Михаил Федоров - Искатель, 2014 № 06
Бернс поднялся, налил напиток в одноразовый стаканчик, достав его из нижнего ящика стола, налил и себе в большую фаянсовую чашку с изображением формулы, показавшейся Сильвербергу недоступной для понимания, а на самом деле самой простой из всех формул квантовой физики: это было всего лишь уравнение Шредингера.
— Можно еще?
— Конечно. Хотите кофе?
Сильверберг подумал, что кофе хорош был бы после ужина, и покачал головой. Раздражение, вздувшееся до непомерных размеров после бессмысленных разговоров с физиками, растворилось в «спрайте», и детектив доверительно произнес:
— Я ничего не имею ни против вас, доктор Бернс, ни против ваших коллег. Но я обязан задать определенные вопросы, даже если они не имеют смысла.
— Так это правда, что Николаса убили?
— Есть такая версия. Есть другая: несчастный случай. Есть третья: самоубийство. Все три — чушь. А других нет.
Бернс молча ждал продолжения, глядя на детектива участливо и печально.
— Тело обнаружили вчера вечером, в половине восьмого. Вы знаете, конечно, что доктор Гамов не вышел вчера на работу, не отвечал на звонки и на электронную почту?
— Не знал. — Физик смотрел на детектива без смущения и не собирался продолжить фразу.
— Но ваши кабинеты рядом, вы не могли не обратить внимания, что доктор Гамов отсутствовал.
— Я не обратил внимания, — спокойно произнес Бернс. — Вряд ли я услышал бы, если бы в коридоре взорвали бомбу. Нет, пожалуй, бомбу я все-таки услышал бы, но… Короче, детектив, вечером в воскресенье я неожиданно понял, как решить проблему Джейсона-Кригера, ночью в голову пришла конкретная идея… я постарался ее запомнить, а вчера весь день только этим и занимался. Закончил под вечер и ушел домой.
— Когда?
— Видимо, часов в семь. Когда я вернулся, Грета сказала, что начался ее любимый сериал и возьми, мол, ужин сам. Да, это было в начале восьмого… Я удовлетворил ваш интерес, детектив?
Сильверберг не ответил.
— Может, вы все-таки скажете, что произошло с Николасом?
— А вы не знаете? На факультете с утра полиция…
— Предпочитаю надежную информацию, а не слухи, — чопорно произнес Бернс.
— Ну да. Надежную. Пока можно быть уверенным в следующем. В половине восьмого… как раз когда вы ужинали, доктор Бернс… дверь в квартиру доктора Гамова вскрыли.
— Почему? Я тоже, бывало, не выходил на работу, не отвечал на звонки… Когда увлечен проблемой, можешь забыть обо всем на свете.
— Резонный вопрос, доктор. Сосед доктора Гамова…
— Клаус? Он живет в квартире напротив.
— Клаус Мастерсон, да. Вечером, вернувшись домой, он почувствовал еще в холле запах газа и позвонил сначала в дверь соседа, а потом, не получив ответа, в службу спасения. Попытался дозвониться до доктора Гамова, безрезультатно, спасатели быстро выяснили, что с утра доктор никак себя не проявлял. Тогда было получено разрешение вскрыть квартиру. Там невозможно было дышать от газа — хорошо, что не произошло замыкания, все могло взлететь на воздух.
— Николас погиб от удушья?
— Нет, легкие у него были чисты, квартира заполнилась газом уже после его смерти. Тело нашли в кухне, рана в затылке…
— В затылке? Но…
— Вот именно. Но. Рядом с телом лежал кухонный секач. Ну, вы знаете, на вашей кухне, наверно, есть такой же для разделки мяса.
— М-м… Не знаю, кухней занимается Грета.
— Неважно. Удар был нанесен именно этой штукой. Ударить себя сам доктор Гамов никак не мог.
— Несчастный случай?
— Первая версия. Невероятно. Секач лежал рядом с телом, причем в таком положении, что не мог выпасть из руки доктора. Кто-то должен был размахнуться…
— Кто-то? Так это все-таки убийство?
— Никто не мог убить доктора Гамова. — Сильверберг произнес фразу, в реальность которой не верил, но в компетенции экспертов не сомневался. — Входная дверь, как я уже сказал, была заперта на два замка, один из них заблокирован изнутри. Следов взлома нет. Два окна на улицу закрыты и заперты на шпингалеты, рамы двойные. В туалете и ванной окна маленькие, но и они закрыты и заперты изнутри. Квартира закупорена — потому и наполнилась газом. Доктор Гамов, видимо, собирался готовить, открыл вентиль и, вероятно, собирался нажать на кнопку, чтобы высечь искру. Не успел.
— Ужас… — пробормотал Бернс. — Кошмар. Когда это… Сколько времени он там…
— Пролежал? Эксперты говорят — это предварительные сведения, поэтому не очень точные, — что смерть наступила в пятницу между полуднем и шестью часами вечера. Аутопсию еще не проводили… извините за подробности… но, поскольку доктор Гамов, похоже, собирался готовить ужин…
— Мясо?
— Вы обратили внимание! Нет, на столе овощи, масло… Секач ему был совершенно не нужен. Так я о том, что доктор собирался готовить ужин. Следовательно, время было скорее ближе к шести.
— В пятницу?
— В пятницу. В субботу и воскресенье вы не пытались позвонить доктору Гамову? Отправить электронное письмо?
Бернс поднял на детектива удивленный взгляд.
— Вы наверняка знаете, что нет. Вы же проверили входящие звонки? И почту в компьютере?
— Да, — кивнул Сильверберг. — Вы ему не звонили. Последний ваш разговор по телефону состоялся…
Детектив сделал паузу.
— Вы же знаете, — буркнул Бернс. — В среду под вечер. В четверг мы встретились в коридоре, кивнули друг другу. Больше не виделись.
— О чем говорили в среду?
— Это важно? Я спросил, получил ли он извещение о семинаре, где намечался доклад Вайнберга, интересный нам обоим. Да, сказал он, получил, и мы договорились поехать вместе на моей машине. Мы всегда так делали.
— Когда семинар?
— Какая теперь разница? В четверг.
— Никакой разницы, — согласился Сильверберг.
— Бред какой-то. Загадка запертой комнаты в самом классическом варианте. Так не бывает! Что-то тут не то, детектив! Вы не все говорите!
— Есть сугубо технические детали, ничего не меняющие в общей картине, — вздохнул Сильверберг.
— Загадки запертых комнат — трюк для книжек и фильмов, — продолжал настаивать Бернс. — В реальности они легко отгадываются. Комната или была открыта в момент… м-м… трагедии, или преступление произошло в другом месте, а… его потом перенесли…
— Нет-нет! — Детектив поднял руки, будто защищался от хлынувшего на него потока нервной энергии Бернса. — Вы правы, конечно, и первым делом мы проанализировали обе эти возможности. Не проходят. Не хочу утомлять вас деталями, да и не имею права. Можете поверить — нет.
После недолгой паузы он добавил:
— Извините, доктор, что отнял у вас время.
