Полярный конвой. Пушки острова Наварон - Алистер Маклин
Мэллори недоверчиво посмотрел на него, хотел что-то ответить, но раздумал, увидев бледное лицо Стивенса. Ниже белой повязки на лбу — открытые глаза, не сводящие с него взгляда. Мэллори шагнул вперед и опустился на колени.
— Ну вот ты и очнулся, — улыбнулся он Стивенсу. Тот улыбнулся в ответ. Губы — белее лица. Вид безрадостный. — Как чувствуешь себя, Энди?
— Неплохо, сэр. Действительно, неплохо. — Налитые кровью глаза его были темны и переполнены болью. Он опустил глаза к забинтованной ноге. Снова поднял их и неуверенно улыбнулся Мэллори. — Сожалею, что так получилось. Чертовски глупо вышло.
— Это не глупо, — Мэллори тяжело ронял каждое слово. — Это преступная оплошность. — Он знал, что все наблюдают за ним, но глаза его видели только Стивенса. — Моя преступная, непростительная оплошность, — повторил он спокойно. — Я предполагал, что ты потерял много крови, но не заметил, что у тебя еще и две глубокие раны на лбу. Я-то должен был их заметить. — Он криво улыбнулся. — Ты бы услышал, что сказали мне эти два типа, когда мы поднялись на вершину. А ведь они были правы. Тебе нельзя было подниматься последним, особенно в таком состоянии, в котором ты был. Это было безумием. — Он снова улыбнулся. — Тебя надо было тащить наверх, как мешок с углем, что вполне могла сделать великолепная альпинистская команда Мэллори — Браун. Одному Богу известно, как тебе удалось подняться. Ты просто молодец. — Он наклонился вперед и дотронулся до здорового колена Стивенса. — Прости меня, Энди, честно говоря, я не подозревал, как сильно ты измотан.
Стивенс неловко пошевелился, мертвенно-бледный пергамент его щек окрасился слабым румянцем от удивления и удовольствия, вызванного словами Мэллори.
— Пожалуйста, сэр, — умоляюще сказал он. — Не заслуживаю я похвалы. — Он умолк, глаза закатились, воздух со свистом вырывался сквозь стиснутые зубы, волна боли прокатилась по телу от раненой ноги. Потом он снова посмотрел на Мэллори. — Я плохо помню, как все происходило. Единственно, что я помню хорошо… — он запнулся.
Мэллори молча смотрел на него, брови вопросительно взлетели вверх.
— Это то, что я смертельно боялся каждого метра подъема, — продолжил Стивенс. Он даже не почувствовал удивления оттого, что говорит вещи, которые раньше ни за что не сказал бы, скорее умер бы. — Никогда в жизни я так не боялся.
Мэллори медленно покачал головой, машинально водя ладонью по подбородку. Он был по-настоящему удивлен. Потом взглянул на Стивенса с насмешливой улыбкой.
— Ну что тебе сказать, Энди, — он опять улыбнулся. Молод ты еще. — Наверное, думаешь, что я смеялся и пел, когда лез на этот чертову скалу. Ты думаешь, я не боялся? — Он зажег сигарету и глянул на Стивенса сквозь облако дыма. — Знаешь боялся — не то слово. Я был просто в ужасе. Да и Андреа тоже. Мы слишком хорошо знаем жизнь, чтобы не бояться.
— Андреа! — Стивенс засмеялся и сразу застонал от боли, вызванной движением тела. Мэллори показалось, что Энди потерял сознание, но тот почти сразу заговорил хриплым от боли голосом.
— Андреа! — прошептал он. — Он боялся? Не верю я этому. Не верю…
— Андреа боялся, — голос громадного грека был ласков. — Андреа боялся. Андреа всегда боится. Потому я и жив до сих пор. — Он уставился на свои громадные руки. — Отчего многие погибли? Они не боялись так, как боялся я. Они не боялись всего, чего человек должен бояться. Всегда было что-нибудь такое, чего они забывали остерегаться. Но Андреа боялся всего. Он ни о чем не забывал. Так-то вот. — Он глянул на Стивенса и улыбнулся.
Стивенс ничего не ответил. Голова его упала на грудь. Редко он чувствовал себя таким счастливым и спокойным. Теперь он знал, что ничего не нужно скрывать от Андреа и Мэллори. Он чувствовал, что должен что-то сказать, но не мог придумать, что именно, к тому же он смертельно устал. В глубине души он понимал, что Андреа говорит правду, но не всю правду; но он слишком устал, чтобы пытаться разобраться во всем этом.
Миллер громко прокашлялся.
— Хватит болтать, лейтенант, — твердо произнес он. — Вы должны поспать хоть немного.
Стивенс посмотрел на него, перевел вопросительный взгляд на Мэллори.
— Ты уж лучше делай то, что он тебе говорит, Энди, — улыбнулся Мэллори. — Это хирург и медицинское светило советник говорит. Это он вправил тебе ногу.
— О, вот не знал. Спасибо, Дасти. Это было… трудно?
Миллер небрежно махнул рукой.
— С моим-то опытом? Простой перелом, — соврал он. — Впрочем, я уже закончил. Поможешь ему устроиться получше, Андреа? Пойдем, начальник, покурим.
Они вдвоем вышли наружу, остановились, повернувшись спинами к ледяному ветру.
— Нужно найти огонь и сухую одежду для малого, — быстро сказал Миллер. — Пульс около ста сорока и температура — сорок. У него жар. Он все время отключается.
— Да знаю я, знаю, — огорченно ответил Мэллори. — И нет никакой надежды найти топливо на этой чертовой горе. Пойдем поглядим, сколько сухой одежды можно наскрести.
Они подняли край брезента и вошли внутрь. Стивенс еще не спал. Браун и Андреа лежали по обе стороны от него.
— Мы здесь заночуем, — объявил Мэллори, — Давайте устроимся поудобнее. Но учтите, — тут же заметил он, — мы слишком близко к обрыву. Но старина фриц и не ведает, что мы на острове, а оттуда нас не видно, поэтому можно вообще-то устроиться и с комфортом.
— Начальник… — Миллер хотел что-то сказать, но умолк.
Мэллори удивленно взглянул на него. Дасти, Браун и Стивенс глядели друг на друга как-то неуверенно, с сомнением в глазах. Предчувствие беды охватило Мэллори.
— Что случилось? — резко спросил он. — Что там еще?
— Плохое известие, начальник, — осторожно начал Миллер. — Надо было раньше вам сообщить. Каждый надеялся, что вам скажет другой. Часовой, которого вы с Андреа скинули в пропасть…
Мэллори угрюмо кивнул. Он знал, что последует за этим.
— Он упал на верхушку рифа, — продолжал Миллер. — От него немного осталось, ну, а что осталось, крепко засело между камней.
— Так, так, — пробормотал Мэллори. — А я все думал, как это ты умудрился вымокнуть под плащ-палаткой.
— Я раз пять пробовал, начальник, — спокойно сказал Миллер. — Остальные страховали меня веревкой. — Он пожал плечами. — Безрезультатно. Чертовы