Богдан Сушинский - Странники войны
— Но я «всего лишь» руководитель партии, — побагровел рейх-слейтер. — Не по моим планам войска вступают в сражения, не по моим приказам истребляли евреев... Что там еще смогут предъявить мне в виде обвинительного заключения?
— Вы забыли о газовых камерах.
— Понятия не имею.
— Вы это серьезно? — опешил де Лемюр. — Мне почудилось, что до сих пор вы были откровенны со мной.
— Только поэтому говорю: понятия не имею ни о каких газовых камерах.
— В конце концов я не юрист, господин Борман. Но даже моего скромного познания юриспруденции вполне достаточно, чтобы убедить вас вовремя позаботиться об опытном адвокате, хорошо знающем международное право и имеющем опыт защиты военных преступников. Впрочем, извините, мы, кажется, отвлеклись.
Выдержав довольно продолжительную паузу, понадобившуюся им обоим, чтобы переварить доселе высказанное и окончательно успокоиться, они еще поговорили о способах дальнейшей связи и возможных вопросах, которые могут возникнуть у московского руководства, и агент поднялся из-за стола.
— Проблем с возвращением в Швейцарию у меня, как я понял, не возникнет.
— Я ведь дал слово. А это слово Бормана, — натужно, почти по-стариковски кряхтя, поднимался рейхслейтер.
— Я к тому, что, возможно, показался вам не самым деликатным и приятным собеседником.
— Для меня важно мнение другого собеседника. Вы знаете, о ком идет речь. Извините, но слабонервие его посредников меня не удручает.
Уже когда они рассаживались по машинам, чтобы направиться в сторону швейцарской границы, Борман, отведя де Лемюра чуть в сторону неожиданно спросил:
— Позвольте, какой у вас чин?
— Подполковник.
— Скромно. Вы человек состоятельный?
Де Лемюр рассмеялся, и смех его — приятный, бархатногортанный — был не наигранным.
— Забыл, что говорить о состоянии у вас не принято. Но все же... На всякий случай... Если действительно поможете мне, в швейцарских и прочих банках у меня найдется достаточно средств, чтобы достойно отблагодарить вас.
— Я больше привык к тому, что меня арестовывают. К подкупам, честно говоря, мне еще только придется привыкать.
53
Оставшись наедине со своим «чернокнижием двойников-авантюристов», Скорцени вновь обратился к истории, связанной с ассирийским полководцем Набополасаром. Страсти, разгоревшиеся у подножия ассирийского трона за шесть веков до пришествия Христа, неожиданно откликнулись в нем мощным извержением философских раздумий, диверсионных версий и интриганских замыслов.
Он вполне согласен был с Родлем: их действительно втягивали в какую-то странную авантюру. И еще неизвестно, кому она выгодна и что за ней стоит. Но коль уж он, Скорцени, оказался втянутым в нее, то предпочитал упорно постигать правила игры и брать нити операции в свои руки. Иначе каков смысл участия во всем этом?
От многих других исторических легенд о двойниках ассирийская отличалась тем, что в ней принимали участие два вражеских стана, каждый из которых пытался извлечь свою собственную выгоду из редчайшей, почти диковинной ситуации, сложившейся после того, как ассирийский полководец, предав свою армию, добровольно перешел на сторону вавилонян. У тех же хватило ума не превращать его в почетного пленника, а вновь использовать на поле боя. И они не ошиблись. Возглавив войско, Набополасар одержал ряд таких побед, после которых... был избран правителем Вавилона.
Казалось бы, ассирийцы потерпели полное поражение: один из лучших полководцев предал их, армия разбита, перебежчик — это особенно задевало ассирийскую знать — занял вавилонский трон. Что можно предпринять в этой ситуации, кроме того, что смириться с исходящей из нее мрачной неизбежностью? Но у них нашелся «Геббельс», уже тогда постигший тонкости такой хитрой штуки, как пропагандистская авантюра. Вот по его велению и появляется версия о том, будто бы настоящий Набополасар схвачен ассирийцами, а вавилонянам благополучно подсунут двойника, которого они, исключительно по наивности своей, почитают нынче за царя.
В общем-то, смуте, вызванной слухами, распускаемыми в самом Вавилоне и его окрестностях специальными агентами «влияния», еще кое-как можно было противостоять. Тем более что у Набопо-ласара оставалось немало аргументов, позволяющих всякий раз доказывать, что никакой он не двойник. Однако ассирийская «служба безопасности» решила играть по-крупному. И вот уже в вавилонском царстве появляется чудом ущедший от возмездия ассирийцев «настоящий Набополасар» в исполнении довольно смышленого и не лишенного амбиций двойника
«Не лишенного амбиций, — уточнил для себя Скорцени, осмысливая этот ход ассирийских “спецслужб”. — Не говоря уже о полководческом таланте, а главное — умении предстать перед чернью в облике вождя. Отсюда вопрос: обладает ли подобными достоинствами Манфред Зомбарт? Тот ли он двойник, на которого можно делать ставку? Тот ли он, дьявол меня расстреляй?! Однако вернемся к пропагандистско-диверсионной авантюре ассирийцев... Итак, они запустили в стан своего противника двойника...»
— Господин штурмбаннфюрер, — вновь появился на пороге Родль, самым наглым образом вырывая его из потока историко-философских экскурсов в мозговой центр коллег-ассирийцев. — Оберштурмфюрер Фройнштаг уже в замке. И, как ни странно, готова к беседе с вами. Судя по всему, ей не терпится изложить кое-какие соображения.
— Относительно чего... соображения? — как-то смутно вникал в смысл его доклада «первый диверсант рейха».
— Очевидно... относительно новоявленной Жанны д’Арк. То бишь Евы Браун, она же — Альбина Крайдер.
— Сообщите Фройнштаг, что у нее есть не менее получаса для того, чтобы она и ее «Жанна д’Арк» освоились в отведенных им апартаментах и привели себя в порядок... Впрочем, говорить о приведении себя в порядок, очевидно, бестактно...
— Я упущу эту часть распоряжения. Когда мундир одевает женщина, это всегда приводит к уставным недоразумениям. Пусть даже это мундир офицера СС. Ровно через полчаса, — адъютант мельком взглянул на часы, — Фройнштаг будет здесь.
— Пока без спутницы.
Опустившись в кресло, Скорцени вновь вернулся к описанию одной из первых документально зафиксированных пропагандистских диверсий, организованной в ходе войны, затеянной около двух с половиной тысячелетий назад. А ведь Геббельсу стойло бы поучиться у своего безымянного ассирийского предшественника. Ни одной стоящей пропагандистской диверсии против русских, или, скажем, англичан его ведомству совершить так и не удалось. Несмотря на то что располагает средствами радио, газет, авиации, а также вышколенными диверсантами-провокаторами и хирургическими методами сотворения двойников — то есть всем тем, что ассирийцам даже не снилось.
