Самый Лучший Ветер - 3 - Артём Фёдорович Сергеев
— Ты! — вдруг узнало меня то, что раньше было Даэроном, и вся его осторожность кончилась. Оно в дикой злобе рванулось вперёд, пытаясь дотянуться до меня, ведь именно я, по его мнению, и был во всём виноват. — Ты!! Ты!!!
Саламандры вновь включились в работу, начав охаживать его огнём со всех сторон, но в этот раз чернь успокаивалась долго. Она почему-то именно меня назначила виновным во всех своих бедах, и ненависть её была настоящей, от всего сердца. Такое, кстати, уже случалось со мной пару раз в жизни, и если в первый раз я долго мучился в горьком недоумении, безуспешно пытаясь что-то исправить, во второй раз просто было неприятно, то вот сегодня стало просто наплевать. Давай, друг, ищи причины в себе.
На первый взгляд, ситуация была патовой, если надеяться только на собственные силы, даже если добавить к ним всех саламандр и Арчи. Но делать этого я не собирался — зачем, если под моими ногами находился просто океан огня и магии, там жило и бурлило невесть что, превосходящее нас всех, вместе взятых, на сто голов, вот пусть оно и заканчивает с Даэроном, а я просто попробую провести всё это без последствий. В первую очередь для себя, конечно, очень уж риск велик, но другого выхода я не видел.
Лета тоже отчаянно хитрила, иллюзий на её счёт я не питал, она просто до смерти боялась привлекать собой внимание сердца мира, ничуть не меньше самого Даэрона. И удивляться она собиралась не тому, что я буду делать, а тому, как, потому что всё она знала заранее. Долбаный монастырь, стоило один раз вылезти вперёд, и это сразу же запомнили все, кому надо и кому не надо. Наверное, стоит всё же под конец или в процессе саламандр шугануть накрепко, если получится, жизнь потом спокойнее будет.
Я ещё раз самодовольно и очень снисходительно посмотрел на Даэрона, вызвав этим у него новый приступ злобы и метаний, потом неявно попросил саламандр подольше его охаживать в этот раз, от всей души, не давая успокоиться раньше времени, и занялся делом.
Вновь присев на корточки, я бестрепетно опёрся левой рукой на силовой щит и уставился вниз, выбросив из головы все лишние мысли — следовало рискнуть и закончить то, что затеял тут этот придурок.
По второму кругу привлечь чужое внимание оказалось намного легче, да и головы я в этот раз не потерял, потому что точно знал, чего хочу. Мне не нужно было ничего для себя, я просто хотел поговорить, если уж это и есть моя сильная сторона. Сомнений тоже не имелось, ведь я накрутил себя до предела, вспоминая своё общение с этим Миром сразу после взрыва. Если уж сумел тогда, сумею и сейчас. Главное — поставить себя равным собеседнику, пусть слабым, пусть совсем зелёным, но равным, могущим и вызвать на разговор и, самое главное, пережить его.
К тому же, если совсем недавно огонь Сердца Мира чуть не затянул меня к себе без остатка, то в этот раз всё пошло не так. Он больше не казался мне несоизмеримо, несопоставимо огромной силой, привлечь чьё внимание ещё нужно суметь, не говоря уже о том, чтобы пережить его. Теперь я не чувствовал себя мелкой козявкой на берегу океана во время осеннего тайфуна, мечтающей только об одном, как бы ей побыстрее забиться в надёжную щель и пересидеть весь этот ужас там. Теперь я мог чувствовать его и, самое главное, оно могло почувствовать меня.
Я вновь, как и тогда, у монастыря, стал каким-то большим, я ощущал собой всю эту гору, в которой мы сидели, я впустил в себя не только Арчи и всех саламандр, но даже и самого Даэрона, и мог без зазрения совести пользоваться их силой, как своей.
Не знаю уж, как это выглядело со стороны, ведь глаза мои были закрыты, но не отвлекал меня своим внезапным ужасом только Арчи, просто потому что верил мне. А вот сил у них ни у кого сейчас не осталось, так что понять их было можно.
Я решительно хлопнул ладонью левой руки по силовому щиту, заменяющему пол, и вроде бы не сильно, но гул пошёл, наверное, по всему Гномьему Кряжу. Горы затряслись, но я сумел направить силу удара вниз, к тому, для кого это и было предназначено, так что обошлось без последствий для живущих наверху.
Подо мной раскрылся целый мир пламени и хаоса, чужой даже для саламандр, ведь они были по большей части детьми магии, а не огня. Странный, полный свободы и идеального беспорядка, но вместе с тем подчиняющийся каким-то своим сложным законам, осознать которые я сейчас не стремился. Я просто принял его как есть, прежде всего для того, чтобы сохранить себя, свою голову, свой рассудок и свою память.
Я не хотел ничего от него для себя, я не хотел пристально вглядываться в эту бездну, я просто хотел побыть с ним рядом, но так, чтобы меня заметили. А поговорить было с кем — там были и мгновенно возникающие из первозданного хаоса сложнейшие сущности, и давно уже в нём безмятежно кувыркающиеся, и куда-то без тени сожаления исчезающие, но всё это бурлило и занималось не моего ума делами.
И говорить придётся с ближайшими, разницы для меня в этой анархии не было никакой. Сейчас я, как и раньше, какого-либо подобия человеческого разума там не замечал, но внезапно понял, что система работает в другую сторону, то есть это я слишком мелок для них, и не мне нужно будет налаживать общение, как это делаю я с маленьким народцем, немного свысока, немного снисходительно и по праву сильного, а вот этой огненной страсти придётся опускаться до моего уровня.
— А придётся, другого выхода нет, — прошептал я себе под нос, набираясь решительности и, отрезая себе все мосты, вновь хлопнул ладонью по силовому щиту, но уже много сильнее и настойчивее.
В голове моей возникло ощущение чужого внимания, но до разговора, как я напрасно надеялся, было ещё очень далеко — одни чувства да образы. И не потому, что слов не хватало, просто их слова были слишком сложны для меня. Я сам себе напомнил своего добермана, что был у меня в юности, вот
