Альманах «Подвиг» - Ночные окна. Похищение из сарая
Бизнес у братьев не заладился, жены их стали каждодневно пилить, затем арендованный склад с товаром и вовсе ограбили. Пришлось продать общую дачу и квартиру бездетного старшего брата-генерала, который скончался еще в начале девяностых. В его смерти было тоже много неясного, но об этом позже. Кое-как выкрутились, расплатились с долгами. Сейчас вели жизнь почти нищенскую, продавая на улице то газеты, то разгружая на вокзале вагоны. Алексей стал часто впадать в депрессию, подолгу глядя в окно, а порой даже разговаривал сам с собой. Опасаясь За его рассудок, месяц назад его супруга привела мужа ко мне. Вот, собственно, и вся «фишка», как любит говорить Мой ассистент Жан, он же — Ваня. Вся, да не вся. Чтобы понять странности клиента, я всегда стремлюсь встать на его место и место тех людей, которые его окружают. А как Вспомнишь, что вообще-то все мы сумасшедшие, то странности в жизни напрочь исчезают, и все становится простым и понятным. Не надо копать слишком глубоко, все всегда лежит на самой поверхности.
На мой вопрос первым стал отвечать Владимир. Взгляд у него был прямой, честный. Но я пожалел, что не могу встать, подойти поближе и как следует изучить сетчатку его глаза, на которой в определенных психических состояниях формируется голографическое изображение образов, возникающих в мозгу. Некоторые ученые-психиатры уверяют, что эти образы проделывают еще и дальнейший путь — в нашу действительность, но я разделяю эту точку зрения лишь отчасти. Поскольку здесь уже попахивает мистикой.
— Что дорого мне в жизни? — произнес Владимир. И кивнул на брата: — Вот он, да еще сын. Жену я в расчет не беру, она курица.
— Была Родина, но мы ее уже потеряли, — добавил Алексей.
— Ее у нас просто-напросто украли, — сказал старший.
— Еще родители, которые уже умерли, — вновь добавил младший.
— Ну и конечно же, самый старший брат, о нем-то мы всегда помним. — Владимир посмотрел на Алексея, словно укоряя его и себя в том, что забыли назвать эту «ценность» в числе первых.
— Да, разумеется, — согласился тот. — У нас была крепкая, дружная семья. Николай стал генералом в конце восьмидесятых. А в девяносто первом, после путча, взял… и застрелился.
— Еще неизвестно, как все было на самом деле, — поправил брат. — Пуля попала в висок из табельного оружия, а был ли это случайный выстрел, самоубийство или… убийство — следствие запуталось. Да в то время, когда все летело кувырком, никому и дела не было до того, что какой-то генерал найден в своей квартире мертвым. Но сам-то я склоняюсь к той мысли, что Коля просто достал пистолет, чтобы почистить, а на курок нажал случайно.
— Нет, — заспорил Алексей. — Он сильно переживал, что все вокруг рушится, идет прахом. Родина и армия для него были превыше всего. И поступил он как настоящий русский офицер, находящийся в окружении врагов.
— Но мы-то ему врагами не были? Как-нибудь вместе, втроем, и пробились бы… Спина к спине. А помнишь тот случай на учениях в Казахстане? — Владимир вдруг засмеялся, а вслед за ним заулыбался и Алексей. Лица их оживились, исчезла какая-то тревожная хмурость. Они словно едиными кровеносными сосудами были связаны.
— Это к вашему вопросу о жизненных ценностях, — обратился ко мне подполковник. — К нам в часть приехал с инспекционной проверкой Николай. Решили провести показательные стрельбы. Ну, прежде всего, конечно же, встречу отметили. Теплой, пахнущей керосином и мочой водкой джамбульского розлива. Бр-р-р!.. — И оба брата, не сговариваясь, скривились.
— Мне довелось как-то пробовать, — подал голос Левонидзе. Ему надоело глядеть в окно, тем более что бадминтонисты уже ушли, а на их месте каменным монументом стоял пианист, скрестив на груди руки. — Ужасная гадость!
— Так другого же ничего не было, — откликнулся Владимир. — Почти сухой закон, помните то время? Так вот. Приезжаем утром на полигон. Николай стоит по правую руку от меня, Леша — по левую. Три богатыря. Я, как средний брат, в центре. И ладони ко лбу — всматриваемся вдаль. Картина Васнецова.
Тут я отметил про себя одну детальку, но промолчал, а Алексей поправил брата:
— Конечно, у нас были бинокли, дальномеры и все такое прочее, но это не важно. Володька пошел сам корректировать огонь и командует батарее: пли!
— А там, в степи, как на грех с раннего утра отара овец паслась, — продолжил Владимир радостно. — И чабаны на лошадках. Ну, бывает, не разглядел спьяну. Или азимут перепутал. Не помню. Но факт тот, что дали залп из всех орудий прямо по баранам, включая чабанов. Николай смотрит в бинокль, побледнел весь и передает окуляры Алексею. Молча. Тот тоже становится сначала белым, а потом красным, как алые маки Иссык-Куля. Я спрашиваю: что видно?
— А я отвечаю: вижу баранов, — подхватил Алексей. — Тут Николай мне: что они делают? Я: бегут. Николай снова: а пощади? Я: скачут впереди них. Он: ну а чабаны? Я вожу биноклем, людей нигде обнаружить не могу. Потом, наконец, Нашел, отвечаю: вижу чабанов, несутся впереди лошадей в сторону китайской границы. Так они, между прочим, и пересекли с испугу государственную границу СССР, их потом в Китае отлавливали. Но, слава богу, никого не убили, кроме десятка два овец.
— Однако скандал вышел большой, — заключил рассказ Владимир. — Местное начальство на дыбы встало, националисты в то время уже начали поднимать голову. Николаю выговор, Алексея отстранили от должности, мне грозило понижение в звании. Я тогда места себе не находил. Как же так? Вся моя жизнь с армией связана, а теперь что — увольняться? Вот в те дни казалось — весь мир рушится. Из-за какого-то пустяка, из-за неправильной наводки — крах. Я терял одну из главных ценностей в своей жизни. И не думал в то время о чабанах, которые ведь тоже потеряли «свои ценности», а приобрели, возможно, шок на всю жизнь? Но… прошло время, разобрались, все уладилось. И теперь этот эпизод воспринимается всего лишь как анекдот. Вот вам и шкала ценностей: для одних это десяток баранов, для других — погоны, для третьих — еще что-нибудь. И может быть, к старости мы настолько изменимся, что у нас уже вообще не останется никаких ценностей, и даже гибель России будем воспринимать с усмешкой, как тот же анекдот со стрельбой по чабанам и отаре.
— Ну… это вряд ли, — промолвил Алексей.
— Хотите выпить? — предложил я. Братья кивнули. — Водка у меня, правда, не джамбульского розлива, но можно подогреть и добавить пару ложек керосина. С ослиной мочой только перебои. Дефицит.
Братья засмеялись. Теперь они еще больше походили друг на друга. Если бы только знали… Я достал из бара пузатую бутылку, рюмки, соленый миндаль. Налил всем четверым. Но сам лишь пригубил.
