А Парамонова - Пробуждение: магическая печать (СИ)
— Ты — молодец! — сказал он Эмме в последнем перерыве. — Для меня ты уже победила!
Потрепав её по голове, Громов направился к трибунам, откуда как лань соскочила к нему на встречу Ванесса. И Эмма улыбнулась, когда та обняла своего друга. Как же это здорово, когда есть кто-то, кто понимает тебя с полуслова! Тот, кому можно открыть все свои тайны, не боясь огласки, а если ты решишь промолчать, такой друг все равно будет рядом с тобой, чтобы поддержать, утешить, защитить. Именно такими друзьями были Виктор и Ванесса, вот уже двадцать лет.
Как возникает эта взаимная симпатия? Откуда мы знаем, что этот человек — тот самый близкий, все понимающий, преданный друг? Эмма взглянула на Макса, на коленях которого сидели Кари и Алек и весело махали ей рукой. Она помахала им в ответ и Макс улыбнулся.
Возможно, все это определено судьбой. Мы сближаемся с одними, а с другими нас роднит лишь взаимная неприязнь. Или же это все-таки наш собственный выбор?
— О чем задумалась?
— Что тебе? — огрызнулась Эмма, возвращаясь в суровую реальность, где поблизости всегда маячила наглая физиономия Альгадо.
— Сейчас будет стрельба по движущимся мишеням, и я тут подумал, начал Демиен подходя ближе, — тебе не стоит и здесь брать на себя слишком много.
— О чем ты?
— Я готов признать, что ты прекрасно стреляешь. Более того, я признаю, что ты стреляешь так же хорошо, как я, — сказал он, кладя руку ей на плечо.
«Снова, снова слишком близко! — резко вывернувшись, Эмма сделала шаг в сторону».
— Но, выбрать для финального упражнения мишень с расстоянием в пятьдесят метров — глупо.
— Почему глупо?
— Потому что тебе, как женщине, разрешено выполнить его с расстояния в тридцать. — Эмма напряглась, а он продолжал. — Это не меняет результатов, и тебе самой будет легче. Совсем не обязательно стрелять как…
— Как ты? — раздраженно спросила она, чувствуя, как все её естество восстает против него. — Ты намекаешь, что я не в состоянии осилить пятидесятиметровую мишень, Альгадо? И как, после того, что я практически надрала тебе зад, ты смеешь говорить мне о том, что я чего-то не могу? Ты продолжаешь удивлять меня своей наглостью и беспринципностью, а я-то думала, что их границы уже определены.
— Тебе не по зубам эта дисциплина, — сказал он, сверкнув глазами.
— И ты просто решил избавить меня от горести поражения?
— Да, — едко ответил он, и от улыбки коснувшейся его губ, её затрясло от ярости.
— Как мило, — сказала она, прижав руки к груди, но тут же все эмоции стерлись с её лица и блеснув во взгляде лишь колкой ненавистью. — Только мне не нужны подачки, Альгадо! Я буду соревноваться наравне с тобой и Виктором!
— Все в порядке? — спросил Громов. — Он тебя достает?
— Я всего лишь напомнил ей, что она женщина, — заметил парень, — но она уперлась, и хочет стрелять по пятидесятиметровой.
И, сказав это, он ушел в сторону.
— Ты действительно выбрала этот метраж, Эмма?
— Да.
— Но…
— И ты туда же? — вскричала Эмма и устремилась прочь.
Что такого? Двадцать, тридцать, пятьдесят… Какая разница? Эмма была уверена, что справится. Она уверена, уверена, уверена. Но почему же тогда вдруг стало так страшно? Пнув ногой землю, Эмма заметила довольную улыбку, промелькнувшую на лице Демиена. Она еще не поняла, что механизм запущен и что она снова попалась на тот же самый прием, который он применил к ней в тот самый первый день их тренировки. Это было единственный раз, и с тех пор Эмма многому научилась. Стиг утверждал, что вылепил из её алмазного таланта настоящий бриллиант.
Эмма знала — она на многое способна, но от этого Альгадо не стал менее сильным соперником. И сейчас, им предстояло узнать — сколько карат в каждом из них.
Виктор, как и прежде, закончил первым и, пожелав ей удачи, ушел с поля.
— Лучше смирись, пока я не сделал еще одну брешь в твоем самомнении, заучка!
Эмма, злясь и кляня его всеми известными ей ругательствами, наблюдала как Демиен, одну за другой, прошел все мишени, не промахнувшись ни разу. Чувство тревоги тянущее грудь поднялось выше и встало поперек горла. Прокашлявшись, Эмма встала наизготовку. С трибун на неё смотрели сотни пар глаз, и в их числе были любимые серо-голубые, которые улыбались ей почти каждое утро. И были еще одни — ярко черные, магнит которых продолжал влиять на неё, как бы она этому не сопротивлялась.
Уловив движение её взгляда, и определив обе мишени, Демиен усмехнулся. Он подошел к девушке, пожал ей руку и быстро сказал:
— За двумя зайцами погонишься, нарвешься на тигра!
— О чем ты?
— Скорее о ком, — ответил Демиен, кивая на трибуны. — А у тебя не хилые запросы, Керн! Оба, и Штандаль и мой дядя, смогут обеспечить твое будущее на сто жизней вперед.
— Что? — выдавила она, ощущая, как горло перехватывает волна стыда и возмущения.
— Удачи, Керн! — бросил Демиен и пошел прочь.
Стиг дал сигнал и мишени пришли в движение, и Эмма понимала — пора брать себя в руки, но каждый раз, когда она производила очередной выстрел, в её голове всплывали слова Альгадо. Неужели она и правда так глупа?
Напряжение все возрастало и, боясь разреветься, она крепко сжала челюсти. Одна, вторая, третья… десятая… пятнадцатая…Мишени пролетали мимо неё все быстрее. Или же это она сама замедлялась? Когда перед ней пробежала последняя, Эмма выстрелила, понимая, что уже не успела. Доля секунды, и выстрел пришелся на сантиметр правее зоны попадания. Все, она потеряла это очко…
Опустив карабин, Эмма поплелась к своему месту отдыха. В какой-то дымке она вышла к месту награждения и получила свой «серебряный» кубок.
Всего какая-то доля секунды…
И, довольная ухмылка Альгадо справа, и сожаление с поддержкой Виктора слева.
Всего какая-то доля секунды…
Волна тревоги, осевшая камнем на сердце, взорвалась горьким разочарованием. Она проиграла! Он обошел её! Он был прав! Он во всем был прав! И, развернувшись к выходу, она бросилась прочь со стадиона.
Честолюбие и самонадеянность, не вы ли родители всех наших разочарований? Кто хочет победить и рвется к победе, сломя голову, не сдерживая эмоций, в итоге захлебывается ими, вкупе с потоком нескончаемых слез. Интересно, а плакал бы Альгадо, если бы это он промахнулся? Если бы он, а не она не успел спустить курок, опоздав НА КАКУЮ-ТО ДОЛЮ СЕКУНДЫ!
— Ненавижу! — закричала Эмма, стукнув кулаком о дверь стойла.
Шоколадка отозвалась взволнованным ржанием. Эмма встряхнулась и огляделась вокруг, она даже не заметила, как влетела сюда. В глазах лошади стоял немой укор — Шоколадка соскучилась по ней. Внешний эмоциональный фон немного отступил и чувство пробившееся из-за него, заставило почувствовать себя виноватой.
