и…

—…бессовестный манипулятор, — подсказал Гарри.

— Да, а ещё…

—…салазаровый выкормыш…

— Верно, — согласилась Гермиона, ежесекундно кивая. — Полоз…

—…обыкновенный.

— Гарри, мне не нужно суфлировать!

— Повторяю твои же слова.

Она не видела Регулуса с мая девяносто восьмого, с ветреного дня на кладбище Хайгейт, и вот в декабре Гермиона решилась прийти в его новый дом в Бери. Блэк изменился? Да. И нет одновременно. Немного укоротил волосы, чуть загорел под солнцем Монпелье… Он стал больше походить на маггла. Наверное, всё дело в джинсах. Или в сквозящей в движениях небрежности. Гермиона не знала, чем навлекла это несчастье — любить в нём всё: улыбку, голос, надменно изгибающиеся губы, походку, скольжение ткани рубашки на крепких плечах, даже шрамы. И это «всё» никогда не будет принадлежать ей. Они упустили свой шанс, если тот и был когда-то. Смерть Джорджа провела между ними черту. Даже самой себе Гермиона не могла ответить, простила ли она Регулуса. Что толку думать? У него уже другая жизнь. Гермиона не имела права злиться, обвинять, осуждать. Но злилась, обвиняла и осуждала. С каким равнодушием Регулус сказал ей о невесте! Сухарь! Он не достоин большего, чем маггловская рождественская открытка, которую Гермиона отправила ему на Рождество.

Прокручивая в уме свой визит, каждую фразу, каждый взгляд, она потеряла нить разговора друзей, собравшихся у Ханны, и просто сидела, уставившись в никуда, к чему-то безгранично далёкому. Часы ознаменовали полночь. За новогодними тостами последовали шутки и привычные разговоры ни о чём и обо всём сразу.

—…задержали в Дублине, — со смехом делился Гарри. — Его больше года укрывала бывшая жена, маскировала отводящими чарами под садовника.

— Одним ублюдком меньше, — довольно резюмировал Рон. — Глядишь, к годовщине победы всех переловим!

— Некоторым удалось выкрутиться, — выплюнул Невилл. — Пиритс, Гойлы в полном составе…

— Малфой-старший! — всплеснула руками Ханна.

— Добавьте к этому списку охотников за головами, которые разбрелись по всей Британии и занялись банальным разбоем, — со вздохом добавил Гарри. — Скабиор целую банду сколотил.

— Папа считает, что они прячутся в Шервудском лесу, — беспечно сказала Луна. — В скрытой его части.

Рон хмыкнул, но воздержался от комментария.

— Папа расширяет издательство, — сменила тему Лавгуд. — Он хочет завоевать новую аудиторию и собирает неожиданные идеи…

За разговорами время пролетело незаметно.

Часы над барной стойкой пробили пять раз — считай, наступило утро. К тому времени в зале остались только бывшие члены О.Д. Все постояльцы давно поднялись наверх.

Ханна так расщедрилась, что предложила ребятам воспользоваться сокровенным запасом летучего пороха, но все единогласно отказались. Рону и Луне было по пути, так что вскоре «Ночной рыцарь» унёс их в сторону Оттери-Сент-Кэчпоул. Гарри вызвался проводить Гермиону. Они покинули «Дырявый котёл» и вышли в неволшебную часть Лондона. Оба могли без проблем аппарировать по домам, но предпочли небольшую прогулку по зимнему городу.