Дракоморте - Ирина Вадимовна Лазаренко
Дракон оборачивается ко взъерошенному птичьему силуэту — тоже взъерошенный ото сна, и какое-то время они молча смотрят друг на друга. Потом Илидор спрашивает:
— Это ты нарисовала знаки? Что они означают? И какой кочерги ты тут делаешь, Нить?
***
Йеруш смотрел в глаза-светляки голема и ощущал, как изнутри головы шарашит в затылок обитой ватой молоточек. Каждый удар отдаётся в висках, а потом утекает в хребет и резонирует почему-то в локтях, делая их мягкими и безвольными, как вата, которой обит молоточек. Другая часть головы деловито формировала варианты действий: рублеными безэмоциональными блоками ставила друг на друга факты, как кубики, и сформировав один блок из фактов, тут же начинала возводить рядом другой. Ещё какая-то часть сознания Йеруша добросовестно отрабатывала самую очевидную реакцию на происходящее: бегала кругами в своём закутке и орала бессвязное.
— Ну и какого ёрпыля ты тут происходишь? — Требовательно спросил Найло и сложил руки на груди. — Ты самая важная штука в этих краях? А кто-нибудь живой тут есть?
Судя по движениям век, голем посмотрел на острые локти Найло — возможно, прикидывал, могут ли они его продырявить. Синепузые птички на осинах вдруг принялись наперебой чирикать.
Йеруш ткнул большим пальцем за своё плечо:
— Этот тупой кот взялся отвести меня к кровавому водопаду. Но это место как-то не похоже на кровавый водопад, это место похоже на нечто совсем другое, тут очевидные проблемы и с водой, и с кровью.
— Ньють не обещал вести коротким путём.
Голос у голема оказался скрипуче-гулким, как если бы крупный обломок скалы тёрся о другой обломок скалы, а эхо разносило каждый звук на переходы вокруг.
— Так. Мне нужно к источнику живой воды, — очень ровным голосом произнёс Йеруш. — Приблизительно немедленно.
— Невозможно.
— Невозможно, значит. — Деловитая морщинка прорезала лоб Йеруша между бровей. — Так-так-так. Когда кто-то говорит «невозможно», он обычно не имеет в виду «нельзя вообще». Он на самом деле говорит: «Эй, это долго, дорого, хлопотно, заморочено, я не хочу с этим возиться. Просто отстань», — вот что на самом деле говорит тот, кто произносит слово «невозможно». Потому спрошу так: какие есть варианты, если я не отстану?
Йеруш приятно улыбнулся, и на ближайшем дереве, поперхнувшись, умолкла синепузая птичка.
Лицо голема взрезал оскал — улыбка, открывшая неровные, стёсанные зубы-щебень.
— Мне очень нужно к кровавому водопаду, — повторил Йеруш. — Кот повёл меня длинным путём, чтобы я договорился с тобой? Ну, давай договариваться.
От усилий, которые Найло прилагал в попытках угадать, какой уговор сможет устроить это странное существо, у него начало позвякивать в ушах. Хотя, конечно, ломать голову не было никакого смысла, ведь для этого нужно понимать прорву вещей, которые не могут существовать в действительности: например, что это за штука стоит перед ним, откуда она взялась, почему разговаривает, чего ей не хватает в жизни для счастья и при чём тут Йеруш Найло.
— Ты должен взять с собой других. Потерянные дети леса помогут тебе, если ты поможешь им.
То, что Йеруш сначала принял за травянисто-соломенную кашу у основания валунов, пришло в движение.
Это месиво из сухой травы, опавших осиновых листьев, кусочков скорлупы, пыли, ошмётков кореньев, обрывков пакли смешалось и тут же разделилось на тонкие, хрусткие, едва ли не полые внутри клубки вроде перекати-поля. В этом состоянии продержались миг или два — рассыпались и сжались, стали месить-перемешивать себя, словно тесто, и отчётливо вонять мокрой шерстью.
Йеруш смотрел на них и не понимал, что именно видит. Даже предположить не мог, хотя очень старался.
Месиво застыло, содрогнулось, словно сглатывая комок шерсти, и выплюнуло… котулю. Старую, сухонькую, с серой и местами свалявшейся шерстью. Котуля поёжилась, прищурилась от солнца и медленно побрела к голему. Дошаркала до стола с пробирками, ткнулась в него бедром и встала, не поднимая глаз. Котуля не дышала и не издавала звуков.
Йеруш снова покосился за спину, но снова не увидел Ньютя, а обернуться и посмотреть отчего-то было неловко — как будто тем самым Йеруш бы показал, что подозревает котуля в чём-то плохом. Хотя какой же тут может быть подвох, право, о чём вы.
Таращась на старуху и косясь назад, Найло упустил появление ещё двоих котулей — полосато-рыжего подростка в обгоревшей жилетке и молодой женщины, чёрно-белой и до того пятнистой, что в глазах сразу зарябило.
А месиво из пыли, трав и соломы разбилось на две кучи, они встряхнулись по-собачьи, потянули спины и потрусили к голему, на ходу обретая формы очень крупных дымчато-серых волков. Глаза у волков были человеческие: миндалевидные, с белками, голубыми и серыми радужками.
— Оборотни? — непринуждённо произнёс Найло пересохшими губами. — Что за шпынь творится в этом месте? Дохлые котики и дохлые пёсики. Ты всерьёз говоришь, что мне нужно им помочь? А можешь повторить это или не повторять, а то я очень надеюсь, что ослышался?
Веки голема опустились, голова повернулась влево-вправо — он оглядывал окруживших стол усопцев.
— Ты без них не отыщешь путь. Они без тебя не войдут в дверь.
У Йеруша закружилась голова, и ещё он ощутил, что сейчас смотрит на всё происходящее с какого-то не очень подходящего ракурса, и этот ракурс делает разговор недостаточно конструктивным. Потому Найло неспешно, чтобы не причинить ещё больших неудобств больной ноге, опустился наземь, прямо в пыль, пачкая многострадальные штаны. Уселся, осторожно подтянув к себе колени, поставил на них локти, сложил пальцы шалашиком. Уставился на голема бешеными сине-зелёными глазами.
— Давай предметно, а? Я хочу понимать, на что подписываюсь. На что конкретно.
Голем на миг прикрыл глаза, прочистил горло с шорохом каменной крошки, скользящей по горному склону.
— Потерянные дети Леса не дошли до конца дороги. Им нужно добраться. Они знают пути. Им подойдёт дорога, которая кончается в виду кровавого водопада. Ведь ты выбрал этот путь? Ты выбрал его? Подтверди.
— Я выбрал его, — сотрясаясь от беззвучного смеха, согласился Найло и клюнул носом воздух.
— Потерянные дети Леса имеют только желание закончить свою дорогу, но нужно больше, чем желание. Они знают дорогу, но не в силах заплатить за вход. Для этого нужен живой и жаждущий, чьё сердце горячо, а воля крепка. Ты их проведёшь. Поможешь потерянным детям найти ихнее. Тем отыщешь путь к своему.
— Что там ещё за вход? Что за плата? Мёртвые котики не собираются приносить меня в жертву, а,
