Евгений Федоровский - Посылка от Марта
Ему отступать некуда.
«Я пройду мимо этой скамейки и окликну его. Или подожду, пока он окликнет сам! Нет, он углубился в чтение, ничего не видит, не слышит. Нужно сесть рядом, как условлено, вынуть газету „Франкфуртер Цейтунг“, расслабиться. А вдруг он наш? Почему это кажется мне невероятным? Наоборот. Именно так все и должно быть. А разве ему будет легче поверить мне?»
Он окликнул его раньше, чем уселся на скамью, и успел поймать мгновенное выражение неприязни в дружелюбно изумленных глазах.
«Перро» незаметно скомкал программу бегов, сунул ее в портфель.
— Ты, наверное, ждешь здесь даму? Не хотел бы тебе мешать, — сказал Регенбах.
— Почти угадал, но у меня еще масса времени.
— А мое уже истекает. Я должен идти, — Регенбах поднялся.
— Подожди минуту. Мне показалось, я видел у тебя программу воскресных бегов. Ты знаток?
Каждой нервной клеткой своего тренированного организма Март ощущал невероятное напряжение, владевшее собеседником. Но в эту минуту он никак не мог ему помочь. Разве что полным спокойствием.
— Когда-то увлекался. Сейчас захожу совсем редко.
— Покажи мне программу.
«Перро» не верил. Не мог, не хотел верить. Но что-то заставило его снова сесть, открыть портфель, достать и протянуть Марту программу. Он был совершенно спокоен, невозмутим, как всегда.
— Так, четвертый заезд. Ты ставишь на Арлекина? — спросил Март.
— Хочу рискнуть, — ответил Регенбах.
— А я думаю поставить на Перро. Во всяком случае, мой давний знакомый дядюшка Клаус поступал только так, — Март развернул «Франкфуртер Цейтунг». На пятой полосе прочел прогноз погоды:
«Завтра легкая облачность, ветер юго-западный, слабый…»
— Я очень рад. Март, — тихо сказал Регенбах. — Здравствуй.
Они помолчали, заново привыкая друг к другу.
— Я получил для тебя инструкцию из Центра. Действовать ты по-прежнему будешь совершенно самостоятельно. Задание прежнее. Связываться с Центром в дальнейшем будешь тоже сам. В Лехфельд направлен тебе помощник — Эрих Хайдте, брат Ютты. На меня рассчитывай лишь в крайнем случае или при дублировании особо важной информации. Рация у тебя установлена?
— Пока нет, — ответил Март.
— Надо достать…
Регенбах вынул из портфеля пачку сигарет.
— Возьми. Здесь код, волны, частоты, время сеансов. Центр особенно интересуют стратегические планы главного верховного командования, в первую очередь направления ударов трех групп войск — фон Лееба, фон Бока, фон Рунштедта, оперативные планы люфтваффе, включая направление основных ударов бомбардировочной авиации, расположение складов бензина и дизельного масла, местонахождение Гитлера и основных штабов, перемещения дивизий, новая военная техника, потеря живой силы и техники, настроение гражданского населения. Ясно?
— Ясно, — кивнул Март. — Все?
— Все. Да, Центр просил сообщить, что тебе присвоено очередное воинское звание.
Март молча наклонил голову. Регенбах пожал его руку у локтя.
— Прости, ты — русский?
— Да, русский, москвич.
— Я знаю, тебе тяжело. Держись, москвич. Я очень верю в Москву. В Москву фашизм не пройдет.
* * *Эрих Хайдте с треском захлопнул окно и, пока по мостовой не протопал батальон новобранцев, стоял, прижавшись спиной к прохладной стене.
«Итак, началось». Фотолаборатория освещалась тусклым красным фонарем. Стены Эрих предусмотрительно обклеил фотографиями красоток, переснятых с трофейных французских журналов. На полках стояли банки с химикатами, лежали коробки с фотографической бумагой. В одной из них хранились пленки, за один кадрик которых Эриха могли бы сразу отправить на виселицу. На пленках были засняты почти все самолеты, какими располагали гитлеровские люфтваффе.
Ютта тоже была встревожена победными сводками первых часов русской кампании.
— Все это чушь, — сказал Эрих. — Русских им не победить.
Ютта молча наблюдала за Эрихом. «Совсем взрослый человек. В нем есть уже что-то мужское, мужественное Это не тот влюбленный мальчик, который настороженно слушал увертюру из „Тангейзера“ и смущенно сжимал рот, когда целовался…»
Эрих остановился напротив Ютты.
— Ты помнишь сказку о Рюбецале?
— Которую рассказывал дядюшка Клаус, — растерянно прошептала Ютта последние слова пароля.
— Сегодня день памяти дядюшки Клауса.
— Ты… Март?
— Всего лишь связной Марта. Так мне приказал Перро.
— А Марта здесь нет?
— Почему же нет… Ты часто видишь его. Но о нем знать тебе пока не следует Всю работу ты будешь вести через меня. Понятно?
Ютта кивнула головой — ее любимый человек, который в целях конспирации когда-то был назван братом, и друзья по подполью приготовили для этого все документы, теперь будет руководить ею. Значит, Перро решил, что Эрих подрос, и поручил ему более серьезное дело. Смешной Перро на этот раз встал на сторону сильной половины человечества, хотя Ютта была и старше и опытней Эриха.
Ютта из-под опущенных ресниц наблюдала за шагающим из угла в угол Эрихом. Тот морщил лоб и ворошил волосы, как всегда, когда досадовал. Она сидела перед ним смущенная, как школьница. И как школьница теребила подол широкой клетчатой юбки. Когда отца увезли штурмовики, Ютта жила сначала у тетки в Берлине. А потом перешла на нелегальное положение. Но скоро ее выследили и посадили в концлагерь. Оттуда удалось бежать. Друзья достали ей новые документы, познакомили с «братом» и велели работать в Аугсбурге. Потом ее свели с человеком, который назвался Перро. Он устроил Ютту в рекламное бюро. Здесь она позировала, снималась с военными, помогала хозяину фотолаборатории.
Часто заходила в бюро Элеонора Зандлер. Она любила щелкать, а проявлять, закреплять, печатать терпения не хватало. Да и рук фрейлейн Зандлер было жалко. Сначала Ютта приходила к ней помогать печатать фотографии, а потом Элеонора уговорила отца взять Ютту в дом секретаршей, а вернее сказать — горничной. На нее легли все заботы по дому. Ютта не противилась. Кухарка была бы лишней. Иногда профессор просил ее попечатать на машинке, иногда диктовал.
— Место у тебя пока надежное, — сказал Эрих. — И ты хорошо держишься, Ютта. Но когда все складывается слишком удачно, жди удара. Ты сидишь слишком близко от пекла, чтоб тобой не заинтересовались черти. Вот это и плохо. Допустим, Зейц рано или поздно захочет удостовериться в твоем прошлом. Ты-то свою биографию знаешь?
— Я не девочка, — обиделась Ютта.
— Подожди. Не красней. А тетя Марта? Дядя Клаус? Кто они?
— Тетя Марта и правда живет в Берлине. Только я не пишу ей. А дядя Клаус действительно умер прошлым летом.
